Русская война. 1854 (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич
— Эдуард Иванович, — я внимательно посмотрел на главу защиты Севастополя, который зачастил в гости на наши полигоны. — Прошу прощения, что лезу не в свое дело, но вас не потеряют на постройке укреплений? Все же враги не решились на штурм Севастополя с ходу, едва увидев ваши творения. Но смогут ли их так же качественно подготовить к первым реальным боям?
— А! — Тотлебен только рукой махнул. — Владимир Алексеевич запретил мне самому работать вместе с людьми. Мол, надорвусь! А что мне теперь там делать, когда все поручения розданы? Стоять у людей над душой и смотреть словно барин за крепостными? Нет уж, лучше я у вас руками поработаю, сделаю что-то полезное. А проверить, что именно за день накопали, и внести корректировки в общий план можно и в обед или под вечер. Тем более что господа Ползиков и Мельников тоже присматривают за рытьем окопов.
— Мы бы тоже хотели почаще тут помогать! — услышав свою фамилию, Ползиков встрепенулся.
— А ну, тихо! — тут же остановил его Тотлебен. — Ишь, вздумали сбежать от своих обязанностей ради интересного дела, — тут он немного смутился. — Хватит нам и моих слабостей!
— Эдуард Иванович, а что вы говорили про окопы? Раньше мне казалось, что вы в основном готовите редуты, — спросил я с тайной надеждой.
— Да вот послушал вас, посмотрел на тренировки…
— Не видел вас.
— А я и не собирался болтать. Заехал по пути, глянул, как пушки ровняют землю, а вы там сидите и в ус не дуете. И как-то сразу стало понятно, что закопаться поглубже никогда не будет лишним. Да, работы больше, но насколько безопаснее. А пути отхода, которые не простреливаются? Вот и добавил в план! А еще очень жду результатов ваших стрельб с закрытых позиций в настоящем бою. Уже сейчас понятно, насколько это будет полезно, но без результата продвинуть столь резкий отход от привычных схем у меня не получится.
— Понял! Не подведем, — козырнул я. — И, если что, сами стрельбы — это еще не все находки. Помните, мы тогда с адмиралами обсуждали… Но остальные мы вам уже в деле покажем!
Я вернул разговор к «Карпу» — пока он был важнее всего. Уже сегодня ночью «Императрица Мария» выходит в море, вместе с ней в эскадру Новосильского войдут два 60-пушечных фрегата «Мидия» и «Кулевчи». Большая сила, которая могла бы пригодиться в городе, но которая в то же время еще больше пользы принесет за его пределами. Главное, чтобы мои «Карпы» не подвели, и союзники не смогли подловить наши корабли на своих условиях.
И вот мы доводили до ума все, что можно было довести. Так, после моего полета утвердили новый размер шара и решили переделать все блоки, по которым скользили канаты, с деревянных на стальные. Пришлось поиграть со смазками, чтобы железо на холоде и ветре вело себя правильно, но Ползиков легко с этим справился. В итоге мы раза в два увеличили скорость реакции «Карпа» на все команды, добавили надежности, а главное, заложили на будущее возможность создавать систему рулей, когда летучие корабли будут слушаться штурвала в режиме реального времени.
А полеты тем временем продолжались. Количество «Карпов» довели до десяти, число пилотов до двадцати, а еще я привлек к нашим обсуждениям с инженерами пару матросов поумнее, и таким образом будто сама собой сформировалась ремонтная бригада. Мы вроде бы и много успели, и в то же время так бесконечно мало.
* * *— Лешка, возвращайся живым! — обычно циничный и колючий Дмитрий Осипов отбросил всю свою «добролюбовщину» и обнял друга перед самоубийственной миссией.
Правда, сам мичман Уваров верил, что все у них получится. С того дня, как он попросился в отряд штабс-капитана Щербачева, он научился судить о делах совсем не так, как раньше. Так бывает порой, когда один идеал, на который человек равняется, сменяется другим — меняются в итоге и его мысли.
— Мы вернемся! И поверь, когда это случится, наши враги будут ликовать, что наконец-то смогут выдохнуть с облегчением, — Лешка улыбнулся.
— Ты не слишком задавайся.
