Когда будущее стало чужим (СИ) - Чайка Дмитрий

— Да, я как-то не подумал, — смутился Ардашир. — Прости.

— И при всем этом, ты сам видел, во что я был одет, — разошелся Макс. — Ты на мне золото видел? Или бриллианты какие? Наша религия воздержание и скромность пропагандировала. Я ведь даже своей жене не изменял, а вы меня из-за этого в гомосеки записали. А ну, находи в своих архивах, что моя жена была Ясмин, и что я ее любил. И что мужики меня в сексуальном смысле не интересовали.

— Не могу, — замотал головой побледневший Ардашир. — Невозможно! Это будет катастрофа планетарного масштаба! Ты даже не представляешь… Особенно про мужиков…

— Ладно, потом исправлю, — милостиво махнул рукой Макс. — Спите тут с кем хотите. Хоть гарем из-за вас бери. Меня же Ясмин за это убьет.

— Ревнивая? — с любопытством спросил Ардашир.

— Да не то слово, — вздохнул Макс. — Я же теперь в жизни никому не скажу, что в этих ваших иллюзиях творил. Это же все не по-настоящему было? — с надеждой спросил он у внука.

— Обижаешь! Еще как по-настоящему! — оскорбился Ардашир. — Все гормональные всплески были твоими собственными, а физиологические жидкости в этой капсуле удаляются автоматически. В эти моменты, кстати, у тебя была полная свобода действий. Так что ты сам с этими девчонками кувыркался.

— Твою ж мать! — присвистнул Макс. — Это я с Айданой, Гульбахар и Эйлин по-настоящему спал?

— Ну конечно! — радостно улыбнулся Ардашир. — Первую брачную ночь Ахемена и Гульбахар, кстати, вообще единицы проходили. О ней даже знают немногие. Гульбахар у нас символом невинности и чистоты почитается, поэтому никому этот момент не загружают. Он немного помялся и добавил:

— Ну, понимаешь, эта версия только весьма влиятельным персонам доступна.

— Она меня точно убьет, — простонал Макс. — Ну, ни хрена себе вы тут историческую науку изучаете! Конкурс, наверное, на исторический факультет бешеный.

— Да ты даже не представляешь, насколько! — подтвердил Ардашир.

— Да, как раз представляю, — ответил ему Макс. — Я бы сам такой гранит науки грыз с удовольствием.

— Ну, у нас же не только такие интересные пророчества есть, — расстроил его Ардашир. — Есть и вполне тривиальные. Тупые, я бы сказал.

— Например? — заинтересовался Макс.

— Пророчество номер 41, - торжественно сказал Ардашир, — «Если истребите воробьев, наступит голод». И зачем ты это написал, спрашивается? Это же любой биолог-первокурсник знает. Какой ненормальный дурак станет воробьев убивать?

— Ты не поверишь, — сказал ему Макс. — Но в моей реальности именно так и было. Люди, которые живут в ваших княжествах на реках Янцзы и Хуанэ, почти всех воробьев истребили. Там столько насекомых расплодилось, что у них весь урожай погиб. Почти тридцать миллионов ханьцев от голода умерло.

— Они ненормальные? — Ардашир выпучил глаза так, что они готовы были вывалиться.

— Да нет, вполне нормальные, — ответил ему Макс. — Но в некоторых местах слегка перегибали палку. Очень увлекающиеся люди, и очень дисциплинированные. Как им сказали, так они и сделали.

— Как их могло тридцать миллионов погибнуть? — не поверил Ардашир. — Их же там столько нет.

— Как нет? — пришел черед удивляться Максу. — А куда же они делись? При мне их полтора миллиарда было.

— Так не велено давать им плодиться! — воскликнул Ардашир.

— Кем не велено? — раскрыл рот Макс.

— Да тобой не велено! — вышел из себя Ардашир. — Пророчество номер 17. «Если людей с раскосыми глазами, любящих рис, станет слишком много, то они станут очень опасны».

— И что вы с этим делаете? — с любопытством спросил Макс.

— Да всех, кто рис любит, сотни лет на ноль множили, — честно признался Ардашир. — От Хуанхэ до Ганга. У индусов вроде глаза не раскосые, тех не трогали. Зря, кстати. Очень сильны стали. Может, поправишь текст, когда назад вернешься? — последнее он уже спросил с надеждой.

