Звезда заводской многотиражки (СИ) - Фишер Саша

И тут как будто на несколько мгновений я и правда почувствовал, как меня покачивает, услышал эхо мерного стука колес. И ощутил ноздрями запах жареной курицы и вареных яиц.

— Курица, — сказал я. — Моя соседка ест жареную курицу.

Это было очень странное ощущение. Я не спал и не впадал в оцепенение или что-то подобное. Ирина Геннадьевна задавала мне наводящие вопросы, а в ответ на них приходили воспоминания. Нечеткие, совсем даже не похожие на кино за закрытыми глазами. А как будто короткие уколы в разные органы чувств. Так бывает, когда пытаешься вспомнить очень бурную попойку, а цельной картины не выходит. Только вспышки, как от стробоскопа.

Полупустой плацкартный вагон. Верхние полки нашего купе не заняты.

Нашего.

Я не один. Напротив меня сидит девушка и ест курицу. Она очень знакомо смеется. Вот только лица ее я не вижу. Только чувствую волны тепла, которые обдают меня каждый раз, когда я пытаюсь на нее посмотреть.

Звон ложечки в стакане. Подстаканник горячий.

«Будешь шоколадку? Осталась от вчерашнего банкета...»

Курица, опять этот запах курицы.

Девушка снова смеется. Шоколадка твердая, как камень, очень плохо ломается, крошится.

Сквозь помехи в радио пробивается песня.

«Я вспоминаю,

тебя вспоминаю.

Та радость шальная

Взошла как заря...»

Деревянный вкус остывшего чая на губах.

— Откройте глаза, Иван, — сказала Ирина Андреевна. — Думаю, для первого раза достаточно.

— Как, уже? — я чуть не застонал разочарованно. — Мы же только начали!

— Молодой человек, уже половина одиннадцатого, — раздался за моей спиной голос Феликса Борисовича. — Вы и так неплохо потрудились для первого раза! А сейчас давайте отпустим Ирину Андреевну домой и, если вы не против, конечно, обсудим наши с вами дела.

— Половина одиннадцатого? — я с удивлением посмотрел на резные деревянные часы. — Я думал, что прошло от силы полчаса...

— В гипнотическом состоянии не замечать как бежит время совершенно нормально, — патетически заверил меня Феликс Борисович. — Ирина Андреевна, давайте я вас провожу...

Женщина попрощалась, и они вышли из комнаты. А я снова откинулся на спинку кресла. Снова вспомнился этот всепроникающий запах курицы, в животе заурчало.

Чужие воспоминания толкались в моей голове, как... как резиновые кляксы. Протягивали упругие ложноножки во все стороны, толкались, пытаясь отыскать себе место...

Итак, я приехал в Новокиневск не один, а с какой-то девушкой. Судя по ощущениям, совсем даже не чужой. Может быть, конечно, я в нее в поезде влюбился, и пока мы ехали, успел на ней мысленно жениться, родить троих детей и построить дачу в пригороде. Но вроде нет. Или?..

— Феликс Борисович, — спросил я, как только психиатр вернулся в комнату. — А может быть так, что я под гипнозом просто навыдумывал чего-то себе? Выдал желаемое за действительное?

— Такое действительно случается, — размашисто кивнул Феликс. — Особенно если сеанс ведет неопытный специалист. Но Ирина — мастер своего дела, так что не думаю. Можете смело доверять тому, что к вам вернулось. Как я понимаю, это чуть меньше, чем вы рассчитывали?

— Сначала мне показалось, что да, — задумчиво проговорил я. — Но теперь понимаю, что Ирина Андреевна совершенно права. Боюсь, если бы воспоминаний оказалось больше, то меня просто затопило и смыло бы.

— Вот и славненько! — Феликс потер ручками и направился к глобусу-бару. — Ну что, по коньячку для вдохновения, и приступим к обсуждению плана публикаций?

— Э, нет! — я отрицательно покачал головой, поймав себя на том, что начинаю подражать заразительной театральности интонаций Феликса. — Мы или работаем, или пьем. Кстати, а не позновато? Я же не доберусь до дома...

— Это не беда, — успокоил меня Феликс. — Я уложу вас в гостевой спальне, а утром отвезу до вашего завода на машине.

