Кровь, золото и помидоры - Дмитрий Викторович Распопов
Для туземцев моё настроение было непонятным, ведь они жили в таких условиях, когда каждые полгода нужно было отдавать кого-то из своих соотечественников на съедение, и это не говоря уже о необходимости обеспечивать людоедов тканями, едой, оружием и другими нужными предметами обихода, которые они требовали.
Но мне было всё равно, я специально не говорил своим куда и зачем мы идём, чтобы они своими глазами увидели то, о чём говорили мне пленные караибы. Тогда никаких слов не нужно будет, чтобы зажечь в их груди ту же ярость, которая кипела сейчас во мне, по отношению к каннибалам этого архипелага.
Глава 20
Первые дни мы двигались от острова к острову, узнавая через вождя Ул Ана, который выходил на переговоры с местными племенами, где есть поблизости острова или поселения караибов. Тут же он рассказывал поражённым людям о недавнем сражении, и что сын бога убил всех людоедов, которые приплыли отомстить за своих соплеменников, которых я же убил раньше. Ему верили без сомнений, поскольку действительно знали, так что сразу пришлось везде рассказывать о себе, едином боге и крестить в водах Карибского моря всё большее количество желающих, которые прониклись моими убеждениями, а также видимо, отрубленной голове главного собирателя дани, которую доставал в редких случаях Ул Ан, когда хотел продемонстрировать серьёзность наших намерений. Её знали значительно большее количество араваков, поэтому процесс обращения туземцев в христианство стал походить на конвейер и так от острова к острову, пока мы наконец не узнали, где находится ближайший остров с поселением людоедов. Туда я и направил «Повелителя морей».
* * *Пятьсот тяжеловооружённых воинов, под прикрытием пушек корабля, словно раскалённый нож вонзились в поселение, убивая налево и направо выбегающих из хлипких домов воинов. Те не смогли даже создать подобия сопротивления из-за своей малочисленности и страха перед нами. Всего пару часов понадобилось сеньору Бароцци зачистить остров от большей части разбежавшихся туземцев. Вглубь он конечно не пошёл, но приказав испуганным женщинам копать ямы, для трупов, он позвал меня, спуститься на берег.
В селении, я отправился сразу к каменному идолу, камень под котором был сплошь покрыт засохшей, воняющей кровью. То, о чём говорили пленные, пока подтверждалось. Особняком от селения стояло два больших, запертых снаружи дома, открыв двери которых, я первым делом закрылся от вонючего запаха сотен немытых человеческих тел, а когда приказал выходить, то солдаты и матросы увидели сотню избитых, покалеченных женщин, с часто отсутствующими конечностями, а из второго, вышли только мальчики лет семи-восьми, сплошь кастрированные. Спросив у них причину травм, я ещё раз убедился, что раненные караибы не стеснялись говорить мне правду, не понимая, что этим подписывают себе смертный приговор, как впрочем и всем людоедам вместе взятым.
— Эм-м-м, сеньор Витале, — ко мне подошёл с немым вопросом один из офицеров солдат, — а почему дети все кастрированные? И содержались в доме, отдельном от поселения.
— Это пленники караибов, — охотно посвятил его я в местные реалии жизни, — женщин насиловали и заставляли рожать детей. Мальчиков же кастрировали и растили до возраста, когда их можно было съесть. Мясо у кастрированных, говорят они, много нежнее и не такое пахучее.
Глаза у офицера, как и у впрочем у всех, кто слышал его вопрос и мой ответ, стали огромными, сам же вопрошающий, тяжело сглотнул слюну.
— Как же это так сеньор Витале? Как это возможно?
— А вы думаете сеньор Лоренцо, зачем я решил очистить мир о подобных демонов? — спокойно спросил я его, — этой мерзости не должно существовать на земле, Бог против такого.
Он энергично закивал головой, отойдя от меня и новость о происходящем, пронеслась по всем рядам. Как-то внезапно раненных у нас не оказалось, в селении были убиты все старики, подростки и большая часть женщин из этого племени, последние были при этом подвергнуты жестоким изнасилованиям, на которые я закрыл глаза, а всё потому, что к рассказам, добавилось ещё и то, что солдаты наткнулись сначала на большую кучу человеческих костей, потом обнаружили на одном из костров горшок с варившейся в ней головой ребёнка, которая вызвала общие порывы к рвоте, а затем способствовала тому, что резня произошла мгновенно. Я успел только приказать, чтобы не трогали молодых девушек, которых связали и загнали в трюм на корабле. Закончив со сборами, я подошёл к Ул Ан, который объяснял бывшим пленницам, куда они могут плыть, взяв каноэ, лежавшие рядом с селением. Они все оказались с ближайших островов, так что могли управлять плавательными средствами, тем более, что соседний остров, где мы и узнали об этом поселении, был в прямой видимости отсюда и он больше всех конечно же страдал от набегов.
Не слушая ревущих пленниц, цепляющихся за его ноги, мы вернулись на корабль. Вождь, видя, как те собирают вещи убитых, которые не тронули мои воины, тихо сказал.
— Не такой смерти я бы желал своим врагам, о великий Витале.
— Ул Ан, поедание людей, людьми, претит моей вере и богу, — я лишь развёл руками, — ты видел, я даже не приказывал ничего своим воинам. Они также относятся к этому, как и я.
— И всё же, несмотря на то, что они караибы — это слишком жестоко, — он покачал головой, — столько смертей.
«Это только начало, — хмыкнул я про себя, не став озвучивать это вслух».
И прав оказался конечно же я. Словно карающий меч Господа, мы прошлись по Багамским островам, вырезая те селения, на которые указывали нам араваки, живущие по соседству. Каких только ужасов не пришлось мне насмотреться в этих селениях, что даже я, со своим циничным взглядом человека из будущего и то, порой не мог спать, поскольку мне снились кошмары. Караибы по своей жестокости и безнаказанности превзошли всё, что я видел в этом веке, так что бусы из черепов годовалых младенцев, тысячи маленьких челюстей, на руках у воинов, а также такие украшения у их женщин, что мне и командовать не приходилось. Солдаты сами рвались в бой, вычищая поселения под корень, не щадя никого, кроме молодых девушек, которыми мы набивали трюм. Все не понимали, для чего я это делал, ведь
