По семейным обстоятельствам - Марианна Красовская
Наталья, в смысле Натка, в сельском хозяйстве немного разбиралась. Ей даже удалось вставить пару разумных реплик в монолог Лотрейна. Тот, впрочем, ее не слышал. С урожая и обсуждения погоды он перешел на охоту, долго рассказывал, как освежевывать оленя, потом вдруг начал говорить про собак…
На собаках Натка перестала его слушать, отдав дань ужину. Было вкусно. Пусть себе болтает, как телевизор. Стоп, что?
— Альвы — они красивые, как ангелы, — мечтательно шептал Лотрейн. В его глазах плясали огоньки безумия. — Такие тонкие, нежные… А какие у них волосы! А кожа — как шелк!
— Прекратите, — ее замутило.
— О, вы похожи на альва. Только уже не столь молода. Вот ваша племянница Ариадна… Она — почти как альв. Сильная, упрямая. И так чиста!
— Ваша светлость, вы не в себе, — процедил сквозь зубы Гесс. — Может, спать пора?
— Заткнись, таракан усатый, — неожиданно заорал Лотрейн, выплеснув в лицо капралу вино из своего бокала. — Не смей мне перечить! Немедленно… девчонку мне в спальню! Раз уж мальчишка решил сдохнуть!
Гесс побледнел и молча утер лицо.
— Девочка тоже больна.
— Да плевать, на сколько хватит.
— Вам пора спать.
Только сказал — и отлетел в стену вместе со стулом. Герцог ударил его кулаком в лицо. Очень быстро, буквально молниеносно. Вскочил Иен, ловким движением отталкивая Нату за спину. Усатый прохрипел:
— Взять.
И те люди, которые сидели без движения, вдруг бросились к ним. «Нам конец!» — подумала Ната, ныряя под стол. Не угадала. Люди ловко и довольно аккуратно скрутили герцога.
— Приведите Леона, — скомандовал Гесс, ощупывая разбитые губы. — Да побыстрее.
Один из солдат помчался прочь, а Иен, наконец, сообразил:
— Что вообще происходит?
— А разве неясно? — картинно удивился усатый. — Лотрейн — он болен. Зависимость от зелья. Вы вот — свидетели. Лучше не придумаешь — цверг и человек. Случайные гости. Хлебнет эту гадость и становится совершенно невменяемым. Его надо лечить. Или… казнить. За то, что в таком состоянии он издевается над людьми. Насилует их. Калечит. Хотите доказательств? Могу его отпустить и отдать ему юного князя. Думаю, будет достаточно одного… гм… акта.
— Не надо, мы вам верим, — быстро сказала Ната, выползая из-под стола.
— А жаль. Для убедительности — я бы предпочел, чтобы князь на своей шкуре попробовал ласку Лотрейна. Но этому… уроду захотелось Ариадну. Простите, я никак не мог этого допустить, пришлось вмешаться.
— Я так и не понял, какой вам с этого интерес? — спокойно осведомился Морозный, разглядывая беснующегося Лотрейна. Герцог хрипел, у него изо рта шла пена. — Он не помрет, кстати?
— Не должен, первый раз что ли? А интереса у меня никакого нет, помилуйте. Я — честный человек, который верно служит князю Белогорскому. И все, что я делал — исключительно для того, чтобы восторжествовала справедливость! Вы мне верите, князь?
Леон, который хоть и с трудом, но передвигался самостоятельно, посмотрел на него странно.
— Что, вы верите в закон о «демоновом наследии»? Напрасно. Его уже лет триста никто не помнит.
— Но он существует, — пожал плечами Гесс. — Тот, кто расскажет о преступлениях своего господина, вправе претендовать на его имущество… Если нет иных наследников и вина полностью доказана. Вина доказана. Или вы считаете иначе?
— До сих пор я не увидел ничего, кроме того, что Лотрейна опоили.
— Хотите, я его отпущу? — вкрадчиво спросил Гесс. — И запру вас с ним в одной комнате? Он дьявольски силен под действием зелья. К утру у вас будет достаточно доказательств.
— Да что ж ты за тварь такая? — неожиданно спросил Морозный и коротко, почти без замаха ударил Гесса под дых. А потом, когда капрал согнулся еще и опустил кулак на затылок. — Ой, кажется наш герой потерял сознание. Какая незадача! Я нечаянно.
Солдаты вдруг замерли, растерявшись, а Леон, слабо улыбаясь белыми губами и опираясь на стену, чтобы не упасть, кивнул.
— Благодарю. Итак, кто готов служить своему князю? Каждый присягнувший будет помилован. И покрепче держите герцога, а то он, кажется, очень зол.
Ну вот, а говорили — план, план! Все и так получилось — само собой. А Ната — лишь свидетель. И чего было паниковать?
29. Натка и сюрпризы
Они были красивой парой: Леон — юный, гордый, даже надменный, все еще немного бледный после «лихорадки» — и Ариадна. Тоже серьезная, почти суровая. Разом как-то повзрослевшая. Хмурит широкие черные брови, молчит. Она сидит в кресле, а Леон — на полу возле ее ног, опираясь ей на колени. Он, князь, у ног ведьмы. И всем кажется, что так и должно быть. Словно всё естественно.
— Мне нужны жертвы, — тихо говорит юный князь. — К счастью… или к сожалению, я не знаю, но я так и не узнал, что может сделать Лотрейн в таком состоянии. Лекаря бы выспросить, но он успел сбежать, а Гесс — он сообщник. Наговорит много чего, ему верить нельзя. И ведь наговорит так, чтобы себя выгородить. Нет, это не свидетель. Госпожа Наталья?
Натка молчит. Стискивает зубы, прячет взгляд. Если бы Лотрейн надругался над ней — это одно. Она бы рассказала. А про Валя… Можно ли?
— Гесс говорил, вы замужем за альвом? Это правда? Можете не отвечать, я сам вижу.
Ната быстро ерошит волосы, пряча брачную татуировку. Поздно, да?
— Это тот самый альв, который был «игрушкой» у герцога?
— Поймите, — она поднимает глаза, с трудом подбирая слова. — Это не моя боль. И не моя жизнь. Я ничего вам не скажу.
— Но поговорить я с вашим супругом могу?
— А кто вам запретит, ваша светлость?
— И то верно, — Леон хмурится, неосознанно перебирая пальцами складки юбки ведьмы. — Но и ссориться я с вами не желаю. Если бы не ваш визит… Я не знаю, решился бы Гесс на такой шаг или нет. Возможно, он ничего бы не стал делать.
— Если у вас будет свидетель, что
