Представитель по доверенности (СИ) - Путилов Роман Феликсович
Чтобы опера с моей бывшей линии особо не радовались, я, первым делом, после того, как нас отпустили с утреннего селектора, пришел в кабинет начальника розыска и записал в журнале раскрытий квартирный разбой, указав в числе раскрывших себя, Руслана, и Диму Тимонина, раз уж пообещал.
— Чем будешь заниматься, Павел?
Дело по нападению на спец роту заводить.
— А еще чем?
— Дело заводить и работать по нему…- я недоуменно поднял взгляд на Александра Александровича. Я объявлял итальянскую забастовку и ничего на раскрытие давать не собирался в ближайшие дни. Сидящие в углу «квартирники», докладывающие о планах на день сразу после меня, доложили о том, что собираются добить квартирный разбой, которым раньше занимался я, не зная еще, что он уже числится раскрытым и свои фамилии вписать под фабулой этого преступления, спецы по квартирам уже не смогут.
Секретные дела я завожу очень быстро — еще нет приказа, что секретные бумаги должны печататься на секретном компьютере, в секретной комнате, и на листах, которые были предварительно засекречены секретчиком — не успевает делопроизводство министерства за бурным развитием техники. Поэтому основные бумаги я печатаю дома, на домашнем компьютере, кто знает — морщатся, но ничего не говорят. Поэтому, сразу после развода, я поехал домой, к радости скучающего Демона.
Дело, вернее то, что должно стать его основой, было распечатано быстро, после чего я забросил в пиратскую базу данных городской телефонной станции шестизначный номер телефона, что был записан на квитанции Тамары. Машина подумала минуты три, после чего выдала мне результат. Адрес абонента телефонного номера располагался в Дорожном районе, в доме касс Аэрофлота, куда я и поехал.
Дверь в квартиру, расположенной на шестом этаже новой, кирпичной девятиэтажки, распахнулась сразу, как только я позвонил. На пороге стоял бледный мужчина лет сорока, одетый в дешевый спортивный костюм. Голову его украшала развивающаяся лысина, обрамленная темными, кудрявыми волосами.
— Вы можете не звонить?
— Нет…А что случилось? — такого приветствия я не ожидал, поэтому не знал, что ответить.
— Проходите. — мужчина посторонился, освобождая мне дорогу: — Говорите тише! Вы к кому.
— Я к Анне Михайловне. — я назвал имя, записанное на квитанции.
— Подождите здесь, она сейчас подойдет. — мужчина, осторожно переступая ногами, скрылся в глубине квартиры. Было ощущение, что я пришел в дом, где находится тяжелобольной человек или покойник. И хотя зеркало в прихожей занавешено не было, на окнах в прилегающей к прихожей комнаты были тщательно задернуты тяжелые плотные занавески.
— Кто вы? — В коридор шагнула худощавая женщина, в, почти черном, платье под горло, с осунувшимся лицом и безжизненными глазами.
— Здравствуйте, я оперуполномоченный…- слова застряли у меня в горле — женщина не проявила никакой реакции, глядя куда-то, мимо меня, как будто меня тут не стояло: — Я насчет шапки хотел узнать…
— Господи. Ну какой шапки? Уходите, прошу вас, не нужна нам никакая шапка! — хозяйка квартиры обошла меня и распахнула входную дверь: — Уходите, прошу вас, уходите отсюда!
Мои попытки объяснится проносились мимо сознания женщины, как будто она была глухая. Меня начали теснить к двери, я уперся, на шум прибежал мужчина в спортивном костюме, такой-же неадекватный. Нет, рукоприкладства не было — меня просто пытались вытеснить за порог, не слушая, и безостановочно повторяя, что им ничего от меня не нужно. Я еще держался в проеме двери, когда за моей спиной громко защелкали замки и послышался звук открываемой двери. Я оглянулся — в дверях квартиры напротив стояла пожилая женщина, глядя на нас вполне разумными глазами, поэтому я сделал шаг назад, позволив этим психам захлопнуть дверь перед моим носом и шагнул в сторону соседки.
— Здравствуйте. — я показал удостоверение.
— Вы кто? Этот, как его, риелтор? — женщина достала из кармана халата очки, надела их на нос и склонилась близко-близко к раскрытой книжке в красной обложке.
