Командировка в ад (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович
Он, как снайпер по основной профессии, был привычен замечать детали. Вернул бинокль Несвицкому, а тот — Ивичу. Вообще, количество снаряжения, добытого хорватом за двое суток, внушало уважение. Наверно, их группа ограбила какой-то армейский или полицейский склад. Да тот же полицейский батальон, где за неповиновение немцам расстрелян каждый десятый, запросто мог слить запасы любым желающим применить их против Рейха.
— Водитель проверил подъезд, — комментировал уголовник. — Открыл дверь. Шварцкопф вошел внутрь. Ну, подельники… Пошли!
— Обожди, — остановил его Несвицкий. Ему очень не нравилось, что Ивич стремится захватить главенство в операции. — Вдруг генерал захочет в окно глянуть? Увидит возню около лимузина. Дай ему расслабиться, штаны расстегнуть. Пусть тешится.
— Пусть… В последний раз! — согласился хорват.
Получивший ожидаемую дозу плотских радостей, немец покинул конспиративную квартиру через час и попытался обругать водителя, уснувшего за баранкой и не выпрыгнувшего из авто, чтоб распахнуть дверь перед генералом. Чем, интересно, ночью занимался, свинская собака! Но едва Шрацкопф открыл дверь автомобиля, как ощутил укол в шею и провалился в забытье.
Тело уложили на заднее сиденье. Пока операция развивалась до изумления просто. На них никто не обращал внимания. Ну, возятся возле машины люди в форме, так не орут же и не взывают к помощи. И обращать внимание особо некому — местечко здесь не многолюдное, укромное. Начальник реферата специально выбирал такое для свиданий. К тому же поздний вечер, законопослушные люди спят.
— Давор! Средства надежные? Вдруг просроченные или что… — заволновался Несвицкий. Инъекция разила наповал.
— И два урода не проснутся? Что-то поздновато ты спохватился, варяжец! — ухмыльнулся Ивич. — Не ссы. Все из запасов хорватского полицай-батальона. Проверенное. Как и штучка, которую генерал ща получит в подарок.
Тесные связи полиции и уголовного мира оставались загадкой для Несвицкого. Выставив Василия сторожить снаружи, князь помог Ивичу раздеть сластолюбивого генерала. Хорват прикрепил лейкопластырем под левым соском пленника плоский контейнер в четыре спичечных коробка размером. Затем, попросив Несвицкого наклонить туловище немца вперед, плотно обмотал пластырем вокруг спины, чтоб конструкция не сползла и не отскочила.
— Волосатый… Ну, ничего. Когда отдирать будут, уже ничего не ощутит. Привожу его в чувство?
Николай кивнул.
Получив второй укол, генерал вскоре зашевелился. Пробормотал ругательство. Наконец, врубился: он, голый до пояса, развалился на заднем сиденье своего лимузина, рядом сидят двое в немецкой форме с пистолетами в руках, а к груди примотана какая-то хрень. Ремень с кобурой пропал.
— Приветствую, герр генерал, — сказал один из мнимых немцев. — Я — князь Николай Михайлович Несвицкий из Нововарягии. Тот, кого ты хотел видеть, судя по развешенным листовкам. Желание сбылось.
Опять ругательство. Вряд ли Шварцкопф, какие-то полчаса назад исполнивший роль героя-любовника, намеревался встретить объявленного в розыск, причем в таких неприятных условиях.
— Чего вы мне нацепили? — поинтересовался генерал, скосив взгляд на предмет, примотанный к груди.
— Всего лишь коробочка с несколькими граммами С-6 у сердца и радиоприемником. Мой товарищ держит радиопередатчик, — Несвицкий кивнул на хорвата, сжимавшего в левой руке аппарат размером с большую телефонную трубку, из него торчала антенна. — Если попытаешься снять — взрыв. Если удалишься от передатчика — взрыв. Если наши разговоры затянутся надолго, и в приемнике начнет садиться батарейка — взрыв. Заряд небольшой, коробка его выдержит. Даже мундир не испортим. А вот сердце разорвется, ни один маг-целитель не спасет. Уяснил?
Контраст для генерала был разительным. Всего лишь час назад — он победитель. Им схвачен опасный варяжский террорист, расставлена ловушка с ним в качестве наживки, бабы перед героем млеют… Теперь же сам в плену, и жизнь его на волоске.
