Запад-81 (СИ) - Гор Александр
120-мм миномёт «Сани»
На севере, в районе Геранён, бои шли целый день, постепенно снижая масштабы схваток. Утром 2 июля из Бастунов на юг, на соединение с «родной» 17-й стрелковой дивизией, ушёл 278-й стрелковый полк. Следом к станции Судроги потянулись грузовики нашего полка с орудиями 731-го противотанкового полка. А там и второй батальон капитана Сокола подтянулся. Бои уже шли в городской черте Лиды, и оборонять подступы к ней с севера смысла уже не имело.
Второй батальон остался прикрывать наш отход к Липнишкам, где мы должны были соединиться с основными силами полка. Неподалёку от Липнишек, на станции Гавья, нас ждали несколько вагонов с боеприпасами, специально отправленных для нас командованием Особой группы войск. Сильно поредевшая 37-я стрелковая дивизия тоже отходила, но на восток, к Субботникам.
Липнишки поразили меня непрерывным потоком войск и техники, движущимся от Лиды. Кто-то на юго-восток к городу Ивье, кто-то на северо-восток к Субботникам. Многие грязные, запылённые, с местами порванным или прожжённым обмундированием, некоторые с повязками бинтов. То есть, уже успевшие хлебнуть военного лиха. На улицах несколько патрулей в форме НКВД, проверяющих документы у старших небольших команд или одиночек. Часто кого-то отводят к сельсовету, где временно разместилось что-то вроде военной комендатуры. Как выяснилось, для формирования сборных подразделений, направляемых на готовящиеся для обороны позиции западнее и севернее села. Нам тоже по радио приказали готовить позиции в районе дорог, по которым отступил полк.
Пока автобат возил боеприпасы, действительно ждавшие нас на станции Гавья, мы организовали поротное купание в небольшом пруду на северной окраине села или впадающее в него речке Опита. Многие даже успели устроить стирку нижнего белья и формы, благо, при такой жаркой погоде всё высыхает прекрасно. А то от нас уже начинало нести псиной и… прочими малоприятными запахами. Источая такие ароматы, ни к одной местной красотке не подойдёшь.
Подумал и сразу же пристыдил себя за подобные мысли. Меньше, чем за две недели пребывания в 1941 году стал забывать, что где-то там, в будущем, осталась моя семья — жена и два сына. То ли фронтовая обстановка подействовала, то ли молодой организм своего требует. Тем более, многие молодые женщины поглядывают на нас с явным интересом. Особенно на тех, кто в офицер… в командирской форме.
Раз уж на меня этот интерес так подействовал, значит, необходимо провести политработу с личным составом на тему недопустимости приставания к местному населению женского пола. Не хватало нам ещё самоволок с боевых позиций ради ухлёстывания за девушками и молодками, стыдливо отворачивающимися, когда раздевшиеся догола вчерашние пацаны с воплями несутся в воду! Это у них сейчас на первом месте — отмыться, а потом и на баловство может потянуть.
Прода от 18.02.23
Капитан Сергей Николаев, 2 июля 1941 г., 12:00, Ошмяны
Второй день боёв на направлении главного удара Танковой группы Гота. Тяжёлых боёв.
О том, что происходит севернее Сморгони, до меня доходят лишь отголоски. Обороняться там немного проще, чем у нас под Ошмянами. Ведь у нас небольшие рощицы, служащие укрытиями, как нам, так и немцам, чередуются полями, а там прямо от полустанка Гаути на север уходит огромный лесной массив, непроходимый для танков. Затем в районе Смолярни, в восьми километрах севернее города, лес поворачивает на восток и упирается в реку Вилия. Ту самую, на которой стоит не только Вильнюс, но и центр Вилейской области БССР город Вилейка. По левому, западному берегу Вилейки, на север ведёт только одна дорога, по которой могут прийти немцы, к селу Жедишки. Там находится мост через Вилию, и от него по левому берегу реки проходит путь к областному центру. В эту дорогу вливается та, что ведёт от Сморгони через мост.
Есть через описанный лесной массив несколько мелких дорожек, проходимых, разве что, для повозки, запряжённой лошадьми. Но никак не танкам. Так что оборонять требуется лишь участок полей от станции Солы до Гауты, на которые может выйти лесными дорогами пехота, закрепиться по обеим сторонам дороги на участке от Осиновщизны до реки в районе деревушки Рыбаки, и на другом берегу Вилии севернее деревни Войниденяты, чтобы прикрыит путь на Вилейку.
