Закон Долга. С востока на запад - Гюрза Левантская
— К-конечно, — выдавила она из себя.
И снова улыбка, способная озарить мир.
Доваль тихо подошёл сзади, обнял сумасшедшего, прильнувшего к нему, как дитя к отцу, и, дёрнув головой в сторону, безуспешно стараясь скрыть почти рыдания, собрал волю в кулак, чтобы голос звучал ровно.
— Господин барон, разрешите я…
— Разрешаю, капитан, — сказал Каю резко. Он тоже с трудом сдерживал эмоции. — Я вас не ограничиваю во времени.
— Я вернусь к вечеру, — кивнул Доваль и аккуратно потянул мужчину, засунувшего большой палец в рот и принявшегося его сосать, прочь.
Толпа расступалась, смотрела сочувственно.
— Простите за эту сцену, Ириан, — тихо сказал подъехавший Вакку, у которого глаза тоже были на мокром месте, — Доваль сегодня потерял очень близкого друга. Эх, если бы не дар…
Встретившись с Ириным абсолютно ничего не понимающим взглядом, он постарался взять себя в руки и пояснил:
— У каждой богини своя плата. Канаш — Голос Маяры. Они те, кто провожают души покойных в последний путь, слышат посмертные желания, облегчают груз вины, помогают пройти по Мосту и приблизиться к Чертогу. Но столь частое общение с миром мёртвых не проходит даром. Их цена — рассудок. Сначала миражи наяву. Потом кошмары. И в конце концов — это. Мы видели Канаша несколько месяцев назад, он был, — Вакку всхлипнул и прикусил губу. — Видимо, пока нас не было… Таких всегда привозят в Карраж… тут Приютный Дом, где такие, как он… Мы знали, что это когда-то случится… Но не думали… — говорить дальше одарённый не смог.
Ира не знала, что сказать. Да, человек жив, но для Вакку и Доваля он уже мёртв. Обычное «соболезную» прозвучит сухим, как песок, и столь же не к месту. Она протянула руку и сжала ладонь Вакку, который тут же вцепился в её пальцы мёртвой хваткой. Ему не сразу удалось успокоиться, он успел искусать губы до крови. Утерев рот, он отстранился и тронул архи. Дальше ехали в молчании, Ира только услышала, как Саланталь совершенно искренне проговорил барону:
— Сочувствую утрате ваших солдат.
Глава 8
Ставленник
После сцены на дороге уже никто не обращал внимания на зевак и тем более не рассматривал достопримечательности. К дворцу ставленника они прибыли, едва ли заметив, как это произошло. Спроси кто, Ира даже не смогла бы описать внешний вид здания.
У входа их ждали несколько подростков, исполнявших роль не то пажей, не то оруженосцев. Они помогли придержать архи, с любопытством косились на Смагу и урусов. Саланталь что-то шепнул одному из них, и тот как ошпаренный понёсся к дверям дворца, быстро затараторив что-то застывшим церемониймейстерам. Небольшая привязь с кормушками, полными сена и чистой воды, стояла чуть в стороне, и они потратили время, чтобы с удобствами устроить животных. Для урусов слуга принёс несколько кусков чуть заветревшегося мяса.
Во дворце у них приняли верхнюю одежду, держась с достоинством, будто каждый день привечают врагов народа и вестников. Только Ира вцепилась в свой плащ, чтобы не околеть в платье окончательно. Им навстречу вышел старик-амелуту в строгом костюме и с осанкой мачты корабля.
— Ставленник Карража готов принять вас и ваших спутников сей минут, — с расстановкой сказал он, поочерёдно осматривая гостей. — Он настоятельно просит согласиться на встречу в узком кругу и засвидетельствовать своё гостеприимство вам, Свет Леллы, вам, господин барон, и вам, госпожа вестница. Остальные ваши спутники пока могут расположиться в гостевых покоях и отдохнуть с дороги. Большой пир с аудиенцией состоится завтра вечером. Извольте, я провожу.
Альтариэн чуть прищурил глаза, но в итоге кивнул.
Старик повёл их к огромной лестнице. Ира последний раз кинула взгляд на удаляющихся спутников и попутно отметила, что Варн куда-то делся. Пошарив в эфире и убедившись, что чувствует его присутствие, она успокоилась. После Руин-Ло такие проверки вошли в привычку. Тишина предвещала беду, но сейчас всё было хорошо. Скорее всего, ящер умотал общаться с родичами, вряд ли он, не признающий титулов, захотел бы присутствовать на официальной встрече.
Ира постаралась собраться, но на душе было тускло. Она глубоко сочувствовала Вакку и Довалю. Страшно это… вот так. Её глаза поначалу бесцельно блуждали по стенам, сложенным из строгого серого камня, под стать её настроению, но новое место постепенно отвлекло от мрачных мыслей, и она смогла его оценить.
Ира не знала, кем являлся архитектор, что строил здание дворца, но готова была поспорить на деньги, что эйуна. Он лишь немногим отличался от казармы. Потолки повыше, окна поширше, а в остальном камень, острые углы и серость. Сделать его достойным высокого титула жилища правителя города пытались. На деревянных дверях и воротах разместили кованые украшения в традиции амелуту. Пол был выстлан мозаикой разных оттенков серого и чёрного, перемежавшейся металлическими медальонами, создающими эффект декоративной плитки. На окнах хоть и блёклые, но витражи. Цветными пятнами — портреты на стенах. И мебель, сплошь из дерева самых тёплых оттенков — не очень успешная попытка согреть холодный интерьер. Самое приятное впечатление, как ни странно, произвёл пыльный ковёр цвета перезревшей сливы, бежавший дорожкой по лестнице. У него был высокий ворс, и замёрзшая Ира всерьёз рассматривала перспективу запустить в него заледеневшие пятки, и плевать на пыль, что поднималась при каждом шаге.
Рабочий кабинет ставленника находился на третьем этаже в конце показавшегося бесконечным коридора. Большая комната встретила их распахнутым окном, сквозняком, поколебавшим бумаги на столе и скинувшим пару штук на пол, жарко натопленным камином и ещё одним пушистым ковром, на сей раз чисто убранным.
За тяжёлым, как монолит, столом сидел пожилой эйуна, поднявшийся при их появлении. У него был крайне домашний вид. Шерстяная туника крупной вязки, тёплый шарф, кожаный пояс, толстые штаны и сапоги на меху. Выглядел он статно и бодро, но такая закутанность выдавала в нём человека, которому возраст диктует свои правила общения с погодой.
За его спиной стоял солдат, не уступавший ему в возрасте, а чуть подальше, привалившись к раме окна, причина сквозняка — Варн собственной персоной. Который, судя по всему, не стал утруждать себя ни подъёмом по лестнице, ни уточнением, ждут ли его вообще. Ира изогнула бровь. В голове были лишь две картинки, как ящер мог попасть в комнату: влететь
