90-е: Шоу должно продолжаться 5 (СИ) - Фишер Саша
— Все правильно, — кивнул я и склонился поближе к его уху. — Ты что, с Пантерой поссорился? Что у тебя лицо такое?
— Нормальное лицо… — буркнул Астарот. — Слушай, я тут вот что подумал… Может нам заменить Пантеру, а? Она же малолетка совсем! Взять ту же Наташу, она еще и на флейте играет…
— Она тебя отшила? — довольно жестко спросил я.
— Что тебе в голову взбрело, вообще? — с видом оскорбленной невинности дернулся Астарот.
Я молча смотрел на него. Не нотации же ему читать, в самом деле. Взрослый парень, мозги в голове какие-то есть. Ну и не хотелось, на самом деле, ему перед концертом мозг компостировать. Впрочем, с этим вот последним он и без меня неплохо справляется.
— Слушай, ну правда? — Астарот всплеснул руками. — Мы бы еще из детского сада бэквокалистку взяли. Она же школьница, нас засмеют за такую фигню!
— А Наташа тебя задвинет, — усмехнулся я.
— В смысле? — недоуменно нахмурился Астарот.
— Посмотри туда, — я обнял нашего фронтмена за плечи и повернул к сцене. На которой самка богомола в обществе той девушки, которая тут на концерте рекламировала журнал «Африка» топлесс плясала канкан, задирая свои длинные тонкие ноги чуть не под самый потолок. А музыку им обеспечивал Бельфегор на своем поливоксе. — Ты отлично держишься на сцене, но если рядом с тобой мы поставим ее, то про тебя все забудут. И даже крылья тебе не помогут. Ну, разве что ты ими Наташу как шторами будешь прикрывать. А Надя как раз то, что надо. Хорошенькая, но внимания на себя много не забирает. Плюс ее идея с немецкими песенками вообще оказалась огненной, скажи? За что ее выгонять?
— Да потому что… — Астарот набрал в грудь воздуха, а потом как-то сник. Плечи опустились. Он посмотрел на меня печальным взглядом и промолчал.
— Саня, пойдем отойдем в сторонку, хочу тебе кое-что показать, — шепотом сказал я, оттаскивая его за рукав в сторону деревянного «загончика». Открыл сумку и достал несколько больших снимков. — Собирался потом всем показать, перед концертом в «котлах», для поднятия, так сказать, боевого духа. Но ты что-то куксишься, так что смотри первым. Раньше всех остальных.
За пробными отпечатками фотосессии «Ангелов С» я заглянул сегодня с раннего утра. Когда отсматривал мелкие версии, было не очень понятно, что там получилось, так что я почти наугад ткнул в десяток кадров, и вчера вечером Ляля позвонила и сказала, что карточки готовы, можно забирать. Я даже ради такого дела встал раньше, чем собирался. На рынок в несусветные утренние часы мне больше было не нужно, моя замена вполне справилась, так что функцию передачи опыта я выполнил, а репетиция поддельного «Миража» начиналась в десять. Но я все равно не поленился примчаться в училище без десяти восемь, чтобы отловить Лялю до того, как у нее начнутся занятия. И не пожалел ни разу. Потому что как только я увидел снимки, то понял, почему Стас назвал Лялю гением.
Она отсняла две пленки — цветную и черно-белую. И даже не знаю, которые фотокарточки выглядели эффектнее. В цвете было групповое фото всех вместе. И, пожалуй, это была единственная карточка, которая выглядела относительно обычно. Почти у любой рок-группы такая есть. Разве что у Астарота еще были рога и крылья.
А что до остальных… Не знаю, как Ляле это удалось, но мои «ангелочки» вовсе не выглядели дрищеватыми подростками и примкнувшим к ним толстячком Бегемотом. Магия ракурса и волшебных лялиных рук придала Астароту инфернальности, а его взгляду — пронзительности чуть ли не директора всего ада. Бегемота она поймала в тот момент, когда он вскинул обе палочки вверх и оскалился в хищном хохоте. На ее фото не бросались в глаза его пухлые щеки и пузико. Бельфегор на фото был весь устремлен вперед, рыжие вьющиеся волосы сброшены набок, а пальцы, которые кажется невероятно длинными, впились в клавиши поливокса. Кирюха был похож, почему-то, на юного священника, на которого снизошла благодать или озарение. Он задрал гриф гитары к самому уху и обнимал ее с такой страстью, которую я не ко всякой из своих женщин испытывал. Ну да, это же был какой-то очередной фендер-стратокастер или еще какой-то невероятно легендарный инструмент, который ему дали подержать на съемках ролика. А Макс, которого я воспринимал обычно как «просто парень, ничего особенного» на фото Ляли предстал прямо-таки супермоделью с обложки. Магия светотеней сделала его правильные черты лица резче, выделила скулы и как-то подчеркнула… Да все! И «просто парень» на фото превратился в писаного красавца, чуть ли не в Джонни Деппа в юности. У Нади отельного портрета не было, но был совершенно чумовой кадр, где она стоит между Кирюхой и Астаротом, держит микрофон обеими руками и смотрит широко открытыми глазами куда-то поверх голов зрителей, будто видит за их спинами что-то очень страшное.
