Дневник восьмиклассника - Юрий Ра
— Михаил, всё здорово. Но ты забыл про службу в армии. После техникума тебя сразу призовут, потом работа, а потом ты уверен, что сможешь поступить? Экзамены придется сдавать наравне с вчерашними школьниками. Лата тебе никто не организует, а твой гипотетический стаж в газете…
— На заочку берут с пониманием, что абитуриенты все взрослые люди, забывшие про интегралы и политическое устройство Испании в восемнадцатом веке. Но ты прав в чем-то. Надо думать.
— Очень рад, что ты понял — думать надо всегда и много. А уже потом что-то делать'.
Вот ведь… своими разговорами родители Мишиного тела внесли сумятицу в мои такие железные и такие понятные планы. Хотя, если честно говорить, эта авантюра с газетой, с журналом, она тоже постучала по моим планам с грацией медведя. В самых смелых мечтах я не предполагал, что… Тьфу-тьфу через плечо, пока ничего не стало, даже вслух не буду произносить, даже думать не буду про публикацию в центральной прессе. Не буду, я сказал!
— Павка, где там твои солдатики! Каникулы у нас или не каникулы? Тащи, будем играть!
— Ты прикалываешься, да? — а у самого глазенки аж светятся от желания поиграть со старшим братом. Может, и в самом деле он не такой пропащий? Может, с ним тоже можно по-человечески? Главное только палец в рот ему не класть, чтоб не откусил по локоть.
— Да хорош жаться уже, сказал играем, значит играем! Солдатиков дели поровну, кидаться будем батарейкой из твоего фонарика. — У Павла есть фонарик в виде пистолета под маленькие батарейки. И батареек тех не сыщешь в магазине днём с огнем. С фонариком. Так что польза от него одна — я точно знаю, где сейчас находятся бомбы, которыми мы будем обстреливать вражеские отряды.
— А не поздно?
— Так каникулы! Завтра никуда не вставать, так что сегодня позже ляжем, завтра позже встанем. Родителей беру на себя.
4 ноября 1981 года
«Я так и не понял, как вышло то, что вышло, но в результате уже сегодня в актовом зале собралась практически половина класса. И еще пара-тройка пацанов из параллельного. Вот уж неожиданность, где мы, а где спортсмены. Оказалось, и Ашки не чужды музыки. Валерка Арзамасцев вообще прямо вцепился в 'Юность». Она сегодня голос подала, вот он на этот голос и прибежал как крыса на звук флейты Гаммельского крысолова. Антоха голова! Прочухав, что у всех усилителей перегоревшие предохранители, он пошел по цепи питания и выяснил, что у синтезатора какая-то умная в кавычках головушка заглушила предохранитель перемычкой. В результате сгорела первичная обмотка трансформатора блока питания. И нам дико повезло, что стабилизатор не накрылся. А трансформатор что, трансформатор мы нашли подходящий. Мы — громко сказано, Антон Курко и нашел. Аппарат подключили к усилителю, и «Юность» запела. Если отойти подальше, а лучше вообще уйти в зал, то вполне неплохо. А если стоять рядом, то ощущение портят клацающие клавиши. Это вам не пианино, тут сплошная пластмасса и алюминий.
Когда врубили усилитель погромче, то эта хреновина прямо загремела через колонки, намертво стоящие на сцене актового зала, заставляя уважать себя неплохим сочным звучанием. Лепота! Вот только я никак не могу понять, как можно исполнять эстрадную музыку, а тем более рок на органе. Пять регистров как бы синтезатора, а по факту электрооргана весьма узнаваемо имитировали как раз орган, если не начинать баловаться с различными режимами. Искусственный электрический звук лично меня не шибко радовал, а одноклассники чуть не визжали от восторга. Ты такой по клавишам па-ба-пам, а оно тебе в ответ муур-взуу-мурь! Как настоящий вокально-инструментальный ансамбль песни и рукоблудия. По поводу последнего — пара человеков в школьной мастерской под руководством Максима Петровича лепят из чего-попало стойки под два найденных по углам школы микрофона и основание под синтезатор. Кстати, в слове «вокально-инструментальный» на первом месте стоит вокал. И вообще, если хорошо петь, то никто не услышит, как ты играешь. Это не я сказал, это всеобщее мнение, как я понял. Главное, чтоб слова были правильные.
