Людоеды - Cepгей Mиxoнoв
Ему также досталось. Но он не дрогнул, и в свою очередь завалил пару дикарей. Одно слово — варвар. Людоеды лишь раззадорили его. И он пошёл на стену из них в одиночку, бросаясь в прорыв к Михею с его зверюгой. Зуба не видел. Но знал наверняка: тот где-то также рубится с превосходящими силами людоедов — и без боя не сдаться. А этому никогда не бывать.
— За мн-Ой… — не обратил Варвар на очередной удар по голову дубиной, сам отразил выпад дикаря, рассекая ему руку костяшкой-мечом. И укрыв щитом голову от повторного удара извне, кинулся на иных дикарей точно шар в боулинге на кегли.
Его посыл с порывом поддержали сокурсники. Всё-таки не пропали даром уроки с наставлениями от практикантропов в их адрес. В безысходной ситуации они вдруг уяснили: если дрогнут — погибнут. А так вновь заставили отступить дикарей, и даже стремились догнать обращённых в бегство людоедов и добить. Да где там — дети природы оказались более прыткими и выносливыми — со страху перепрыгивали не только преграду в виде забора из кроватей чужаков, но и ров, скрывались в кустах, не останавливаясь и в дебрях.
Теперь уже орал Беккер, срывая голос на них:
— Куда? Опомнитесь! Вернитесь! — готов был он простить им их предательство — во второй раз, а третьего могло и не быть, если только в отношении него и в качестве мести за позор связанный с очередным поражением. — Ерунда! Без поражений не бывает побед!
Старик не поверил тому, что услышал и переспросил: не ослышался ли?
— Пускай мы проиграли битву сегодня, но завтра обязательно победим, а рано или поздно, что очевидно! Поскольку у нас преимущество с численным перевесом!
Вот так вот — ни много, ни мало. И впрямь Наполеон. Как в том анекдоте про слона: что делал слон, когда пришёл на поле он?
Травку жевал. А у старика так и ходили желваки. Он даже позволил себе ударить Няма посохом, пока этого никто из дикарей не мог видеть — как соплеменников, так и сородичей из иных племён.
— Ай-яй… — схватился Беккер за голову. — Ты чё дерёшься, кочерыжка лысая! Вот я тя самого дубинкой по чердаку привечу, а так оттяну, что… твоё место и займу… Ух…
Старик снова огрел Няма, и на этот раз по спине, а затем ещё добавил костлявой рукой по шее.
— Я сделаю всё, что скажешь, а не прикажешь! Только не бейся-А-А… — закрылся Беккер руками от палача.
Старик снова ткнул в его посохом — в живот — и на этот раз не стал отнимать, задержал, давая возможность поверженному соплеменнику взяться за него, словно давая последнюю надежду утопающему, как соломинку. Поднял на ноги.
Вид старика означал: вот и поговорили — по душам. Ему предстояло произвести обряд и обратится к духам. Для заклания требовались жертвы, и таковые были — сильно искалеченные сородичи. Их и сожгли на костре — старик на пару с Беккером.
Жрец в очередной раз заставил ученика замарать руки кровью, чтобы у него не было пути назад к чужакам. Отрезал ему все мосты с переправами. Теперь и дикари ненавидели его лютой смертью, а не простят очередного провала. Но пока что боялись, поэтому слушали всё, что говорил им старик от имени кровожадных духов Огня и Земли.
Беккер и предложил сжечь ненавистное поселение чужаков — использовать дубинки в качестве факелов — забросать ими бараки практикантов.
Его затея понравилась не только наставнику, но и соплеменникам с сородичами. Однако они затребовали взять паузу в войне — передышку. Предстояло повести переговоры с теми, кому Беккер нынче не желал попадаться на глаза. Но взгляд старика и преисполненный злобы с ненавистью заставил его согласиться с очередным доводом.
Не успели практикантропы со своими соратниками, и теперь уже точно по оружию, нежели несчастью, зализать раны после боя в ранний час, как с восходом солнца из кустов снова показались дикари. И все как один в черепах и шкурах тех, кого убили, как охотники, превратившись в великих воинов. Но всё же одна тощая фигура выделялась среди них, опиравшаяся на посох-клюку на фоне иной томной.
— Беккер — скотина! — вскочил Варвар.
— Не кипишуй! — прильнул Мих к нему.
— Во… ляди, — присовокупил Зуб, приметив белый лоскут ткани.
Беккер размахивал майкой.
— Ещё бы трусами — и на голову надел! А я бы ему… Ух… — едва держался Ясюлюнец. Его так и подрывало кинуться на горстку дикарей — вождей племён людоедов.
Улыбки, возникшие на лицах иных победителей, исчезли без остатка.
— Блин, провокация! — не сомневались они, пытаясь запретить практикантропам повести переговоры с дикарями — те выманивали их за ограждение оборонительного периметра, расположившись посередине меж лагерем и дебрями.
— Надо выяснить, чего они хотят от нас… — заявил Мих.
— Ясен пень, — взялся Варвар за топор вместо щита, а в иной и без того сжимал костяной меч. — Перебить нас, как ща я их!
— Осади свой табун коней… — предупредил Мих. — Никто никого не станет валить, если конечно это не провокация!
— Да о чём с дикарями говорить можно! Вломить им, — принял Зуб сторону Варвара. — Лишить этих людоедов их лидеров — и дело с концом! А затем сами разберёмся с иными на их стойбищах! Доказали у кого сила! И победа будет за нами!
— Уже, — напомнил Мих. — Иначе бы не пришли и Беккера не привели с майкой в качестве белого флага!
— Ну, так и не сдаваться…
— Поживём — увидим! Пошли…
Перейдя ров с заграждением по тарану дикарей, практикантропы приблизились вплотную к переговорной делегации дикарей.
— Кому сказать по возвращении, чем мы тут занимались — не поверят, — отмочил Зуб-юморист. Чем и уморил.
