Шайя (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Обо всём этом студентам закрытой академии ещё будут рассказывать перед тем, как их всех отправят на другие планеты проходить практику выживания, но сейчас Ниярди подсказывал Кацу, какие знания ему пригодятся в ближайшие недели. В отличие от сокурсников, для парня предстоящие практики станут всего лишь лёгкой разминкой перед более трудным индивидуальным обучением.

Харадо слушал, смотрел, запоминал — и не переставал удивляться.

Всё вокруг шевелилось, издавало звуки, жило.

Это было необыкновенно, немного пугающе и одновременно обидно из-за того, что он обо всем этом не знал раньше.

Он всю жизнь восхищался звёздами, стремился к чужим планетам, а своя оказалась незнакомой, почти чужой. И воздух… здесь такой вкусный воздух, какая-то невыразимо ласковая вода и настолько успокаивающий шумовой фон, что чувствуешь себя немного пьяным.

Как же наивен он был, думая, что у его родителей прекрасный дом с садом, о котором заботилась мама. А мама… смешно сейчас вспоминать, что она, сколько он помнит, всегда считала себя несправедливо загруженной работой.

Сегодняшняя поездка многое перевернула с ног на голову и разные мысли с воспоминаниями лезут в голову! Родной дом теперь не кажется прекрасным, а мама больше не окутана волшебным флёром.

Кацу всегда был на её стороне, сочувствуя её утомленно-раздраженному состоянию из-за тягот управления домом и садом. Он упрекал отца, считая, что тот несправедлив, взваливая непомерный груз на плечи самой лучшей женщины в мире, и только здесь и сейчас он осознал, что великолепная госпожа Харадо лишь изредка указывала работающим в доме людям, что делать и вовремя оплачивала счета за их работу.

Стоило ему вспомнить о своём родовом доме и маме, как царапнуло неприятное чувство обмана.

Отогнав разочарование, он подумал о саде, который раньше считал красивым.

Ровные дорожки приятного цвета, по которым с утра до вечера шуршат мягкими лапками роботы-уборщики; травка как ковёр, с множеством датчиков, регулирующих полив, стрижку, подкормку; деревья строгой формы и цветы, находящиеся всегда в идеальном состоянии.

Никаких насекомых!

Кацу даже не приходило в голову, что их сад много потерял от того, что по земле никто не ползёт и по воздуху никто не летает. Он даже не понимал, что вместе с насекомыми они лишились птиц и лягушек. Энергетический купол не препятствовал им, но отсутствие насекомых послужило даже более надёжной границей. Ну, по лягушкам Кацу не скучал, а вот за птицами оказалось очень интересно наблюдать.

— Здесь можно поймать раков.

Профессор отвлёк Кацу от мыслей о родовом саде, о вечно недовольной матери, о… обо всём.

— Раков? Ах, да, я ел. Вкусно.

Ниярди улыбнулся и, скинув обувь, показал, как их ловить.

— Не будем излишне загружать малышку приготовлением еды, — мужчина выпустил пойманного рака обратно в реку.

— Послушайте, профессор, Шайя ведь не похожа на других детей её возраста?

— Не похожа.

— Признаться, я был уверен, что разочаруюсь, увидев её вживую, хотя настраивал себя на снисхождение.

— Думали, что она всё-таки подставная фигура в съёмках?

Харадо молчал. Девочка в полюбившихся ему фильмах заняла в его жизни особое место, и он верил ей всей душой, но одновременно прекрасно понимал, что, возможно, цепляется за искусно сформированную специалистами иллюзию. Он хотел подтверждения того, что не обманывался, и одновременно боялся узнать неприглядную правду.

— Хотите, я помогу вам её удочерить? Она заслуживает совершенно другой жизни! — наконец произнёс Кацу.

— У меня нет сложностей с тем, чтобы удочерить Шайю, но она желает до определенного времени остаться здесь.

— Но разве она понимает, чего лишается? Она ещё слишком мала…

— Господин Харадо, вы сами себе противоречите, — грустно улыбнулся Ниярди. — Шайя осознанно проживает каждый день и прекрасно оценивает свои перспективы без моих подсказок.

Кацу хмыкнул, поняв, что для профессора это больная тема и что тот действует, исходя из интересов малышки.