— Я из уголовного розыска. Хотел спросить…
— А что, сейчас риелторы еще и милицию подключили уговаривать квартиру продать? — женщина, необычайно ловко отступила из подъезда в квартиру и попыталась захлопнуть дверь, но я был быстрее. Я понял, что мне суждено, как Алисе, бесконечно бродить в этой Стране Чудес, общаться с исключительно с психами, если я не добьюсь ответов от этой женщины.
Я вставил ногу, обутую в тяжелый ботинок, между дверью и косяком, не давая соседке скрыться в своем жилище и быстро затараторил:
— Послушайте, я никаких риэлтеров не знаю. Я из милиции, мы изъяли шапку у грабителя и получается, что эту шапку заказывала в ателье хозяйка той квартиры, а заявления о том, что шапку у нее сорвали…
— Точно! Была шапка! — давление на дверь мгновенно прекратилось и я, по инерции, чуть не упал во внутрь квартиры, чудом удержавшись на ногах — соседка, перестав выдавливать меня наружу, стояла посреди коридорчика, глубокомысленно задрав голову вверх.
— Была шапка! — тетка радостно ткнула меня пальцем в грудь: — Я вспомнила! Шикарная такая шапка, из черной лисы. Я еще спрашиваю, Аньку-то, — почем работа тебе встала? А она смеется, по деньгам говорит…
Было сложно представить, что сумасшедшая Анна Михайловна способна смеяться, но я молчал, боясь прервать поток, хоть какой-то, информации.
Наконец, женщина смогла унять свои эмоции, еще раз уточнила, не связан ли я с риелтерами, после чего пригласила в квартиру.
История, рассказанная соседкой, была для меня непонятной и не торопилась давать ответы на связь Кривошеева Сергея с изъятой шапкой из меха чернобурки. Со слов соседки, у Анны Михайловны кроме мужа была дочь — Софья Белоцерковская, умница, красавица, студентка Политехникума по специальности «оператор ЭВМ». Осенью, как в Городе полетели «белые мухи», Софа стала щеголять в красивой, пушистой ушанке из меха чёрно-бурой лисы, что вызывала искреннее восхищение соседки. Проходив несколько дней в шикарном головном уборе, Софа стала попадаться на глаза в простой вязанной шапочке, а на вопрос соседки, куда делось меховое чудо, девочка пожаловалась, что шапка слишком теплая, и, к примеру, в метро, в ней очень жарко ехать.
А однажды в дом Белоцерковских пришла беда. Софья не вернулась вечером из техникума. Родители всю ночь бегали по окрестным дворам, пробежали даже дорогу до техникума, обзвонили всех знакомых девочки и все больницы и морги, после чего отправились в милицию, подавать заявление. Милиция заявление приняла, а, через пару часов сообщила, что девушку, похожую на их дочь, обнаружили в подъезде одного из домов Спокойного центра.
На счастье, родителей, какой-то добрый самаритянин, приняв девушку за пьяную, по доброй сибирской традиции затащил ее в тепло, разместив ее на лестничной площадке, со всеми возможными удобствами, у чугунной батареи отопления, а утром жильцы дома, попытавшись выгнать разоспавшуюся «пьянчушку», поняли, что с молодой девочкой что-то не в порядке и вызвали «скорую помощь».
Потерпевшая была без сознания, имела многочисленные травмы тела и головы, поэтому сотрудник милиции, возможно это был Руслан, съездив с родителями в больницу, и проведя опознание, осмотрел одежду Софьи, обнаружил в мешке, что предоставила ему сестра-хозяйка больницы, отсутствие обуви и шапки. Из этих фактов оперативник сделал вывод о том, что гражданка Белоцерковская, с большой вероятностью, стала жертвой дорожно-транспортного происшествия, и попытался передать материалы дознавателям ГАИ. Но те ребята были тоже не пальцем сделаны. Они выехали в район обнаружения тела, провели осмотр местности, и, с благодарностью вернули тоненькую стопку материалов, указав, что никаких признаков наезда на пешехода они не обнаружили, а, в этом случае, загадочное происшествие попадает под юрисдикцию территориального органа внутренних дел.
Софья очень долго пролежала без сознания, поэтому материал о произошедшим с ней болтался в дежурной части Дорожного РОВД, пополняясь очередной справкой дежурного опера, что со слов врачей гражданка Белоцерковская остается без сознания, и опрос ее невозможен.
