Крест Марии - А. Фонд
К Щукарю счёт был выше, чем к Фавну. Это была наша с Фавном война, а он влез. И чуть не убил меня. А, может быть, и убил. Может, я сейчас медленно умираю, просто ещё не знаю об этом.
Но в любом случае, раз я не умерла сразу – значит какое-то небольшое время я продержусь. И за это время я должна убить Щукаря. И Фавна.
Причем Щукаря надо убить с особой жестокостью. Я хочу, чтобы он долго мучился. Как я сейчас. Но в сто раз сильнее.
Невольно я усмехнулась. Вот кто бы сейчас поверил, что человек с такими ужасными болями, с такой слабостью сидит, скорчившись, на холодном полу, потому что сил дойти до топчана нету, и вместо того, чтобы думать, как выжить, сидит и рассуждает, как будет убивать двух здоровых мужиков в изолированных кельях, но убивать не просто так, а чтобы они подольше мучились!
Я ухмыльнулась. Щеку прострелило болью. Видимо, когда я падала, ударилась. Я потрогала – запёкшаяся кровь, ссадина. Возможно будет шрам.
Я вздохнула. Шрам на лице женщины – это так некрасиво. Хотя кто меня здесь видит? Кому я нужна.
Все меня только убить или обидеть пытаются. Или оскорбляют.
Мне стало так жалко себя, что я опять заплакала.
И лишь необходимость дёргать за рычаг вывела меня с этого состояния.
Дёргала я сейчас с ещё большим трудом. Рычаг, который всегда так легко поддавался, стал тяжеленным, приходилось буквально наваливаться на него. Это я так ослабела.
Если я не найду выход – не знаю, что со мной дальше будет.
Я чувствовала, что ещё чуть-чуть и Машеньки Покровской не будет.
Опять начало трясти.
Блин, мне бы хоть какие-то лекарства. Но ничего нету.
И тут мне в голову пришла светлая мысль. Ну, или глупая, но других вариантов не было. У меня есть зелень. А вдруг она обладает какими-нибудь спазмолитическим действиями?
В общем, хуже мне уже не будет. Шатаясь и оступаясь я побрела к моему «зелёному саду». От холода растения чувствовали себя неважно. Из «айвы» листики начали облетать и жухнуть.
– Извини, – сказала я ему, – я знаю, что это нехорошо, ну а вдруг ты лекарственное. Может быть это меня спасёт. А, может, и убьет. Но умру я в любом случае от ядовитого газа или от твоих ядовитых листьев. Но с тобой у меня есть крошечный шанс. Меньше одного процента. Но он есть. А если я буду просто сидеть – то шанса у меня не будет вообще.
Деревце мне не ответило, а я принялась обрывать листья, даже пару веточек сорвала, подобрала пожухлые и стала их есть, медленно и тщательно разжевывая. Горечь была такая, что хоть вешайся. Но я всё равно ела. Сходила дёрнула за рычаг, потом попила немного воды, и опять ела.
Если бы я разгрызла почку таблеток левомицитина – и то горечь была бы меньше. Но я съела всё, до последнего листочка или веточки.
Осталось ждать, чем всё закончится.
Теперь я или сдохну, или выживу и выздоровею.
Глава 13
Наверное, это смешно, но я выжила. Не знаю, то ли концентрация яда была слабой и Щукарь всё наврал, то ли это из-за того, что я устроила себе интенсивное водное промывание, то ли из-за лечебного деревца. В общем, я решила, что это деревце меня и спасло.
Мне стало легче. Значительно легче. Уже не кружилась голова, ушла боль в желудке и в мышцах. Ушел острый металлический привкус. Есть, конечно, хотелось сильнее, цистит усилился, кроме того, я стала покашливать, но зато я была живая.
Меня не кормили.
Я подсчитала, что если буду регулярно дёргать рычаг, то завтра к вечеру или послезавтра утром меня должны покормить. В первый раз именно так всё и было. А пока я решила, что сейчас у меня лечебное голодание. Это же полезно при отравлении. Да и просто так полезно. Врачи, я помню, говорили, что нужно периодически устраивать себе разгрузочные дни и голодать. Когда я жила в СССР, девчата даже на работу приносили брошюрку, которая называлась «Лечебное голодание». Так что будем считать, что у меня сейчас вовсю идёт лечебный процесс. Чем не санаторий? От этой мысли я рассмеялась, а затем аж скукожилась – внизу живота прострелило болью: цистит прогрессировал.
Эх, сейчас мне бы горячую грелку на живот, да полежать, поспать. Да выпить антибиотик – я бы вылечилась. А так, боюсь, перейдёт в хронический и всё, мне капут.
Я опять сходила и дёрнула рычаг.
Улыбнулась одобрительно – время увеличилось почти до четырех минут.
Четыре минуты – это лучше, чем одна!
Я довольно рассмеялась. Как мало надо человеку для счастья.
В тетради не писала, но для себя решила – нужно откладывать еду на чёрный день. Насушить сухарей, может, ещё что-нибудь придумаю.
Очень хотелось спать. Но я себе не позволяла. Боялась. Ходила постоянно умывалась, чтобы взбодриться. Надо держать себя в руках, сейчас самый сложный период, который усугублялся моим отравлением и общей слабостью, если смогу преодолеть – выживу, а