Вечер, переходящий в ночь, получился хорош, без дураков. Я понял, что соскучился по настоящей вдумчивой работе, а задача, которую я же сам себе и поставил — повернуть психиатрию лицом к народу — оказалась довольно интересной. Даже по стартовым прикидкам у нас с Феликсом получилось как минимум пять полноценных публикаций с поучительными историями из жизни, короткими и длинными интервью, рассказом о современных методах и прочими интересностями, о которых я даже и не подозревал раньше. К двум часам ночи я понял, что глаза у меня уже слипаются, а мысли путаются. И Феликс, который, кажется, только-только вошел в раж, сжалился надо мной и отпустил спать.

Я вытянулся на удобном матрасе гостевой спальни Феликса — маленькой комнатке, примыкающей к гостиной. Посмотрел на электронные цифры в глазах керамической совы на стене. Десять минут третьего. Эх, хорошо все-таки быть молодым! Прежний я даже не отреагировал бы на звонок будильника, если бы лег спать в такое время...

Перед тем, как уснуть, снова подумал о том, что пора бы уже активизироваться в поиске более комфортного места для жизни. Но понаслаждаться тишиной и отсутствием соседей не успел. Потому что отрубился.

Меня ослепил яркий свет лампы-солнца, я понял, что стою во дворе той же самой девятиэтажки, куда бесславно сопровождал Дашу. Знакомой еще по детству.

Сначала подумал, что это подняла голову моя совесть. Никак не помог девушке, которую обманули на моих глазах. Рыцарь, три раза ха-ха.

Но нет, что-то было не так.

Я снова был с девушкой, только это была не Даша. Она шагала впереди и тащила меня за собой. Я держал ее руку в пушистой варежке. Рукав задрался и было видно тонкое изящное запястье с тонким браслетом из бисера. Длинные рыжие волосы слегка спутанными локонами струились из-под вязаной шапочки по меху серой кроличьей шубки. Внутри все сладко обмирало, когда я смотрел на нее даже в шубе. Вот только лицо... Она мчалась вперед, волоча меня на буксире, и не оборачивалась. Зато я видел свою руку. В рукаве коричневой дубленки и черной кожаной перчатке.

— Аня, да подожди ты! — услышал я свой смеющийся голос.

Она тоже засмеялась, опять как-то очень знакомо. Но не обернулась. Ее рука выскользнула из моей, и она скрылась за дверью подъезда.

Вот что это было сейчас? Мнемонические игры сознания, совмещающие старые и новые воспоминания?

Это был тот же самый подъезд. И надпись в лифте та же, хотя они там во всех лифтах в доме одинаковые, я в детстве проверял.

Ну сейчас-то я смогу увидеть ее лицо?

Кто же это? Она кажется такой знакомой и даже родной.

Кто ты, ну?

Тусклая лампа лифта освещала все, кроме ее лица. Густая, слишком густая тень от шапки позволяла увидеть только краешек ее подбородка.

Цифра восемь, намалеванная на стене красной краской. Но каблуки девушки уже грохочут по лестнице наверх.

Неужели?

Знакомо заверещал звонок. Совсем такая же нетерпеливая трель, какую вызвала Даша, когда пыталась либо заполучить свои джинсы, либо вернуть свои деньги. Щелкнул замок.

— Анечка! Вы приехали! — силуэт, напоминающий тумбочку.

В этот момент снова заверещал звонок. «Зачем она продолжает звонить, дверь же уже открыли?» — успел подумать я, но понял, что видение замерло, как изображение на экране, и распалось на осколки. Дверной звонок превратился в мерзкий писк электронного будильника. Цифры в глазах керамической совы показывали пятнадцать минут седьмого.

— Иван, доброе утро! — раздался из-за двери бодрый голос Феликса. — Я вам там повесил в ванной полотенце и положил на раковину зубную щетку. Кофе уже на подходе!

Черт, как же не вовремя зазвонил этот дурацкий будильник! Я же только начал вспоминать тот вечер! Ну как, вспоминать... Подсматривать...

Я сполз с кровати и поплелся в ванную. В голове все еще звучал смутно знакомый смех девушки.

Значит, ее звали Аня. Уж не та ли это Анна Метельева, с которой мы вместе ходили зачем-то в новенькую гостиницу «Космос», построенную специально для гостей московской олимпиады?

Интересно, я вообще могу доверять этим воспоминаниям? Может это просто мое сознание складывает как попало кусочки доступного мне пазла, пытаясь получить из них цельную картину? Просто додумываю недостающее, связываю несвязанное...