Боец: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович

– Сереж, подойди сюда, — подозвала меня Лида, которая уже держала в руках джинсы и джинсовую рубашку. — Смотри какие шмотки? А, нравится? Убойные, скажи ж?

- Ну… Ты уверена? — я бровь приподнял.

Уж больно сомнительными казались джинсы. Раньше я обожал «Мальвины», было время, когда эта турецкая фирма с зелено-красной надписью на английском, была наряду с «Пирамидами», самой доступной джинсой. Правда, модель унисекс, с высокой талией, что несколько смущало. Та же продавщица была в таких, бананового кроя. Ну и не меньше смущала рубашка.

- Конечно, уверена, это же Мальвины, и рубашка сюда идеально подходит, — закатила глаза аптекарша. — Так, ничего не хочу слушать, ты меня зачем сюда звал? Чтобы положиться на мой вкус? Так что давай примерять!

- Размер какой, молодой человек? — поинтересовалась сидящая в уголку на табурете торговка.

- Понятия не имею, — пожал я плечами.

Я-то и в прошлой жизни не особо в таких вещах разбирался, как размеры, а тут — тем более. Не было как-то времени обхваты по телесам мерить. Уж извините.

- Думаю, у него тридцать четвертый, если по джинсам, — со знанием дела сказала Лида.

Торговка решила перепроверить, вытащила сантиметр, подозвала меня, обхватила талию, следом грудь и выдала:

- Тридцать третий — джинсы и икс-элька — рубашка, — она достала нужного размера вещи из-под прилавка. — Меряйте!

- Где примерочная? — я приподнял бровь, как-то совсем забыв о том, что нахожусь не в каком-то торговом центре из будущего, а на рынке, и никакой гардеробной здесь в принципе нет.

- Вот, — ничуть не смутилась продавщица (чего бы ей смущаться, у нее всё как у всех), показывая на картонку в глубине прилавка. — Если стесняетесь, попросите свою девушку, она прикроет.

Лида краской залилась, она-то не была «моей», ну или, по крайней мере, считала так. А судя по всему девчонке очень хотелось, чтобы все повернулось иначе, чем сейчас. Сейчас же я никаких надежд ей не давал. Ведь так?

Я прошел к картонке, расстегнул брюки, снял. Рубашку стянул. Никогда не испытывал стеснений на тот счет, чтобы трусами засветить и голым торсом. И эта уверенность перешла со мной в новое тело. Бросил брюки и рубашку бесформенной кучкой на пол. Натянул «Мальвины». По крою эти джинсы были, как я и говорил, с талией выше обычного — унисекс. А название получили от марки Mawin, никакого отношения к Мальвине из «Золотого ключика» не имевшей. Ну а множественное число джинсы получили вместе с другими популярными марками типа «пирамиды», «ливайсы». Помимо логотипа фирмы на заднем кармане, еще один логотип, но черно-белый, располагался на поясе. На задних карманах красовались отрывные этикетки с изображением американского ковбоя. Следом рубашку надел, пуговицы застегнул. Вроде размерчик мой, угадали.

Торговка тут же притаранила зеркало в кособокой рамке, чтобы я мог посмотреть, как сидит на мне джинса.

- Молодой человек, вам очень идет, прямо как для вас сделали турки, — прокомментировала она.

- Берем! — не оставила мне шанса аптекарша, на которую, видимо, произвел впечатление вид моей задницы, обтянутой «ковбоями». — У вас, может быть, будут «варенки»? Мне кажется, ему очень пойдет.

Торговка быстро подсуетилась и вытащила следом варенки, глянула размер, протянула мне. Вот чем отличались турецкие джинсы тех лет, особенно Мальвины, так это обилием цветов. Мне варенки никогда не нравились, в этой жизни отношение к такой расцветке нисколечко не поменялось. Поэтому я взглянул на Лиду, думая, что она сжалится надо мной и передумает брать вторую пару, по крайней мере, в таком исполнении. Но аптекарша при виде варенок аж в ладоши захлопала. Пришлось выдыхать и мерить. Раз даме так хочется, то почему бы не порадовать ее, тем более, я обещал, что право меня приодеть — за ней. Слово надо держать.

- Ну что, молодой человек, обе пары запаковывать с рубашечкой? — спросила продавщица.

- Сколько стоит? — уточнил я, вертясь возле зеркала. Варенки, блин… Дожил!

- Обычно я прошу девочек торговать по тысяче за джинсы и восемьсот за рубашку, но! — торговка указательный палец подняла. — Вам повезло, сегодня мой реализатор выходная, и я сама стою на точке. А значит, только для вас могу сделать скидку в сто рублей! Две тысячи семьсот за все.

