Авиатор: назад в СССР 10 (СИ) - Дорин Михаил
— Вы теперь на лекарствах и выпить нескоро получится, — посмеялся я. — Как зрение?
— Глаза не болят и то хорошо. Подождём утра, — ответил Николаевич.
Повисла пауза. Сон как рукой сняло. Я смотрел в потолок хижины. Думал о предстоящем увольнение из армии, и о встрече с Верой.
Может и правда пора жениться и перестать быть холостяком? Отношения у нас с Верой серьёзные. Препятствий от её родных нет. Если бы и были, то это не проблема.
Квартиру быстрее получим в Циалковске. Обживаться станем. Ну вот, уже начинаю рассуждать по-семейному!
Сон наступил так же внезапно, как и раздались крики. Я резко открыл глаза и повернул голову к входу в хижину, через который уже пробивались первые лучи солнца. В ботинки прыгнул очень быстро и, отодвинув тряпку, которая выполняла роль двери, посмотрел обстановку на улице.
— Николаич, подъём! — сказал я, вынимая из кобуры пистолет.
— Да я… уже не сплю, — медленно сел на лежанку Штыков.
На улице было очень всё серьёзно. Со всех сторон сгоняли людей к центру деревни. Мужчин при этом били прикладами, а женщин тащили за их косы, валяя в земле.
Со всех сторон слышны крики навзрыд. Детский плач, запах гари и громкие ругательства на разных языках. Вокруг бегали ангольцы, одетые в оливковую форму и такого же цвета кепки.
— Иди, посмотри, Николаич. Давай думать, как выбираться, — сказал я, проверяя магазин в своём АПС.
Через щель я увидел, как под руки тащат Костяна и Виленовича с разбитыми лицами. Для них такие пленные очень ценные. У самих ангольцев тоже есть следы боя на лицах.
— Серый, я не вижу до сих пор, — тихо сказал Штыков.
Тогда он для меня совсем бесполезен, а одному мне всех не перестрелять. Наших товарищей подтащили к грузовику и пикапу Лэнд Ровер с пулемётом Браунинг прикреплённым на железной дуге. Ох, и серьёзно подготовились УНИТовцы к рейду.
— Нас тут всё равно найдут, Николаич. Надо выходить, — сказал я.
— В плену нас искать никто не будет. Нас же предупреждали, что нас здесь нет, и командование будет отрицать наше присутствие. Пару месяцев назад, эти парни с петушиной эмблемой, привязали одного из наших проволокой к машине и гоняли, пока тот не умер. В плен попадать нельзя, — сказал Штыков и вытянул вперёд руку.
Я посмотрел на ослепшего подполковника. Можно было подумать, что он боится, как и любой нормальный человек. Но сидеть в этой хижине и ждать, когда тебя найдут и выволокут, как тряпичную куклу, совсем не в моём характере.
— Ты там всё равно долго не протянешь, — ответил я, достал пистолет и вложил его в руку Штыкову. — С предохранителя я снял, обойма полная.
— Мне и одного хватит, — сказал Николаевич.
— Только не торопись. Ещё повоюем, — произнёс я и помог Штыкову лечь так, чтобы направить ствол на вход в хижину.
Самого подполковника я накрыл покрывалом, тряпками и своей курткой от формы.
— Ствол направлен точно на вход. Не дёргай и сможешь точно попасть, — ответил я и повернулся к выходу.
— Парням привет, — шепнул Штыков, и я вышел на улицу.
Глава 24
Сразу же на меня направили стволы автоматов двое УНИТовцев. Рядом с тем местом, где вчера горел костёр, красноречиво говорил невысокого роста толстяк в берете. Что за привычка у командиров УНИТа таскать на голове берет? Видимо, отличительная черта, чтобы выделяться среди остальных.
Я сделал пару шагов вперёд и получил удар прикладом в живот. Через мгновение, сильная боль пронзила затылок, а затем снова живот. Вокруг меня всё начало вращаться. Я упал на спину, ощутив каменистую поверхность земли.
В глаза ударил яркий свет, а голову снова пронзила острая боль, вызванная ударом. Так в ней и дырку можно пробить. Чувствую, как кровь потекла по щеке.
Зрение вернулось, но что-то предпринять я пока не мог. Слишком сильно болела голова и рёбра.
Взяв под руки, вооружённые ангольцы толкнули меня вперёд, а затем добавили мне несколько ударов по спине. Кто ногами, а кто и прикладом. Его не перепутаешь с каким-то другим предметом.
