Круговерть бытия 2 (СИ) - Дорнбург Александр
«Картина ясная — Одесса красная!»
Быстрая гибель любимца столичной толпы и ее фаворита смутила турок. Только что они кровожадно вопили, теперь же большая часть их моментально замолкла, отводя глаза в сторону и окаменев, как порой перед леопардом замирает олень или антилопа. Я посеял среди них ужас. Мусульмане явно пали духом, находя в столь быстрой гибели Вали-бея отчетливый знак воли Аллаха. Или урок судьбы.
— Арсен-эфенди — великий вождь! И великий воин! — торжественно объявил я толпе.
Зеваки тут же разошлись, а Гуссейн-ага дал денег подошедшему сторожу, чтобы тот начал готовить захоронения останков Вали-бея. После чего мы прежней компанией продолжили прерванный путь.
Вот такие дела у меня были в это время.
Так я провозился в заботах до того момента, когда пора было отправляться на север. Русская армия, увенчанная лаврами Дон-Кихота, отходила, но кавалерия, в том числе казаки, пока оставались прикрывать отход. Мы вообще должны по обыкновению двигаться последними. Первым, кого видели на этой войне турки был донец, неожиданный и незваный гость на турецкие бивуаки, приносящий с собой смерть и ужас. И последний, кого видели турки — был тот же донской казак.
Тут мне пришлось вернуть еще один из своих долгов. Так как в составе эскадрона кавалерии отправляющегося на север я увидел парочку людей из компании покойного князя Мещерского. В том числе и поляка, которого на меня столько раз науськивали.
Глава 21
И я подумал: «Какого черта?» Почему бы не вызвать поляка на дуэль? Если я наказал турка, то почему эта панская сволочь получает право жить? Где логика? Нафига мне такая заноза в заднице? Его покровитель, Мещерский, мертв, так что за этого варшавского петуха никто не будет хлопотать. А у нас уже фактически военное положение отменено. Заключен мир, мы уходим домой. На дуэль, даже если о ней станет известно начальству, посмотрят сквозь пальцы. Не того мы масштаба фигуры, чтобы о нас много говорили. Такая дуэль ноунеймов пройдет фоном.
А надобно сказать, что этот поляк уже изрядно мне надоел. Был у меня в прошлой жизни один знакомый кот-идиот. Как открываешь дверь в квартиру, он, тут как тут, в нее нахально лезет. Хотя и знает, что ничего здесь для него нет. Вот поляк, гондольер — любитель, такого же стиля придерживался.
Прихватив с собой в качестве секунданта молодого Якова Бакланова, я поспешил вдогонку за уехавшими драгунами. Бакланов сам был молодой дворянин, во втором поколении, его отец как и мой вышел из низов, поэтому был довольно щепетилен в вопросах чести. К тому же, ему, служаке до мозга костей, с офицерской выправкой, подобные интриги в собственном государстве казались просто возмутительны.
Добавлю, что молодой Яков производил внушительное впечатление, великан еще больше меня, так что такого никто обманывать не решится. Ведь словосочетание «Баклановский удар», рассекающий противника надвое, относится именно к этому знаменитому историческому персонажу. Широкая, как у медведя, грудь, чудовищные плечи и ноги, напоминающие корни дуба. Прибавим еще и лицо, зверское, страшное, изрытое оспой — вы представите все картину целиком.
Естественно, что я наплел молодому казачьему офицеру, что этот поляк нас, казаков, в упор не уважает. Как и русских. И обещает начать резать всех русских в Польше уже через год. Бакланов ехал рядом со мной на лошади и удивлялся:
— И как это такого мерзавца земля носит?
Нагнав драгунов часа через полтора, я поспешил вызвать поляка из строя. На разговор тет-а-тет. Он же офицер, ротмистр, так что может покидать походную колонну когда ему вздумается.
Так что я громко гаркнул:
— Пан, ротмистр, который из Польши! Подь сюды на пару слов. Да не боись ты, бить не буду!
