Другой мир - Константин Геннадьевич Борисов-Назимов
— За консультацию уже господин поручик заплатил, а про лечение речь не шла, — пожал плечами, подумал и добавил: — Мне неизвестно смогу ли помочь и если да, то как. Что для этого потребуется — понятия не имею, в том числе и во сколько это может обойтись.
— Честный ответ, — прокомментировала хозяйка кабинета.
— А какой смысл врать и давать надежду? — пожал я плечами.
— Каждый второй целитель давал заверения, что он-то справится с проблемой. Его конкуренты все аферисты и мошенники. Требуется всего-ничего, достойно оплатить, в том числе дать задаток и после этого Петр сразу же пойдет на поправку, — криво улыбнулась графиня. — Признаюсь, что потратила на лечение сына чуть ли не состояние, а ему становится хуже. Думаю, до осени вряд ли дотянет, — Анна Олеговна закусила губу, последнее предложение у нее вырвалось, его говорить не хотела.
— Даже так? — расстроенно произнес Сазонов, а потом воскликнул: — Госпожа Завьялова, так чем вы рискуете, если покажите сына господину Воронову? Шанс минимален — признаю, но его лучше использовать.
Хозяйка поместья некоторое время помолчала, что-то для себя решая, а потом кивнула и поднялась со своего места:
— Хорошо, пойдемте, но все, что увидите, сохраните в тайне, это мое условие!
— Магическая клятва? — вопросительно посмотрел на нее поручик.
— Достаточно вашего слова, — подумав, ответила та.
Когда вошли в комнату раненого, то сразу поняли, о чем графиня говорила. В нос шибанул запах испражнений, затхлости, гниения и бормотание молодого мужчины, лежащего на кровати. Ну, как бормотание? Отборный мат, которым он поливал всех и вся.
— Петя, прекрати! — прикрикнула графиня. — К тебе пришел Илья!
— Как пришел, так пусть и уходит, — процедил мужчина. — Водки мне принесите! Внутри все жжется и болит.
— Не ожидал, что он в сознании, — удивился я и направился к окну.
— Только шторы не открывайте, ему свет по глазам бьет, — предупредила графиня.
— А свежий воздух в легких застревает? — покачал я головой. — Как его в полутьме осматривать прикажите?
Два журнальных столика завалены лекарственными порошками, стоят склянки с отварами, зельями и даже есть артефакты для восстановления жизненных сил. Перевел взгляд на раненого, обросшего щетиной.
— Не дает себя брить, — словно извиняясь, произнесла графиня. — Подставляет шею под бритву, и цирюльник отказался работать.
— Выйдете, — попросил я.
Анна Олеговна вздохнула и не стала перечить. В проеме двери заметил дворецкого и какую-то служанку.
— Петр, ты чего это удумал? — обратился к другу Сазонов. — Мы с тобой еще в разведку сходим, на балу дам покадрим.
— Оттанцевался, — хрипло произнес Завьялов. — Илья, я рад, что нашел время попрощаться. Мне осталось немного, дар затухает и с этим ничего не поделать, — с трудом произнес пострадавший.
Диагностику запустил и не вмешиваюсь в разговор двух приятелей. Так, краем уха слушаю, о чем они говорят, но не вникаю. На раненом поручике темное проклятие, въевшееся в плоть и в источник. Мне даже нет нужды проверять раны, они на сто процентов не затянулись. Удивительно, что нет гангрены. Хотя, судя по тому, как состояние Петра поддерживают и сколько тратят на это сил и средств, то все закономерно. Магия пытается сопротивляться и не дает распространиться заразе, но та медленно отвоевывает участки тела. Другой вопрос, почему молодой мужчина не способен двинуть ни рукой, ни ногой, а шеей крутит, губы у него двигаются и не отказали голосовые связки? Некоторые внутренние органы уже повреждены проклятием, которое не собирается останавливаться.
— Мне необходимо в деталях понять, что произошло, когда получили ранение, — произнес я, глядя на Петра.
— Какой в этом смысл? — скривил тот губы и скосил на меня взгляд. — Кто ты такой вообще?
— Это врачеватель, господин Воронов Александр Иванович, — представил меня Сазонов. — Он мне вчера морду набил и каким-то заклинанием так приложил, что я еле очухался.
— Быть не может, — удивленно прошептал раненный, у которого впервые появились эмоции, не связанные с болью. — Врешь?
— Клянусь, — приложил руку к груди Илья Викторович.
— Тогда подробности! — потребовал Петр Денисович, оживляясь. — Никогда бы не подумал, что тебе рожу набьет такой слабый с виду господин.
— Ты его плохо знаешь, — хмыкнул Сазонов и понизив голос произнес: — Он у меня еще и невесту увел.
— Брешишь! — вырвалось у его друга, прикованного к кровати. — Неужели Екатерина променяла такого красавца? Или у самого рыльце в пушку?
— Ну, не без этого, — не стал отнекиваться его приятель.
А они действительно близкие друзья. Ладно, пусть болтают, тем более что от таких новостей появился некий всплеск интереса к жизни. Плохо другое, у Петра источник больше, чем наполовину опутан проклятьем. Что же это за заклинание? Если боевое, то мне оно не знакомо. Скорее всего его произнес темный маг в момент смерти от руки поручика. Произошел выброс силы, прикрепился к проклятию и настиг врага. Вновь попросил друзей детально вспомнить последние минуты боя. Они подтвердили мои догадки, но что произнес враг, когда ударил шашкой Петра, не разобрали.
— Сейчас обследую конечности, — произнес я и откинул одеяло, не обращая внимание на протест умирающего.
Да-да, он уже за гранью, хотя еще сознание с душой тело не покинуло. Проклятие методично поражает все органы, но пока не затронуло сердце. Обрекли поручика на страшные муки, но не ожидали, что он столько протянет, в этом уверен. Однако, его срок подходит, и он это осознает. Пальцы на ногах и руках посерели, черные пятна в виде клякс по всему телу. И, готов поспорить, что они растут.
— Ну что врачеватель, убедился, что перед тобой живой труп? — хрипло поинтересовался Завьялов.
— Мертвецы не разговаривают, — хмыкнул я и добавил: — А трупы шеей не крутят. Пока ничего сказать не могу, в том числе и обнадежить, мне требуется подумать.
— Ну, поразмышляй, чего уж там, — буркнул Петр и попросил: — Ты бы оставил нас с господином Сазоновым, хочу ему кое-какие указания дать.
— Хорошо, — кивнул я и посмотрел на поручика, который меня привез к раненому: — Не обещайте ничего из того, о чем пожалеете или не