А ударная установка у нас пока на самом деле собрана на стульях. Стулья, струбцины, пруток — выглядит как голимый треш, но барабаны зафиксированы. А кто у нас будет стучать на ударнике? Выяснилось, что никого родители в музыкалку по классу «бубен» не отдали. Не факт, что в нашем городе вообще кого-то учат этому тонкому и весьма деликатному инструменту. Та же история с барабаном и литаврой. Так что в то время, пока одни терзали электронику, бегали с подставками под микрофоны, таскали основание от парты, приспособленное под синтезатор, остальные по очереди выдавали своё понимание пользования ударной установкой. Жутко хочется написать в дневнике, что потом пришёл я показал, как надо. Увы, Миша Корчагин не стал местной вариацией на тему Ринго Стара'.
Да уж. Мне ближе Старки из «Игры Престолов», но до выхода данного сериала еще много десятилетий. Что тут сказать, в этом веке нас кроме «Приключений Электроника» ничем не порадуют. Ну и ладно, первое, чему я научился во второй жизни… блин, самое первое — пользоваться мятой газетой в качестве туалетной бумаги. А уже прямо следом я научился не вспоминать про всякие иные устройства типа смартфо… Тормози, Михаил! Ты всё оставил в будущем, ты ни о чём не жалеешь. Ты будешь ходить в школу, сдавать экзамены и радоваться, что не заставляют сдавать макулатуру. Будешь разучивать с одноклассниками каверы на самые популярные песни своей эпохи, делать свою жизнь не комфортной, а просто не такой ужасной, какой она является сейчас. Но не как попало, а по уму. С Шуфутинским третьего сентября хорошо же вышло, мы ничего у него не покрали. Вот и дальше не станем воровать. Что у нас на очереди? Андрей Вознесенский со своим «Первым льдом»? Вот и хорошо. Только сначала мы инструменты научим издавать гармонические колебания, то бишь музыкальные звуки, а не какофонию. Хм, какое забавное и точное слово кто-то придумал: како-фония. То есть звук, но какашчатый.
После обеда я прогнал Арзамаса от синтезатора и велел Антохе почистить контакты клавиш.
— Что, все?
— Все, Антон! Видишь же, что звук плавает.
— А оно это из-з этого? — Как же меня бесит неумение складывать слова так, чтобы получалось по-человечески. А с другой стороны, не всем же быть мастерами слова. Мастера паяльников тоже нужны. — Антон, на тебя вся надежда! Я же вижу, что ты с электроникой на «ты».
— Это да! Тута я вот! — Курко приосанился и выдал на полуразобранной «Юности» какую-то заковыристую руладу.
— Повторить сможешь?
— Такое? Такое никто не повторит, надо сразу ноты записывать и в нетленку класть. И вообще, ты чего раскомандовался?
А правда, чего это я раскомандовался? Ведь хотел, чтоб всё само без моего явного участия развивалось! Не удержался, начал раздавать указания, подсказывать, каким концом в какую дырочку вставлять… Ну невозможно же спокойно смотреть, когда двое собирают винтовое соединение и крутят не в ту сторону! И ведь с каким усердием фигачат. Еще пять минут — и закрутят против резьбы, как пить дать! Или создадут локальный прорыв в Инферно, что тоже нехорошо.
— Пирожки, пирожки, горячие пирожки!
— С чем пирожки-то?
— С повидлом! Сам же сказал, чтоб другие не покупал.
Это Чуга, он не участник движухи, потому как без музыкального образования, он из примкнувших, бегает на подхвате. В этот раз собрал со всех карманов всех шарящихся по школе восьмиклассников всю мелочь и сбегал на вокзал. За пирожками, естественно, они там всегда самые горячие, самые свежие. Идея с пирожками возникла, когда стало ясно — до обеда не управимся. И вообще, расходиться добровольно никто не собирается, народ просидит тут до вечера. Шутка ли — участвовать в создании школьной вокально-инструментальной группы! Ванька Чугуев, конечно, не за так метнулся на вокзал, ему за это пообещали дать постучать на барабанной установке. Мы все уже привыкли к постоянному долбежу, а если будем терпеть эту вакханалию не просто так,