В колонне раздался смешок драгун. Чтобы избежать скандала, поляк поспешил подъехать ко мне. Я же развернув лошадь и, отъехав еще немного в сторону от дороги, начал без прелюдий:
— А правду говорят, что у Вас в Польше лет тридцать была такая тупая обезьяна, по кличке Костюшко, которого какие-то идиоты назвали польским военачальником? И правду, что казаки этих идиотов наголову разгромили, а самого Костюшку поймали на болоте и на аркане водили эту обезьяну, на ярмарках показывали?
Все это я выпалил на одном дыхании. В общем-то все так и было в 1794 году, только выражения я использовал довольно грубые, нарываясь на вызов.
Он и последовал, поляк покраснел как переспевший помидор, аж того и гляди пар из ушей повалит, и поднял руку, намереваясь зарядить мне пощечину. От всей души! Похоже, шляхетский гонор взял свое.
Глупо.
Но он сам виноват.
А я на оплеуху не подряжался, достаточно и намерений. Так что, я дал своей лошади шенкелей, чтобы сблизиться с соперником и перехватил его за руку. Настало время для финта, для неожиданного удара.
А так как я, как профессиональный стрелок, всегда берегу свои руки от всяческих повреждений, то когда мы сблизились, то я деланно неловко взбоднул головой и ударил железобетонным по крепости лбом, словно тяжелым шаром для боулинга, в переносицу поляка. Такой элемент боевых искусств на дворовом сленге называется «летающая гильотина» Это упреждающее действие должно было изрядно охладить польского гостя. Нечего тут руки распускать! Сами такие.
Строго говоря, я обманул своего визави, но, с другой стороны, какого черта? Переговоры закончились, так что добро пожаловать в реальный мир, малыш.
Если бы я ударил со всей силы, то я не только бы раскатал нос поляка в блин, сломав и раздробив ему хрящи, но и разбил бы вдребезги все скуловые кости противнику. И тогда вместо дуэли он бы отправился в нокаут, а потом провел бы шесть недель в больнице в гипсовой или железной маске на разбитом лице.
Но нам же этого не надо? Поэтому я ударил как бы случайно и в четверть силы. Этакое проявление гуманности. Просто, заблокировав руку, разбил поляку переносицу. Кровь ручьем лилась из панского носа, нокдаун на счете «семь».
— Нечего руки распускать, если не умеешь! — поспешил оправдаться я, обвинив во всем самого поляка. — Если бы не твои бурные телодвижения, испугавшие мою лошадь, то мы бы не столкнулись головами. Больно же! Но считай, что я твою пощечину уже получил. И фразу " Я требую сатисфакции" услышал. Твой вызов принят. Дешевая ты лягушка. Я считаю, что тебе надо найти себе секунданта и, не привлекая внимания, заехать за вот этот холм. На рандеву. А мы с товарищем уже будем ждать вас там. Разберемся как благородные люди. Дуэль есть дуэль. Честь обязывает.
Может поляк и понял, что я сделал так специально, но мы были верхом и лошадь могла сама занервничать и взбрыкнуть. К тому же, что толку в новых обвинениях, когда я уже к его услугам? Так что он покачал головой, выплюнул немного крови, ухмыльнулся и безропотно поехал за секундантом. Ему определенно требовалось не затягивать дело, так как уже через пару часов отек распространиться на лице так, что ему станет трудно смотреть через опухшие веки. Поэтому поляк был горячо заинтересован в немедленной мести.
После инцидента я громко, при всех, самодовольно заявил:
— Звиняйте за неловкость, господин хороший. Я же не со зла.
Дело было на мази. И мы с Баклановым быстро потрусили на своих четвероногих друзьях за намеченный холм, скрывающий нас от дороги. Там сошли на землю и стали терпеливо ждать, оставив лошадей пастись на травке. Ожидание наше не затянулось, так как уже примерно через четыре минуты нарисовался поляк и его приятель. Того я тоже видел не раз в компании князя Мещерского. Такой же оболтус в дворянской фуражке. С улыбкой манекена. Мученик идеи и юный работник отдела шлангов.
Оба молодые, холеные, лощеные финтифлюшки, в мундирах из дорогого сукна, обшитых желтых драгунским кантом. И при этом почти никогда не нюхавшие крови и пороха.
