Безбесыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин
Моими стараниями, незнакомая, ни мне, ни мальчишке наёмница постепенно обрела довольно подробное прошлое. Сам Китар же откровенничать пока не спешит. Хотя доверять уже начал и спит в мою смену ночного дежурства. Наивный мальчишка. Была бы нужда его грабить сейчас, проделал бы это играючи. Но у меня пока другая задача — я охраняю своё базовое тело. Китар обязан дожить как минимум до момента завершения моей проверки барьера и выбора мной подходящего носителя. А в идеале, так и вовсе до старости, которая в этом мире может никогда и не наступить.
***
Но, как же всё-таки неудобно быть женщиной. Даже малую нужду справить — целое дело. Про помыться в ледяном ручье и подавно молчу. Из-за разности гендера нам приходится совершать эту процедуру по очереди. Быстро скинув одежду, лезу в шумные струи. Китар в полусотне шагов, за кустами. Едва ли подсматривает. Разделение при принятии водных процедур — инициатива мальчишки. Мне само собой на такие вещи плевать.
Наблюдательный пост ненадолго оставлен. Трое суток фатои не появлялись и за час, пока мы отсутствуем, если и придут, то уйти не успеют уж точно. До тракта отсюда всего метров двести, но с дороги место, где я моюсь, не видно. Там, возле небольшого моста, сосны густо растут. Шум воды же не даст никому и услышать купающихся.
Внезапно, голосом Китара на весь лес:
— Ааа!
Звёзды! Чего он орёт?!
Вылетаю на берег. Хватаю мечи. Крик не ужаса и не боли. Это он подаёт мне сигнал. И раз вместо моего имени тянет пространное “а”, значит не хочет, чтобы кто-то узнал, что он здесь не один.
Ещё крик. Одеваться, обуваться — нет времени. Бросаюсь к источнику звука в чём Маю мать родила. Китар движется. Второй выкрик прилетел уже с более далёкого от меня расстояния. Бежит в сторону от ручья.
— А вот и второй. Мангус, как всегда, точен.
Несколько вооружённых мужчин преграждают мне путь. Ещё несколько спешат к нам со стороны тракта. За ручьём тоже люди. Облава?
— Я бы сказал: не второй, а вторая, — хохочет один из встречающих. — Мамка что ли его?
— Ну уж точно не папка.
Но мне некогда слушать тупые остроты. Считают, что обнажённая женщина с мечом в одной руке и с дагой во второй — это смешно? Их право.
Прыгаю вперёд, сокращая дистанцию. Отвожу мечом одно метнувшееся ко мне копьё, подныриваю под второе, пропускаю мимо себя наконечник третьего — и дагой ближайшему остряку в горло. На моё свежевымытое тело брызгает кровь.
А с троеростом у Маи не так уж и плохо. Пусть и маленькое, но тренированное, сильное тело вполне способно справляться с задачами, которые я ему пока ставлю. По ощущениям, на всех ветвях триады от полусотни до сотни долей. Воина кормит его мастерство. Похоже, наёмница, не могла скопить денег на семя, так как тратила на бобы все излишки.
Ещё один точный удар — ещё один труп. Лишить жизни всех, кто здесь и, кто на подходе, получится слишком долго. Отбиваю очередной выпад копья, резко дёргаюсь в сторону, уклоняясь от летящего в меня арбалетного болта — и, прорвав цепь загонщиков, бегом бросаюсь туда, где секунду назад Китар в третий раз прокричал своё “а”.
По крайней мере мальчишка всё ещё жив. Но, кто это такие? Не имперцы, не снежники, не какие-то островные бандиты. Одеты все одинаково. Копья и арбалеты тоже все один к одному. Купеческая ватага? Личная охрана какого-то знатного? Отряд наёмников у кого-то на службе?
— Ах ты, шлюха!
Преградивший мне путь неумеха отделался распоротым бедром и с земли шипит в спину проклятия.
— Не стрелять! Живым брать!
И сквозь злорадный смех:
— Вот и свёл нас Единый!
Выскакиваю на поляну. Звёзды! Сколько здесь народа! Живого и мёртвого. Китар с выставленными перед собой мечами замер в боевой стойке по центру. Вокруг него человек двадцать пять с направленными на мальчишку копьями и арбалетами. Это пешие, но за их спинами несколько конных. Одного из них я тотчас узнаю.
Всё понятно… Вариант договориться отсутствует. По разбросанным по поляне частям тел понимаю, что мальчишка использовал дар. По количеству оных понятно — слил весь. И тут же подтверждение голосом одного из врагов:
— Чего стоим?! Он пустой! Дар спустил уже!
Мгновенно повеселевшие воины начинают сжимать кольцо. Куда мне бросаться? К Китару или к командирам врагов? Ко вторым не успею. Мальчишка важнее. Размышления уложились в десятую долю мгновения. Кидаюсь на пеших.
Эффект неожиданности позволяет срубить троих воинов, прежде чем я натыкаюсь на серьёзный отпор. А может быть дело в одежде наёмницы. Вернее, в отсутствии оной. Не то, чтобы голую бабу не воспринимают всерьёз, но внешний вид преимущество мне даёт однозначно.
Рублю, колю, бью ногами. Почти что прорвался. Серьёзных ран нет. Два пропущенных укола не в счёт. Китар по ту сторону вражьих рядом тоже вступает в бой. Техника у пацана никакая, но высоки доли делают своё дело. Он быстрее любого из этих копейщиков.
— Да прикончите уже эту тварь! Никодим!
Порыв ветра сбивает с ног вместе с несколькими, попавшими под атаку одарённого воинами. И тут же резкая боль под лопаткой. Стрела!
— Отец! Осторожнее!
Рывком перекатываюсь на спину, ломая засевший в ней болт. Второй тут же впивается в ногу. Краем глаза замечаю Китара, что, прорвав окружение, несётся к конному предводителю наших врагов.
Ещё один воздушный кулак сбивает мальчишку с ног, и на упавшего пацана тут же наваливается сразу несколько человек. Это конец.
Мой уж точно. От летящих мне в грудь наконечников сразу трёх копий увернуться с полученными ранами мне уже не успеть. Вложив все оставшиеся силы в вопль, ору:
— Узнай его дар!
И кровавая пелена боли сметает мгновенно потухший мир.
Глава восьмая — Дурачок
Они убили Маю… Израненное обнажённое тело тряпичной куклой лежит на земле в неестественной позе. Как жалко… Воительница отдала за меня свою жизнь. Вернее, за Милоша Соболевкого отдала, но это неважно. Её жертва напрасна. Я схвачен — силой вывернутые за спину руки как раз заканчивают связывать — и едва ли надолго переживу свою маленькую, но такую боевую защитницу.
Всё кончено. Всё больше неважно. Но в голове всё равно мчатся стаей галдящих чаек вопросы. Чей дар Мая просила узнать перед смертью? О чём это было вообще? Почему в ушах до сих пор стоит её крик? Не могла же она знать про мою способность?
