Шемяка (СИ) - Башибузук Александр

— Блядь... — я пошатнулся, уперся на саблю и рявкнул на Вакулу. — Ну?

— Победа, княже! — стремянной соскочил с седла и в пояс поклонился мне. — Победа!!!

Еще один ратник спешился и вдернул в руке ощерившуюся в кривой усмешке человеческую голову.

— Собака Жигимонт!

Картинка в глазах смазалась, я опять покачнулся. Сил едва хватало, чтобы дышать, а тело полностью окаменело. В голове лихорадочно метались мысли: сознание напрочь отказывался верить в то, что мы победили.

— Княже! — ближники вяли меня под руки.

— Пшли... — я грубо отпихнул их и прохрипел. — Коня!

Сеча далеко не закончилась, отдельные отряды поляков и литвинов уже покойника Сигизмунда еще отчаянно сопротивлялись, но уже было совершенно ясно, что мы победили.

А Свидригайло...

К тому времени, как я добрался до его шатра — он уже умер.

— Решайся, княже!!! — русские князья поясно поклонились. — Молим, решайся! Хотим под тебя! Ты наш! Мы твои! Хватит православным латинянам кланяться.

— Хотите? — растерянно провел по ним взглядом.

— Хотим!

Я помедлил и с трудом выдавил из себя:

— Значит быть посему...

Глава 21

Как уже говорил, Свидригайло благополучно и очень кстати отдал богу душу. Но тут я не причем, это все Васька Московский — это его наливками Свигги начал упиваться как бесноватый. Вот же прислал подарок из Москвы вовремя. А мне теперь расхлебывать...

Ну да хрен с ним.

Победа вышла впечатляющая.

Объединенное польско-литовское войско мы разбили в пух и прах: литвины и пшеки по самым скромным подсчетам потеряли не менее семи тысяч только убитыми. Наряду с простыми ратниками, погибло очень много видных представители польской и литовской знати.

Мало того, на тот свет отправились сам Сигизмунд вместе с главным претендентом на польский трон Зимовитом Равским, а сын Жигимонта Михаил и видные представители польской рода Стшемпинских поддерживающие вдову Ягайло и его сына Казимира попали в плен.

Если честно, я даже в мечтах не ожидал такого.

Но...

Но очень скоро пожалел о том, что мы победили, потому что сразу после битвы началась такая чехарда, что я начал подумывать над тем, чтобы сбежать обратно в Москву. Да куда угодно, лишь бы избавится от всей этой нездоровой политической суеты.

Черт, да и Василий, поднаторевший уже в местных политических реалиях в Москве, помочь некому. Етить... я чуть не свихнулся...

С княженьем в русских землях проблем не возникло. Как бы это странно не звучало, Свидригайло наследниками обзавестись не успел, так что обошлось без династической возни, а русские князья охотно мне присягнули. С народом тоже отлично сладилось — среди простого люда я пользовался просто бешенной популярностью. А внутренние литвинские сторонники сразу заткнулись, потому что прекрасно понимали, что им грозит.

А вот дальше пришло время думать о том, как не подавиться откушенным куском и удовлетворить амбиции всех участников этой сраной победы.

С тевтонцами получилось проще всего: точили зубы на Жмудию, так забирайте. С одной стороны, лишний кусок земельки мне никак не помешал бы, а другой — таким образом, на долгое время снимался вопрос с немцами. Да и поддержка Ордена в такое время дорогого стоит. Понятное дело, мирной жизни с ними не получится, но мне сейчас главное выиграть время и укрепиться.

С ними я сговорился позже заключить договор по всем дипломатическим правилам, в котором должны были окончательно решиться территориальные вопросы и вопросы признания друг друга, да отпустил с богом. А еще выторговал присутствие при переговорах третьей стороны — Великого княжества Московского, как гаранта и союзника. И сразу намекнул, что в обмен на Жмудию придется обеспечить нам выход к морю.

Но радоваться было еще рано.

Когда стал вопрос, что делать дальше: захватывать остальную территорию покойного Сигизмунда или нет, я твердо стал на том, что этого делать не стоит.

Как уже говорил, слишком жирный кусок, можно и подавиться. Опять же, затягивать войну сейчас нельзя, а католические территории — это жуткая головная боль и вечный прецедент к претензиям к нам со стороны таких же католических соседей.