Я смотрел, как Астарот завороженно перебирает карточки, пересматривает их раз за разом. Молча. Несколько часов назад я сам на них залип где-то на полчаса в пустом фойе культпросветучилища. Студенты разбежались по своим классам, а я обалдело разглядывал карточки.
Астарот надолго завис над своей фотографией. Потом с трудом оторвал от нее взгляд и посмотрел на меня.
— Я правда так со стороны выгляжу? — спросил он. Приосанился, такой, спину выпрямил, на лице снова появилось самодовольное выражение.
— Так вот же пруф, — усмехнулся я. Потом быстро добавил. — Раз Ляля тебя таким увидела, значит и остальные тоже могут.
— Фух, даже голова закружилась, — Астарот протянул мне пачку фотографий, потом отдернул руку с ними обратно. — Можно я свою фотку заберу?
— Конечно, — кивнул я. — Надо будет, еще напечатаем.
— Теперь надо быстрее альбом записывать, — Астарот суетливо взялся засовывать фото во внутренний карман джинсухи, потом вдруг решил, что так она помнется, покрутил головой, придумывая, как бы эту драгоценность сохранить.
— Давай пока у меня в сумке полежит, — предложил я. — Потом отдам, когда вечеринка закончится. Или вообще могу попросить Лялю напечатать формат побольше. Чтобы в полстены, а?
— Ох… — глаза Астарота азартно заблестели. Потом он вздохнул. — Не, не надо. Хочу вот эту фотку у себя оставить только. Да, положи к другим, а то помнется.
* * *— Вееееелиал! — раздался из всех колонок громкий голос Наташи переходящий чуть ли не в ультразвук. — Если ты меня слышишь, срочно подойти на сцену!
Я спрятал пачку фотографий обратно в сумку, хлопнул Астарота по плечу и двинул на зов Наташи.
— Что случилось? — спросил я, забираясь на сцену. Наташа уже успела переодеться из своей перемазанной краской одежды. Теперь она была вся в черном — черные колготки, черная водолазка и черные шорты. Только губы накрашены ярко-красным. При ее худобе в черном она смотрелась крайне зловеще. Теперь не как самка богомола, а прямо-таки как паучиха черная вдова.
— У нас скоро начало, а ты где-то ходишь! Ты почему не переоделся⁈ — грозно вопросила она в микрофон. — Ой, прости! Ты же уже тут!
— В смысле — переоделся? — спросил я.
— Так мы же ведущие! — заявила Наташа.
— Блин, это я протупил… — я почесал в затылке. — Сейчас придумаю что-нибудь…
А я ведь натурально не подумал, что у этой вечеринки тоже должен быть какой-то конферанс. Девчонки с таким энтузиазмом принялись за подготовку, что я честно отпустил вожжи и занялся другими делами. Отпираться от ведения я не стал, ясен пень. Понятно ведь, что по умолчанию считалось, что все будет точно так же, как и в прошлый раз, когда мы с Наташей задорно вели рок-концерт.
— Да что ты голову паришь вообще⁈ — самка богомола подскочила ко мне и принялась расстегивать пуговицы на теплой клетчатой рубашке. — У тебя такая фигура, что ты можешь просто раздеться до пояса и бицухи показывать. Вот увидишь, девчонки будут в тебя трусами кидаться, только успевай уворачиваться!
— Притормози! — смеясь, скомандовал я. — Сказал же, придумаю что-нибудь. Сколько у нас еще времени?
Наташа размашистым жестом подняла запястье, на котором красовались огромные мужские часы, которые на ее тонкой руке выглядели вообще чуть ли не будильником.