— О, как! — задумчиво сказал Макс. — Это и вьетнамцы в замес ни за что попали. Тут точно поправлю. К ним никаких претензий не было. А что я еще написал?

— Ну, например, пророчество номер 37, - плотоядно улыбнулся Ардашир, — «Если Чингисхан вырвется из своих степей, то боль и горе принесет он всему миру».

— И как? — поинтересовался Макс. — Вырвался?

— Да нет, конечно, — удивился Ардашир. — Как разведка донесла, что какого-то Орду-Ичена всеобщим ханом выбрали, туда два мотострелковых полка направили из Согдианы. Они ближе всех оказались.

— И все? — удивился Макс.

— И все, — подтвердил правнук. — Конницу с луками из крупнокалиберных пулеметов покрошили, и по кочевьям разогнали. С тех пор они никакого Чингисхана даже не думают выбирать.

— Орду-Ичен, говоришь, — задумчиво произнес Макс. — Нашего вроде Темуджином звали. Хотя, Чингисхан — это титул, а не имя, так что очень даже может быть. Продолжай, заинтриговал, внук.

— Пророчество номер 63! — произнес Ардашир. — «Сын иудейского бога захватит мир».

— Да ладно! — изумился Макс. — Это я так сказал? Но это же метафора, ты же должен понимать. Я же это в философском смысле написал!

— Не знаю, не знаю, в каком ты писал смысле, — скептически произнес Ардашир. — Но дети иудейского бога у нас появлялись регулярно.

— И что вы с ними делали? — полюбопытствовал Макс.

— Да на кол сразу сажали, — пожал плечами Ардашир. — А эти сектанты потом его изображению на колу поклонялись. Представляешь?

— Представляю, — задумчиво сказал Макс. — Еще как представляю. Справились, получается?

— Да, — небрежно бросил Ардашир, — лет двести уже, как ничего серьезного не происходило. Никому на кол не хочется. Так, сумасшедшие иногда встречаются, но этих просто в дурдоме закрываем. Они, как правило, тихие, и никакой опасности для окружающих не представляют. Тут недавно один из этих чудаков даже по воде ходил, и воду в вино превращал. Никто так и не понял, как у него это получается. Мы ему предложили в цирке выступать, а он заявил, что пришел на землю мученическую смерть за всех людей принять, и тем их грехи искупить.

— Он случайно не из Иудеи родом был? — спросил Макс

— А ты откуда знаешь? — удивленно спросил Ардашир.

— Знаю, я же Пророк! И что вы с ним сделали? — с замиранием сердца спросил Макс. — Казнили?

— Да за что? — изумился Ардашир. — Он же не сделал ничего. В участке подержали, и домой отправили. У него и мать с отцом имелись, тоже очень странные люди. Подняли медицинскую карту матери, а она до родов девственницей была, можешь себе представить? Мы все в шоке были. В общем, родителям внушение сделали, чтобы за сыном следили получше. Тридцать три года, а балбес балбесом, ни образования, ни профессии. Но язык был подвешен просто на удивление. Я, когда полицейские отчеты читал, просто диву давался. Талантливый был парень, просто мозги немного набекрень.

— Я тебя не сильно удивлю, если скажу, что это он и был, Сын Божий? — с придыханием сказал Макс.

— Да ладно! — изумился Ардашир. — А что же он тогда мир не захватил?

— Так его для этого казнить нужно было, а вы не стали, — пояснил Макс. — Он же вам впрямую говорил об этом.

— Да, действительно, — задумался Ардашир. — Но он вроде не нарушил ничего. Мы таких чудиков не казним, они же безобидней ребенка.

— Они-то безобидны, да вот их последователи совсем не безобидны, — пояснил Макс. — Так что вы молодцы, могли сильно накосячить. Потом несколько столетий расхлебывали бы.

— Ну, надо же, — вновь изумился Ардашир. — Надо императору сказать. Вот он удивится. Мы еще вместе смеялись над этой историей. Стенограммы полицейских отчетов даже по рукам пошли. Шедевр! Поищу его, он должен в Ханаане жить. Император, кажется, под наблюдением его держал, но не слишком плотно. Он же совершенно безобидный, только когда говорить начинает, люди останавливаются и слушают. Просто толпы собирает. Один раз, когда его в очередной раз забрали, он так разошелся, что в него весь полицейский участок уверовал. Штатные психологи потом полгода с теми сотрудниками работали, в чувство не могли привести. Необыкновенный малый, конечно. Талант!