— И всё же жаль, — произнёс молодой мужчина, задумавшись о том, какой могла бы вырасти Шайя, живи она среди людей его круга. Девочка определенно бы блистала!

Профессор повёл своего студента вдоль берега, показывая съедобные растения, а потом неожиданно сам продолжил тему о девочке:

— Я уже год помогаю и приглядываю за ней, и должен вам признаться, что не только я являюсь её учителем, но и она многому учит меня. Ей нечего делать в наших школах, и я считаю, что она права, оставаясь здесь. Это очень целеустремлённый ребёнок, который ищет свой путь развития, и я уверен, что у Шайи всё получится.

— А вы будете помогать ей.

— Да, я всегда буду помогать ей, — подтвердил Ниярди.

Кацу посмотрел на профессора и кивнул.

Он сам редко видел своего отца, особенно в детстве, а вот дед всегда уделял ему много времени и говорил, что счастлив участвовать в жизни внука, лишь бы тот позволял ему это.

С отцом сложились другие отношения, более деловые. А бабушка, мама… они всегда порхали где-то поблизости и следили за тем, какое он производит впечатление на других. Пока он был маленький, его целовали в щёчки; когда подрос, мама и бабушка ему улыбались и любили говорить о невестах; а потом… одна академия, другая…

Кацу смотрел на профессора и видел в нём своего деда. Почему-то именно сейчас он остро понял, как сильно любит его дед и насколько тот нуждается в его внимании. Вроде всегда знал о том, что дед — самый близкий ему человек, но тут Кацу буквально ударило чувством неуверенности Ниярди, его беспокойством по поводу Шайи… Они же не родные…

И на фоне понимания всех трудностей, которые, наверное, возникают на пути профессора, вдруг по-новому открылась собственная семья и их взаимоотношения.

В роду Харадо, оказывается, не всё гладко и благополучно.

Женщины отдельно, мужчины отдельно.

А между мамой и бабушкой идёт давняя конфронтация. Есть ещё дед и бабушка со стороны мамы, но те больше беспокоятся о семье второй дочери, которая, используя сданный в молодости биологический материал, теперь заказывает в медцентре ребёнка каждые пять лет. Это безумные траты, но тётя может себе это позволить. Так что, родители мамы настолько заняты внуками из пробирки, что просто отслеживают успехи Кацу, ожидая, когда он займёт соответствующее их амбициям положение.

Зачем Кацу всё это переворошил? Так спокойно было считать, что у него всё хорошо в семье!

Он вместе с профессором вернулся к месту отдыха, и Шайя, облизывая пальцы, прошептала, что сейчас подаст рыбку. Парнишка, что помогал ей все время, полил воды на руки, и девочка взялась за подготовку еды к подаче.

Кацу нравилось за ней наблюдать. Девочка хлопотала с удовольствием и с ощущением собственного достоинства. Она прекрасно понимала, что она здесь единственная хозяйка и всё зависит от неё.

Харадо поймал себя на том, что точно так же, как профессор и Цер, ожидает её указаний и готов выполнять всё, что она потребует.

А Шайя ловко почистила палочками и ножом печёный в углях картофель, оставляя совсем немного шкурки для колорита, и разложила его по тарелкам. Потом дала указание помощнику освободить от скорлупы печёные яйца, а профессор в это время ополаскивал томаты и огурцы. Кацу тоже не остался без дела. Ему доверили разобрать на дольки запечённый чеснок, а Шайя быстро нашинковала зелень.

Посмотрев на то, как трудятся её помощники, она взялась за составление небольшого букетика из тех цветов и трав, что росли рядом. Как только все сдали ей свою работу, она всё красиво уложила на большом блюде и поставив на поднос кувшинчик с цветами, горячий морс, пиалы, салфетки, опустила его на середину пледа.

Кацу с Ниярди и парнишкой разобрали со стола тарелки с картофелем и положенной к нему рыбке, и устроились на земле по краям. Подкопчённая рыбка пахла вкусно и на вкус оказалась нежной, тающей.

— Мы сейчас перекусим, и я займусь обедом, — сообщила Шайя, жмурясь от попавшего в глаз лучика звезды. — Как раз всё будет готово, когда господа Рико и Тиба проснутся.