Мацзу - Александр Васильевич Чернобровкин
Я подплываю к штормтрапу, поднимаюсь по нему. Когда обе ноги оказываются на балясинах, страх перед темной водой исчезает полностью. Я иду к своей каюте, возле которой ждет слуга Земин с большим полотенцем, вытираюсь, одеваюсь. Затем выпиваю полную оловянную кружку крепчайшего зеленого чая. Готов к бою и походу, то есть к переговорам.
Я поднимаюсь по скрипящим ступенькам трапа на полуют, останавливаюсь у фальшборта и наблюдаю, как к «Мацзу» приближается на веслах, подгоняемая отливом, двухмачтовая джонка. Темный силуэт то становился виден отчетливо, когда стареющая луна выглядывала из-за облаков, то растворялся в темноте, когда пряталась. На джонке ни одного огонька. Так раньше подходили к нам только хакка на «взлетающих драконах». Мои подчиненные опознали ее, как принадлежавшую Маню Фа. На всякий случай я приказал всем быть готовыми к бою и посматривать по сторонам. Может быть, эта безобидная с виду джонка должна отвлечь наше внимание.
Когда приблизилась к концу нашего утлегаря, с ее носовой части послышался веселый голос Маня Фа:
— Далеко вы спрятались на этот раз! Я уже подумал, что меня разыграли конкуренты!
— Так времена начались напряженные. Сам знаешь, чем дальше от беды, тем больше шансов выжить, — сказал я.
Мои матросы приняли швартовы с джонки, оборудовали переходной мостик, по которому китайский купец перебрался на «Мацзу».
Поднявшись на полуют, он первым делом спросил насмешливо, указав на толстяка, спящего на спине с вытянутыми вдоль тела руками, будто рухнул из положения стойка «смирно!»:
— Кто это так храпит? Мы услышали его за пять ли (два с половиной километра)!
— Твой коллега Чжан Гуй. Мы с ним отметили заключение сделки, договорились на пятнадцать серебряных монет за фунт опиума и потом отпраздновали, выпив привезенный им кувшин байцзю, — рассказал я и поинтересовался: — Знаешь такого купца?
Я предполагал, что и Мань Фа начнет продавливать цену, ссылаясь на действия властей, поэтому и пригласил и споил Чжана Гуя. Ничто так не сбавляет наше желание поторговаться, как щедрый конкурент.
— Я всех здесь знаю. Кого-то с хорошей стороны, а кого-то… — он посмотрел на конкурента, — … с разных.
— У меня пока нет оснований не доверять ему. Разве что в выпивке он слабоват, — поделился я своим мнением.
— Слабоват⁈ — искренне удивился Мань Фа. — Обычно все остальные храпят, а он все ещё сидит за столом и предлагает выпить!
— Теперь буду знать, что единственный одолел такого великана! — шутливо произнес я и предложил: — Выпьешь? Там немного осталось.
— Нет-нет, не обижайся, но не хочу храпеть рядом с ним! — улыбаясь, отказался он.
— Настаивать не буду, понимаю, что ночь тебе предстоит тяжелая, — сказал я, после чего перешел к делу: — Сколько ящиков опиума ты готов купить?
— Это будет зависеть от цены. Пятнадцать — это слишком много. Я постоянный покупатель, беру много, — ответил он.
— Если возьмешь пятьсот ящиков или больше, отдам по четырнадцать, — выдвинул я условие.
— Давай по тринадцать, и возьму пятьсот ящиков сейчас и еще тысячу через два-три дня, когда вернется моя самая большая джонка, — сделал он интересное предложение.
Не зря я тратил время на Чжана Гуя.
— Хорошо, но мне опасно держать товар долго. Через три дня может остаться меньше тысячи ящиков, а то и весь уйдет, — предупредил я.
— А если я заплачу вперед? — предложил он.
— Тогда они дождутся тебя здесь или в другом месте, о котором сообщу с гонцом, — пообещал я.
После чего приступили к перегрузке. Мои матросы работали, как черти. Когда избавимся от груза, сразу получат расчет за рейс, а это раза в два больше, чем имеют другие китайские моряки, причем за самовыгрузку даже втройне. К тому же, без этого опасного товара будут чувствовать себя спокойнее. Да и ночью прохладнее, не так влом вкалывать, как днем в жарищу.
Мань Фа расплатился серебряными «копытами» и «черепахами» за полторы тысячи ящиков опиума, после чего убыл в восточном направлении, к Гонконгу, хотя прибыл с севера, из Макао.
Попрощавшись с ним, я прилег возле фок-мачты, подальше от храпящего Чжан Гуя, который выдавал такие рулады, громкие и замысловатые, что заснуть рядом было бы подвигом. В данном случае не хочу быть героем.
Показалось, что разбудили меня буквально через минуту. На самом деле темнота начала сереть, значит, проспал часа два. Вместо рулад с полуюта доносился громкий голос Чжан Гуя, который желал лицезреть меня.
— Ничего не помню! — признался он, шлепая ладонями по припухшим, помятым щекам. — Что вчера случилось?
— Ничего особенного, — ответил я. — Мы с тобой пили-пили, а потом ты рухнул на палубу и заснул.
— Я рухнул⁈ — не поверил он. — Такого никогда не было!
— Всё когда-нибудь случается в первый раз, — поделился я жизненным опытом и перевел разговор в нужное мне русло: — Мы договорились, что ты купишь десять ящиков опиума по двадцать семь серебряных монет за головку, а вечером приплывешь на двух больших джонках и доберешь еще тысячу.
На самом деле он не говорил такого, но, если ничего не помнит, запросто мог. У пьяного языком распоряжается хвастовство.
— В мою джонку один ящик с трудом поместится! Второй мне придется держать на руках! — возмущенно произнес Чжан Гуй.
— Вот я тоже так подумал, поэтому отнесся к твоим словам про десять ящиков без должного уважения, понадеявшись, что ты не обидишься, но, надеюсь, что про тысячу ты все-таки не шутил, — предположил я.
— Про тысячу говорил серьезно, — признался он, но как-то не очень убедительно. — Вечером приплыву и куплю, как договорились. — После чего испуганно спросил: — Где моя джонка?
— Вон она, на берегу, — показал я на узкий пляжик на острова, куда гребцы вытащили нос джонки и расположились рядом с ней ан ночлег. — Сейчас пошлю человека, чтобы