— Я не задаюсь. Просто… Я раньше этого не понимал, и, мне кажется, еще мало кто, кроме штабс-капитана, понимает, но небо — это сила. Знаешь, единственная причина, почему я немного не хочу уплывать, так это чтобы остаться и первым повести в бой его новые летучие рыбы. Но он выбрал для этого Степана, и, наверно, так будет лучше. Подпоручик Эристов всегда сохраняет хладнокровие, а я… Иногда слишком уж увлекаюсь.
— Мичман Уваров! — громкий голос позвал Лешку, и тот мгновенно сорвался с места.
Впрочем, еще секунду, чтобы помахать другу, он нашел, а потом принялся сыпать приказами, строя свой отряд пилотов и техников. Еще недавно мичмана бы трясло от такой ответственности, но сейчас… Он знал, что на кораблях никто кроме него не сможет справиться с задачами разведки, и идущие за ним люди это тоже знали. И это общее знание словно делало их членами какого-то тайного ордена.
Лешка на мгновение погрузился в мысли, как это порой с ним бывало, и чуть не пропустил момент, когда штабс-капитан представил его контр-адмиралу Новосильцеву, а потом они прошли на корабли, затащив ящики с новыми «Карпами». Восемь штук — Щербачев отдал им все, что они успели доработать и не сломать в процессе. По два пойдут на фрегаты и четыре, чтобы с запасом, на главный корабль.
Краем уха Лешка слышал, как Щербачев еще раз напоминает о возможностях «Карпов», передает письменные инструкции, как можно их использовать в обычных обстоятельствах и когда прижмет. А потом был первый вылет. Вместе с техниками Лешка собрал «Карпа» на глазах офицеров «Императрицы Марии», дождался, пока его наполнит горячий воздух, и затем подал сигнал готовности к взлету.
— Горизонтальные элероны? — начал предстартовый опрос Щербачев.
— Есть, — Лешка проверил движение крыльев.
— Вертикальные?
— Есть, — элерон на киле тоже легко последовал за движением рулей.
— Тяга?
— Есть! — на этот раз Лешка проверял удерживающий его на палубе якорь и клапан для сброса давления.
— Крепления дуг?
— Есть! — мичман попрыгал на своем ложе.
— Взлет разрешаю! — наконец, махнул рукой Щербачев, потом задумался и добавил: — Для скорости приказываю использовать ракетные ускорители. После подтверждения выполнения задания спуск выполнять уже на ходу.
— Есть! — еще раз подтвердил мичман.
Внутри немного затрясло — все-таки с ускорителями он летал только один раз. Да и когда бы больше, если штабс-капитан придумал их добавить всего час назад? Хотя… Неожиданно Лешка задумался, что уж больно ловко для них сразу же нашлось и место, и крепления. Да и сам факт, что настолько безумная идея сработала так просто, тоже о многом говорил.
Шар успел подняться метров на пять от поверхности «Императрицы Марии», и Лешка бросил еще один взгляд на Щербачева. Мичману показалось, что его новый герой кивнул, и он щелкнул зажигалкой, подпалив один из ракетных ускорителей.
* * *Я стоял на палубе, и по лицу хлестали капли соленых брызг. Удачно! Иначе бы кто-то точно заметил, как по щеке течет одинокая слеза. Наверно, от гордости. Как бы невероятно это ни звучало, именно благодаря мне сейчас над Севастополем взлетает воздушный шар с крыльями, разгоняемый тонкой огненной струей.
Как же ругался Тотлебен, когда я предложил использовать ракеты для движения! Как я сам ругался, когда их чуть не поставили на шар со светильным газом — мне только взрыва водорода не хватало. Потом ничего, запустили, оценили возможность хоть немного лететь против ветра и дружно решили, что лучше немного и с огоньком, чем порой вообще не иметь возможности повлиять на движение «Карпа».
Отдельное спасибо Дмитрию Александровичу, который смог доработать ракеты из оружия до средства движения. Убрал гранаты, заклепал носы и удлинил стопины, чтобы пилот мог поджечь расположенные в самом конце «Карпа» ускорители, не сходя со своего обычного места. Тут тоже пришлось поломать голову, на что их крепить, но в итоге просто добавили две направляющие между шаром и местом пилота. На них и прикрутили, заодно и общую жесткость конструкции повысили.
