Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 4 - Семён Афанасьев
— Популизм и есть, — пожала плечами пловчиха. — Но инструмент рабочий, в том числе в нашем случае.
— По сути, минимум — это тот же максимум, только удалённый по времени, — констатировала айтишница после некоторого обдумывания. — Что делать будем?
Несколько секунд помолчали. Хьюга поднесла ко рту пакетик, сжала, ничего оттуда не добыла (сок кончился) и без перехода поинтересовалась у Хаяси:
— Как твой дедушка себя чувствует?
— Вашими молитвами, — насторожилась та. — К чему вопрос?
— Он бы мог к нам присоединиться во время одного визита?
— Что за визит? — брови Хоноки поползли на лоб.
— Буквально полчаса, если дашь вертолёт. Семь минут туда, семь обратно, четверть часа поболтать. Минута — резерв.
— Вертолёт — не проблема, что ты задумала?
— Хочу нагрянуть к близкому родственнику в офис, — пловчиха вывела на экран фотографию здания, принадлежавшего её деду.
В Йокогаме строение было узнаваемым, по крайней мере среди топ-менеджеров.
— Он как раз пытался отношения восстановить, телефон обрывал, вот и заглянули бы на огонёк, — продолжила Хину.
— А мы тебе там зачем? — финансистка напряглась. — Звучит с подвохом, извини.
— Если объединить пакеты для голосования завтра, — Хину щёлкнула по экрану, — ни одно чужое предложение не взлетит. Если Хьюга Хироя-сама займёт нашу сторону, Мацусита-Корп остаются ни с чем. Дивиденды по акциям, места в наблюдательном совете — без проблем, но без перехвата операционного управления. — Она повернулась к айтишнице. — Ты тоже приглашена, погнали вместе. Твоего папу не зову, извини.
— Какой ты видишь нашу роль в разговоре? — в лоб поинтересовалась Уэки.
— Стоять рядом и демонстрировать, что я не шучу. Хаяси Юто-сама был бы незаменим — у него огромная харизма. Мой дед бы заёрзал от одного лишь его присутствия, взять за горло было бы легче. Я его хорошо знаю.
Финансистка и айтишница озадаченно переглянулись.
— Пару дней тому я ему открытым текстом сказала, что за покушение на убийство Хаяси Юто отвечать придётся, так или иначе.
Хонока и Ута переглянулись ещё раз.
— Не шучу, говорю правду, — продолжила хозяйка кабинета. — До последнего времени вас в свои семейные проблемы не приглашала, но сейчас вопрос вышел за рамки фамилии.
— Я удивлена, — Хонока задумалась. — У тебя должны быть серьёзные причины, чтобы так себя вести.
— Сейчас появилась угроза, которой раньше не было. Нужно или спасаться вместе — или нас передавят по отдельности.
— Ты реально готова принять сторону моего деда? — финансистка пронзительно взглянула в глаза собеседницы. — Вместо своего? По собственной инициативе?
— Передёргиваешь и подменяешь понятия. Я не пубертатная истеричка и не стерва-садистка, как пишут мужики в корпоративных чатах. Я просто отличаю хорошо от плохо. До этого момента, — Хьюга хлопнула по к столу, поднимаясь, — ни вы не подавали заявления, ни в госпиталях не чесались. Мне проявлять инициативу первой было бы странно, согласись. Если вы молчите. Хотя являетесь пострадавшей стороной.
— Согласна. Дальше?
— Но сейчас звезды сходятся. Поехали, сделаем первому основателю предложение, от которого он не сможет отказаться? В компании второго основателя это будет проще, я своего деда знаю.
— Я там очень нужна? — подняла руку Ута. — Спасибо за приглашение, но от меня толку будет ноль.
— Тебя я позвала из вежливости, функциональной нагрузки в переговорах у тебя действительно.нет. — Пловчиха на мгновение замерла. — Могли бы помочь Такидзиро-кун или Моэко-тян, но они заняты.
— Такидзиро-кун писал в общий чат, что твоя подруга его домой везёт, — сообщила Уэки, незаметно наблюдая за звездой регулярного менеджмента.
Интересно, как отреагирует. В корпоративных чатах озабоченных мужланов весь небоскрёб сходился в том мнении, что Хьюга-младшая очень неровно дышит к некоему аутсайдеру, застрявшему на низовых позициях, хотя к сорока ему уже ближе, чем к тридцати.
— Читала, — ровно кивнула Хину. — Однако у него дома, даю процентов восемьдесят, происходит не то, на что ты сейчас намекаешь. Боюсь сгущать краски, но там скорее всего есть работа для адвоката.
В следующую секунду Ута удивилась: Хонока поморщилась, как если бы услышала что-то для себя неприятное.
* * *
Миёси-старший терпеливо ждал дочь на первом этаже в кухне, совмещённой с гостиной. Вооружившись двумя планшетами, на одном он поставил дораму (и с интересом наблюдал за развитием событий одним глазом), а на втором принялся листать кое-какие чаты-сообщества. В части из них велись непредназначенные для широкого круга беседы профессиональных спортсменов, в остальных — разговоры между его коллегами по профессиональному цеху.
Эдакие ни к чему не обязывающие информационные банки взаимопомощи.
Сопровождение добросовестно доложило, что по фальшивым полицейским дочь инициировала процессуальные мероприятия, не сходя с места: прибыл и кто-то из прокуратуры, и чин городского штаба полиции. Четверо подкатывавших к хафу в итоге уехали в специальном фургоне в наручниках.
— Надо быть очень глупым и смелым одновременно, чтобы пытаться провернуть какие угодно дела, нарядившись в форму омавари-сан, — пробормотал оябун.
Случившееся ему не нравилось на уровне звериной интуиции — дело пахло чем-то более серьёзным, нежели какой угодно криминал.
Ладно, для Эдогава-кай прямых угроз нет. Смотрим, что дальше. Хотя сердце и ноет предчувствием, что это всё политика, от которой лучше бы держаться подальше.
Во входной двери щёлкнул замок. Мая с облегчением отложил очки (возраст давал о себе знать, теперь читать и работать с экраном можно лишь в них):
— Всё нормально?
— Да. — Моэко выглядела рассеянной, думая о чём-то своём. — Приключения даже для нас неожиданные, но в целом всё под контролем. Сейчас расскажу.
Дочь разулась и прошла к разделочному столику — готовить чай и какой-то перекус. Попутно она рассказала подробно то, о чём он и так опосредованно был в курсе.
— Зачем ты в это всё влезла? — перед тем, как задать вопрос, он немного поколебался, стоит ли.
— Потому что так правильно, — уверенно ответила Моэко, нарезая полосками копчёного угря. — Плюс адвокатская практика по уникальному поводу.
— Мне кажется, там всё совсем не просто, — поделился Миёси-старший. — Слишком всё нарочито, какое-то безумное нахальство. Словно вершина айсберга, большая часть которого нам не видна. Опыт говорит, от такого стоит держаться подальше.
— Я не могу тебе рассказать
