Лечить нельзя помиловать (СИ) - Александра Логинова
Моего капитана просто кидают в топку чудовищной машины дворянства, как отработанный материал с ошибочной наклейкой: «Первосортный товар». А после штампа «Брак» просто утилизируют из элиты королевства.
Редкостные твари.
— Ни за что не соглашусь стать дворянкой, — нутро содрогнулось от омерзения.
— Лестница к высокому титулу устлана нечистотами, — чуть печально согласился Клод. — Родиться в этом сверкающем разложении легче, чем добровольно сунуть туда нос.
А леди Коллет стремиться забраться повыше, чтобы самозабвенно гадить на нижние ступени, самой утираясь от сравнительно небольшого количества грязи сверху. Миры меняются, а человеческая натура — никогда.
Однако есть при дворе и такие, к кому я невольно проникаюсь симпатией.
— Альберт — дворянин лишь формально, — просветил маркиз в ответ на интерес. — Третий сын баронета, по обычаю поступивший на службу в семнадцать лет. Ко двору приглашается исключительно как орденоносец Святого Патрика и герой Дагер-Хеджа.
Будучи политически бессильной фигурой эрл Альберт быстро стал неинтересен высокому дворянству, дав дорогу адекватным людям — тем, кого в аристократию занесло волей случая. Да, нормальные люди иногда рождаются феодалами и умудряются сохранить человечность, сделав выбор в пользу моральных ценностей. Эти быстро разглядели в капитане Верше преданного и честного мага, почтя за честь водить с ним дружбу. И я их целиком поддерживаю, эрл Альберт действительно вызывает уважение.
— Безмерно рад, что служил с ним в одном полку, — поделился маркиз. — И после Альберт всегда был рядом, наставляя меня иногда дружескими подзатыльниками по праву старшего. Поначалу было обидно — меня, маркиза, и подзатыльником! Пришлось даже подраться.
— Он вас уделал?
— Мне едва стукнуло восемнадцать, — стыдливо заалел ушами огневик. — А ему двадцать пять и вот-вот должны были дать сержанта. Разделал меня под орех, да еще и пендаль напоследок отвесил, чтобы не зазнавался.
Вернувшись обратно к проулку, где слышались звуки болгарки — на самом деле кто-то из огневиков резал металл, Алеон снова подхватил меня на руки. Пожалуй, не буду гундеть и сопротивляться, ему и без того несладко. Когда еще доведется поносить на руках красивую женщину?
— Спасибо, — прошептал он мне в волосы.
— За что? — от горячего дыхания по затылку побежали приятные и абсолютно несанкционированные мурашки.
— За то, что сегодня ты была со мной.
Глава 27
— Алеон, прекратите немедленно!
— Или что? — провокационно подначил он, вытягивая руку повыше.
— Или я за себя не отвечаю! — мокрая от пота прядь упала на глаза.
— Правильно, я за вас отвечаю, — важно кивнул фазан, покровительственно возложив руку на мою макушку. — Вам пора отдохнуть, эрла.
Святой Парацельс, напомни никогда не открывать дверь женихам, как бы настойчиво они ни стучались. А лучше сбивать их на подлете из рогатки, по-ковбойски припав на одно колено!
Когда нелегкая принесла капитана на мой порог, я не заподозрила подвоха. Маркиз заходил каждый вечер, стремясь урвать десять минут на медитацию и едва ли не силком вынуждая меня брать под контроль ручейки магии. Со скрипом, сквозь зубы, адскими усилиями, но взбалмошный дар потихоньку поддавался осознанным манипуляциям. Раньше я и не задумывалась, что буквально нахожусь на поводке у собственной магии: есть пациент — дар в крови кипит и стрелой летит вперед, лишь позволяя мне держаться за штурвал. Нет пациента — дар спит и крайне недоумевает, если пытаться тыкать его палкой. Да еще и покусывает меня изнутри, выражая раздражение.
Но Алеон, этот хитрый коварный жук, руками разводил тучи над моей аурой и с важностью пастуха понукал магический поток, заставляя его течь в строго заданном направлении. Правда, иногда случались огрехи — позавчера из моих ушей повалил золотистый дым, вызвав гомерический хохот у капитана. Икая от смеха, паршивец обещал запомнить увиденное навсегда и пересказывать детям.
Напомнила, что детей ему не видать. Обиделся, полез мстить щекоткой, но нарвался на токсин в печень и седацию по лицу. В общем, не скучали.
— Мне пора выгнать вас взашей, — устав бороться за правду, я рухнула на диван. — На дворе почти ночь, что вы забыли в моем доме?
— Забыл сказать, что вы очаровательно прикусываете кончик пера, когда пишете свои каракули на родном языке, — посерьезнел мужчина. — Научите меня паре слов на диалекте вашей родины?
— Нет.
— Почему?
— В моей стране есть святая традиция — первым делом учить иностранцев ряду специфических непереводимых терминов, применяемых в периоды сильнейшего эмоционального волнения.
— Брань? — мгновенно догадался Алеон и тут же пакостно ухмыльнулся. — Как то слово, которым вы меня называли вчера?
«Ирод!» — орала я, гася тлеющий ковер. Каждый приход Его Гвардейшества знаменовался происшествием-катастрофой, которое чудом удавалось остановить. Сутки назад недобитый капитан решил показать мне верх медитативной концентрации — сложное огненное плетение, созданное исключительно силой мысли. Никаких пасов руками, только концентрация, представление и время. Времени потребовалось много, я успела принять душ, тщательно промыть волосы от неприятного запаха лекарств и выйти из ванной в халате. Черт меня дернул заглянуть одним глазком в гостиную, испугавшись подозрительной тишины.
Узрев шелковое мини и водопад влажных волос, Алеон на мгновение сбился, потерял контроль, и волшебное плетение вспыхнуло, как факел. Взвизгнув от испуга, я сорвала с дивана плед и попыталась затушить пожар, но пламя и не думало утихать. А фазан не думал помогать, квадратными глазами пялясь на мои ключицы!
— И назову еще не раз, если вы не вернете мне книгу.
— Алевтина, вы пишете лекцию уже больше часа и даже не соизволили поужинать, — укоризненно вздохнул мужчина, приподымаясь на цыпочки.
Раз, — и мой новый учебник закинут на шкаф. У-у-у-у, каланча строевая! Пнуть бы тебя под коленку, чтоб неповадно было, да боюсь перелома пальцев ног. Не признаваться же, что ужин, заказанный им в мой дом, мало походил на еду: крошечные порции, почти дегустационные, но в большом количестве теснились на кухонном столе. Самый дорогой столичный ресторан предоставил нам все позиции меню, и я потерялась в незнакомых блюдах, экзотических фруктах и соусной тарабарщине. Паштет из драссарских моллюсков на подушке из бантри-ри? В рот не возьму, язык сломался на названии.
— Не голодна. Мне нужно работать.
— Сначала медитация, потом работа, — заупрямился маг.
И был прав, стоматит его покусай. Не хочется признавать, но беда Клода подсветила мою слабую зону — не только бесконтрольный процесс применения таланта, но и поразительное своеволие целительского дара. Самоучка,