Вот тут и случился затык — орды мелких князьков просто взвыли. Они уже копытами рыли землю, в надежде разжиться земельками и хабаром.

К счастью, мне удалось создать влиятельное лобби из своих верных сторонников и вопрос закрыли, а дабы утихомирить жаждущих, я накидал им разных мелких подачек. Звучит просто и незатейливо, но пришлось повертеться, как вошь на гребешке.

Литовское княжество решили сохранить, но, когда обсуждали в каких границах, уже мои сторонники чуть не передрались. Все бы им нахапать, мудакам алчным, а том, как удержать свое, подумать мозгов не хватает.

Долго думали по Киеву и Чернигову и все-таки решили оставить пока литвинам, чтобы они были прокладкой между нами и поляками. Корибутовичу я вернул Новгород-Северский с Путивлем и Курском, а Лугвеновичу Мстиславскому — Мстиславль с Пропойском и Брянском. Естественно, исключительно «в отца место», то есть, на условиях полного подчинения. По итогу, получилось огромное Великое княжество Русское и уже я начал ломать голову, как его назвать.

— Может Великое княжество Белой Руси? Али уже сразу сделать королевством и получусь я Rex Magnae et Albae Rusia! А что, вытребую корону у папы и коронуюсь. Делов-то, обмануть папского хрена. М-да... все бы тебе смехуечки, Шемяка, но подумать не помешает...

Улыбнулся, встал из-за стола, потянулся, отдал распоряжение рынде, а сам заглянул к Зарине.

Своей резиденцией я пока выбрал Витебск, а точнее, Витебский Верхний замок, а если еще вернее, занял Ольгердовы палаты в нем, где в свое время квартировал еще Великий князь Ольгерд. Удобно, в первую очередь из соображений безопасности — замок мощный, каменный, для обороны много людей не надо.

Великим князем я стал пока еще только формально и сейчас здесь собрал всю знать свежеиспеченного Великого княжества, чтобы в самое ближайшее время оформить свой чин уже документально, так сказать. Но прежде надо решить еще много вопросов...

Зарина сидя на кровати расчесывала волосы.

Увидев меня, она радостно улыбнулась, но сразу потупилась. Беременность у нее протекала очень тяжело, живот еще почти не был заметен, но лицо и ноги сильно отекали, чего она очень стеснялась.

— Как ты? — я присел рядом и приобнял ее.

— Все хорошо... — тихо отозвалась аманатка и горячечно зашептала, стиснув горячей ладошкой мою руку. — Не бойся, я выношу сына... у женщин в нашем роду всегда так. А если не люба тебе такой, найди себе пока женщину...

— Дурочка... — я улыбнулся, чмокнул ее в щеку и позвал рынду. — Заносите...

Отроки торжественно внесли покрытое тканью огромное зеркало в тяжелой резной оправе, самое настоящее, из стекла, а не полированное металлическое. Дорогущая вещица, что тот корабль стоит, но мне зеркальце презентовало местное купеческое сословие, так сказать, как подарок на вступление в должность.

— Вот, это тебе...

— Ой!!! — радостно пискнула Зарина, но потом вдруг на ее лицо набежала тень.

Я понял, что в чем-то ошибся и отослал рынд.

— Вон. В чем дело? Ты не рада?

Зарина тяжело встала, держась за поясницу, подошла к зеркалу, переваливаясь словно уточка, обернулась ко мне и, едва сдерживая ярость, прошипела:

— Зеркало, да? Чтобы я видела себя такой, да? Ты никак поизмываться надо мной решил? Проще убить...

И зло завыла, словно раненая волчица.

— Бля... — я от злости дернул себя за бороду. — Ну чего ты дурища? Я тебя всякой люблю... — встал и обнял аланку.

— Всяко-оой? — взвыла аланка. — Всякой? Значит дурнушка, да? — и свирепо грызанула меня за предплечье.

— Етить, а если плетью? — я шлепнул ее по ягодице. — Сдурела? Как дам сейчас, больно!

— Прости... — аланка мгновенно успокоилась и крепко прижалась ко мне. — Ничего не могу с собой сделать, словно распирает, хочется поскандалить. Хочешь, отлупи...