Я еще покрутился возле зеркала, руками пошевелил, чтоб нигде ничего не жало.

- Две шестьсот — и беру.

Продавщица задумалась, изображая умственные потуги. Я-то знал хорошо, как образовывалась цена на подобного рода рынках. И те же Мальвины на рынке в Турции, откуда челноки их привезли, стоят раза в четыре дешевле… Понятно, что транспортные расходы, навар, но, блин, накрутка по-любому как минимум в два раза. А то и больше.

- Ладно, две шестьсот пятьдесят, как от сердца отрываю! Уговорили, — выдохнула торговка.

- Лид, дороговато, мы, кажется, в другом месте по восемьсот пятьдесят видели джинсу, у того, носатого? — повернулся я к девушке.

Ни в каком другом месте мы не были, но мне хотелось еще поторговаться и скинуть цену. Лида уже возилась рядом с женскими мальвинами, размерами поменьше, и уже успела отложить пару моделей на примерку. Сама, в отличие от меня, девчонка наверняка знала свой размер в точности до миллиметра…

- Ага, — автоматически ответила она мне, вряд ли вообще услышав мой вопрос.

- Так что извините за беспокойство, — я как будто виновато плечами пожал.

- Ох, в неловкое положение вы меня ставите, — призналась продавщица. — Ну так и быть, если ваша девушка что-то себе присмотрит, отдам по восемьсот пятьдесят. Больно вы красивая пара, глаз радуется.

Я улыбнулся кончиками губ. Что правда, то правда, смотрелись мы с Лидой очень даже мило. Девчонка миниатюрная, худенькая, а я достаточно рослый и крепкий парень, на две головы ее выше. Но самое главное — мне удалось скинуть стартовую цену аж на триста рублей. Уверен, что даже при такой расценке продавщица останется в наваре, просто чуть меньше, чем бы ей хотелось, и мне на душе радостнее (не думал, что умею торговаться, вот ведь как рыночная атмосфера на меня подействовала).

- Сереж, как тебе? — Лида вытащила уже третьи джинсы подряд, тоже вареного цвета, как у меня.

- Великолепно, — я плечами пожал, догадываясь, что аптекарша хочет выглядеть со мной одинаково и поэтому выбирает такого же цвета джинсы.

Я сразу натянул на себя синие мальвины, решив расстаться со старыми брюками. Джинсовую рубашку тоже не стал снимать. Сидит она и правда хорошо, этого не отнять. Продавщица нисколечко не возразила, когда я отправил старое шмотье в её корзину с мусором. Вон там брюкам и рубашке самое место, буду моднявые вещички носить, а не вот это все, колхозное. Решил сразу рассчитаться, полез в карман и понял, что в моей пачке бабок остались только пятитысячные банкноты. Ну, это не мои сложности, поэтому я спокойно сунул одну продавщице. Та взяла, взглянула на купюру, проверила на солнце и удовлетворенно кивнула. Расстегнула сумку, хорошо так бабками наполненную, видимо, мы сегодня были далеко не первыми и вряд ли последними покупателями. Порылась в сумке.

- Может, подождем, пока девушка выберет, а то не будет сдачи, под вечер один крупняк, все Зинка, буфетчица, перетягала.

Я подумал, что меня снова хотят нагреть по формату «нет сдачи», поэтому замотал головой.

- У коллег поспрашивайте. Даже если мы еще пару шмоток возьмем, без сдачи не получится.

- Тоже верно… — сразу кивнула та. — Мань! Пятерку разобьешь?

Маней оказалась дамочка из точки напротив, продававшая женские сарафаны, судя по всему, сшитые собственными руками. На такие для большей солидности, нашивали «фирму», чтобы под категорию «американское», а равно модное, попасть.

- Подходи!

Продавщица вышла со своей точки, тряся купюрой, чтобы к Маньке на точку сходить. Я обратил внимание, что неподалеку сидит на корточках мужичок лет пятидесяти. Судя по цвету кожи, по пестрой одежде и цепи из желтого золота — цыган. Мужик с щетиной, густой, как обувная щетка, докурил сигарету, затушил. Вроде и не трогает никого, но все равно напрягает жутко. Я заметил, что видя, как вышла из-за прилавка продавщица, он поднялся на ноги. Будто бы не при делах, просто покурил и по своим делам дальше пошел, но нет… Цыган еще прекрасно видел, что бабок в «торгашке» на поясе продавщицы — немерено, а значит, есть чем поживиться. И почему-то у меня сразу в голове щелкнуло — быть беде. В свое время приходилось слышать немало историй от челноков 90-х о том,как такие сумочки, чик! — и подрезали.