Меня усадили рядом с товарищами.
— Серый, ты как? — спросил Марк.
— Утро оказалось не самым добрым, — ответил я, отходя от ударов.
Все мои товарищи здесь. Побитые, слегка в крови, но живые.
Со всей деревни продолжали сгонять народ в один большой круг мощные ангольцы с автоматами и большими мачете. Некоторые из них хозяйничали в хижинах, пытаясь найти хоть что-то ценное у этой традиционной общины.
— Смотрю, ты не в полной комплектации, — сказал Гусько.
— Он там. Пистолет тоже, — ответил я. — Зрение так и не вернулось.
— Тогда его бы здесь убили, — сказал Марк и кивнул на несколько убитых жителей. — Эти были калеками и их сразу расстреляли.
— Не вижу Самуэля, — спросил Костян, которого за разговор сильно ткнул в спину один из двух наших надзирателей.
Ангольского лётчика в этот момент тащили по земле. Он не мог идти и постоянно падал окровавленным лицом вниз. Теперь он был весь измазан однородным составом из крови и пыли.
Я посмотрел на ребят и понял их растерянность. В этот момент как раз из своей хижины вытолкнули Рубани вместе с женой.
Я ещё раз пересчитал всех УНИТовцев и оценил наши шансы.
Мужчины племени все стояли на коленях из последних сил. Они нам не помогут. Обезвредить нашу охрану несложно, но мы на виду. Пока мы направим автоматы на УНИТовцев, нас уже расстреляют. И первым это сделает пулемётчик за спиной… Вот в нём и есть шанс.
Вождя в этот момент допрашивал старший банды. Невысокий метис с выпирающим животом в чёрных очках и берете с эмблемой петуха УНИТА. Вокруг пленников десять бойцов. Остальные где-то ещё ходят по хижинам, набивая карманы. Каждый вооружён и меньше всего напоминает повстанцев.
— Есть идеи? — подал голос Гусько, но на него тут же наехал один из охранников. — Да ты мне ещё тут поговори!
Выпад Савельевича закончился для него сильным ударом в живот. На несколько секунд Гусько скрутился и упал на землю.
Старший УНИТовец увидел, что мы начали приходить в себя, и направился к нам. Походка у него была королевской, а улыбка очень широкой.
— Советикус! — радостно заявил он. — Камарадес!
Маленький пухлячок подошёл к нам и стал осматривать каждого, словно мы скот на рынке. Он то по щеке побьёт, то в волосах у нас поковыряется.
— Ты вшей что ли проверяешь? — огрызнулся Костян и тут же на него подняли стволы два охранника.
Главный УНИТовец, остановил их и начал говорить. Карл спокойно нам переводил, хотя через его икание не всё можно было разобрать.
— Говорит, что за нас он сможет вызволить кого-нибудь из своих братьев. Нас ожидает плен, — сказал Виленович, а толстяк продолжил говорить. — Спрашивает, какой у нас род войск.
— Скажи ему, что мы геологи, — ответил я, и Карл быстро перевёл.
Бандит громко рассмеялся. Глупо было надеяться, что он так сразу поверит. Толстяк снял с пояса мачете и стал водить перед нами лезвием.
— Он… продолжает спрашивать, кто мы? Кем мы служим? Звание? — переводил Карл дрожащим голосом.
— Тебе же сказали, пухлый, что мы геологи, — злобно ответил Марк.
Толстяку ответ пришёлся не по душе, и он резко полоснул Барсова по лицу. Таким заострённым лезвием можно было снести голову нашему товарищу, но главный бандит оставил только глубокую отметину на щеке Марка. Кровь быстро потекла вниз, капая на землю и смешиваясь с ней. Барсов только слегка скривился от боли.
УНИТовец ходил перед нами, будто фазан перед самкой, пугая нас пленом и всеми его ужасами. Конечно, врагу не пожелаешь попасть в лапы этих ребят. Будут стараться сломать, а затем обменяют. Вопрос в том, примут ли дома после плена. Похоже, нам в любом случае нужно вступать в бой сейчас. Тем более что жителей деревни эти повстанцы не пощадят.
Старший продолжал смотреть на меня и гнусно улыбаться. Краем глаза я увидел за поясом у него пистолет.
Один из УНИТовцев должен вот-вот зайти в хижину, где спали я и Штыков. Возможно, это лучший момент. Он застрелит повстанца и будет замешательство.