Полоса обороны 174-й стрелковой дивизии тянется вдоль железнодорожного полотна от окраины деревни Солы до Кушлево, потом поворачивает к Баранцам, а затем к Малым Шумалишкам, возле которых смыкается с позициями 24-й стрелковой дивизии генерал-майора Галицкого. То есть, с нашей линией обороны. С позиций корпусного артполка простреливается всё пространство нашего узла обороны кроме нашего участка в районе Ошмян.
Со вчерашнего вечера стало ясно, что было огромной глупостью оставить для обороны Жупран только полк НКВД и вилейкских курсантов. Смяли бы их очень быстро. После того, как 7-я танковая дивизия немцев заняла Островец, она ударила на станцию Солы, по правому флангу 174-й дивизии. Красноармейцы, ещё не бывавшие в бою, уцепились за железнодорожную насыпь и держались молодцами. Особенно — при поддержке корпусной артиллерии и нашего совместного с полковником Фёдоровым ударного бронекулака.
Тем не менее, первую «сушку» мой батальон потерял именно в том бою. Ребята вылезли на железнодорожную насыпь и получили 75-мм снаряд «четвёрки» в гусеницу. Не сообразив в горячке, что произошло, при попытке спрятаться умудрились развернуться боком к немцам, а остальное доделали гаубицы.
После взлетевших в воздух на их глазах автомобильного и железнодорожного мостов через речку Ошмянку фрицам стало ясно, что сходу в Сморгонь они не прорвутся. Значит, следует захватить мост у деревни Нарбуты восточнее Жупранов. А если не удастся, то совершить обход через те же Жупраны и попытаться войти в Сморгонь с запада. Заодно и ударить в тыл Иванам, мешающим 20-й танковой взять Ошмяны. Так что в следующий раз ударили от станции Ошмяны (в 15 километрах к северо-западу от одноимённого села) прямиком на Жупранов.
Там тоже не получилось. В ходе вечернего боя они потеряли ещё пять танков, человек семьдесят пехоты и отошли на север, за лесок из-за которого атаковали.
Примерно в то же время мы отбили новую атаку 20-й танковой, но уже с севера на Гринцы.
Утро 2 июля у нас началось с ожесточённого артобстрела позиций в районе Томлиново и Укропишек. А у соседей из 174-й стрелковой — снова в районе Баранцов.
Но их атаковал только один танковый полк. Второй, ещё один танковый батальон и стрелковая бригада, как оказалось, двигаясь другой дорогой вышли к Жединишкам, где разделились. Батальон и один стрелковый полк бригады по левому берегу Вилии на Светляны (4 километра от северной окраины Сморгони), а два полка, стрелковый и танковый по правому на Войниденяты.
Сводный десантно-красноармейско-курсантский полк удачно заблокировал дорогу по восточному берегу Вилии. Чтобы его обойти, немцам необходимо было возвращаться аж до Жединишек. Повезло ему и в том, что вся немецкая дивизионная артиллерия оказалась в районе станции Ошмяны, откуда не дотягивалась до их позиций. А полковая — она у немцев слабоватая, если не считать немногочисленных 150-мм короткоствольных пушек.
Как и говорил комбриг Мотовилов, в первой половине дня к полковнику Фёдорову прибыло пополнение. Десяток БТ, четыре «тридцатьчетвёрки» производства Сталинградского завода и два КВ-1. И две «бэтэшки» он сразу же потерял при отражении очередной атаки, уже на Малые Шумилишки. Как, впрочем, и я — единственную СУ-152. И тоже по вине ходовой части. При развороте не выдержала нагрузки ось направляющего катка (скорее всего, усталость металла), машина потеряла гусеницу, а временную огневую позицию самоходок накрыли дальнобойные 105-мм пушки.
Во второй половине дня немцы обнаглели настолько, что над нашими позициями повис самолёт-корректировщик, и жить стало ещё хуже. Потом, пользуясь отсутствием советских истребителей, устроила штурмовку шестёрка «мессеров». Один из них повредили зенитчики, но мой батальон потерял ещё одну СУ-100, а гаубичная батарея 174-й дивизии три орудия.