— Альтернатива? — просипел немец, удивившись, как быстро пересохло во рту.
— Простая. Мы возвращаемся в ваше расположение, ночуем. Ты отдаешь приказ доставить Касаткина-Ростовского на авиабазу, заказываешь легкий самолет. Садимся в него, летим на юг. Волхв якобы должен сориентироваться на местности и показать расположение партизанских баз. Садимся на подходящий кусок шоссе или поле. Мой товарищ вручает тебе пульт и сообщает пароль из четырех цифр. Введешь — и устройство деактивировано. Не перепутай, попытка одна.
— Авиация мне не подчиняется, — попробовал вильнуть Шварцкопф.
— Так мы обратились не по адресу? Ну, пардон. Прощай!
Ивич хуже Несвикого владел немецким и предпочитал слушать. Уловив сигнал волхва, поднес пульт к глазам генерала и демонстративно нажал кнопку. Из коробочки донеслось прерывистое пиликанье.
И без того бледный в тусклом свете фонарей, проникающем в салон лимузина, главный разведчик Рейха, кажется, побелел еще сильнее.
— Найн! Не надо! Договорюсь…
Пиканье смолкло. Несвицкий швырнул ему рубашку и френч.
— Одевайся и садись вперед.
Когда водитель получил свой укол стимулятора, нейтрализующий инъекцию снотворного, Шварцкопф уже занял свое место справа от него. И тотчас обрушил на бедолагу-ефрейтора поток ругани за потерю бдительности. Вон, они вчетвером сели в машину, а этот швайн дрыхнет и ухом не ведет! На базу! Шнель!
Водитель торопливо запустил мотор и включил передачу. Вел машину крайне неуверенно, сбил урну для мусора на выезде из двора. Липкие объятия крепкого сна не отпускали полностью. Даже парковался у входа в апартаменты генерала, как говорят сербы, словно плавуша (блондинка), поставив лимузин косо и заняв им два места. Поэтому, наверно, не обратил внимания, насколько напуган его шеф.
В апартаментах Шварцкопфа нашлись отдельные душевая и туалет. Несвицкий с радостью вымылся, соскоблил бритвой щетину. Не возражал бы простирнуть форму немецкого фельдфебеля, добытую хорватами, но вряд ли высохнет до утра. Ограничился лишь попыткой удалить бурые пятна у ворота. Похоже, прежнего владельца костюмчика просто прирезали без затей.
Ему и Ивичу, сравнительно мелким, форма подобралась легко. На Василии едва застегнулась, и он боялся повести плечами, чтобы не отлетели пуговицы или не оторвался рукав. Душан получил сербскую полицейскую, Олег остался в черном летном — его и серба намеревались провести на аэродром перед самым вылетом.
Вернувшись и уступив место Василию, Несвицкий со страхом обнаружил, что соучастники совсем выпустили генерала из-под контроля, уверовав в эффективность радиоуздечки. Немец, предоставленный сам себе, поступил истинно по-мужски: уединился в спальне и надрался в зюзю.
— Присоединяйся, князь! — проблеял генерал с пьяным радушием, увидев волхва. — Завтра вы меня взорвете, а вас застрелят… Скажем «прощай» этому миру!
Литровая и почти пустая бутылка рома украшала столик перед телевизором. Закуски или даже тарелки со следами пищи не наблюдалось. Если к началу вечернего употребления литровка была полной, и Шварцкопф выжрал около восьмисот грамм без всяких «заедочек», то это — убойная доза! Коль не родился в Варягии.
Не дожидаясь реакции Николая, разведчик уронил башку на грудь и захрапел. Его посменно караулили всю ночь — чтоб не захлебнулся рвотой или не начал по пьяни отдирать пластырь. Шварцкопф требовался живым.
Наутро генерал проснулся в вполне приличном виде — тренировался, видимо, с бутылкой. Василий его побрил, чтоб не звать денщика и водителя по совместительству. Тот, похоже, показал избыточную чувствительность к общей анестезии. К счастью, ехать никуда не требовалось.
Генерал заказал в апартаменты завтрак на четверых, к своему, правда, едва притронулся, налегая преимущественно на кофе.
— Скажите, князь, — пристал к Несвицкому. — Зачем вам эта война? Она ж не ваша.
После вчерашнего вечернего общения, сдобренного употреблением рома, Шварцкопф перешел на уважительное Sie, то есть на «вы».
