Александр Прозоров - Аркаимский колдун
– Коли недорослей не считать, так с десяток наберем, Любый… – Перечить победителю дочерей демона вождь не рискнул. – В славянской деревне столько же. А еще к ним по первому зову приплывают многие воины из Кулома. Тамошнее селение огромно, людей просто не счесть!
– Почему не счесть? – удивился Андрей, не раз любовавшийся этой крепостицей с высоты птичьего полета. – Самое большее – три сотни обитателей с женщинами и детьми. Пустяки. Что такое сотня воинов против гнева лесов? Оставь мне шестерых молодых охотников, вождь. Женщинам и детям, что уйдут в безопасные места, нужна защита самых опытных воинов.
– Я останусь! – тут же вскинул руку стоящий за одноглазым мужчиной розовощекий паренек. – Меня выбери, отец!
– Я тоже хочу! – протиснулся вперед низкорослый плечистый юноша. – Я со ста шагов синицу стрелой сбиваю!
– И меня оставь, Зоркий Глаз, – неожиданно попросил кряжистый охотник лет сорока в малице с большим капюшоном, сшитой из доброй сотни белок. – Должен же кто-то за детишками этими присмотреть?
– Брусник, Лапа, Долгопят, Шушун, Зяблик и Яблоко, – решил одноглазый вождь. – С остальными я завтра ухожу на Рыжий ручей.
– Доброго пути, вождь, – кивнул Андрей.
– Удачи тебе, Любый! – кивнул хмурый вождь. И неожиданно искренне попросил: – Накажи их, посланец небесных духов! Дабы впредь неповадно было…
Он махнул рукой и повернулся. Грозно рыкнул на толпу баб и малышни:
– Чего вытаращились?! Сбирайтесь! На рассвете выходим! Мы с шаманом покамест тропы попрятать попытаемся.
– А нам что делать, Любый? – спросил колдуна розовощекий Брусник.
– Как что? – удивился Андрей. – Оружие!
Народ лесов никогда не знал бед ни с инструментами, ни с домашней утварью, ни с оружием. Все, что требовалось потомкам зверей для жизни, буквально валялось под ногами. Любой камень с кулак размером, накрепко прикрученный к подрезанным корням молодого деревца, петля на конце рукояти в локоть длиной – вот и готова боевая палица, способная раскроить череп не хуже стального топора или крупнокалиберной пули с тефлоновым покрытием.
Против шлема или кирасы – может статься, вещь не самая надежная, – да только откуда им тут взяться, шлемам да кирасам-то?
Прямой можжевеловый стволик, расщепленный на конце; обколотый на острие кремень, заправленный в расщеп и туго примотанный мокрым ремнем и для надежности залитый смолой – вот и копье.
Толстая сыромятная кожа, натянутая на каркас из ивовых ветвей и до задубения прогретая над огнем, петля изнутри – щит готов.
С изготовлением лука или ножа, понятно, управиться так быстро не смог бы ни один мастер. Но они у лесовиков и так уже имелись. Насущный охотничий инструмент.
На рассвете семья из рода оленей разделилась. Те, кому не по душе были кровь и боль, смерть друзей, горечь поражения, ушли, охраняя слабых. Остались те, кто знал о битвах лишь из древних легенд. Те, кто хотел прославиться, победить, стать похожими на славных сказочных воинов. Шестеро храбрецов, горящих азартом: крепких, белозубых, молодых. Щиты, копья, палицы.
– Так что, мы выступаем, Любый? – самым горячим в отряде, похоже, был Брусник. – Пойдем и разгромим их деревню!
– Не стоит спешить, – покачал головой Андрей. – Сначала нужно предупредить их об опасности. Найдите мне какой-нибудь старый ненужный балахон.
Спустя час из леса к реке вышел одинокий путник, кутаясь в вытертую оленью шкуру, только-только прикрывающую тело. Внимательно оглядываясь по сторонам, он прошел через просторные заливные луга, лежащие между водой и ольхово-осиновыми рощами, вдоль прибрежного ивняка, задержался возле длинных черных грядок.
Что посадили здесь здешние жители, можно было только гадать. Весна, ни один росток еще не проклюнулся. Под огородом, полувытащенные, лежали два берестяных челнока и несколько корзин, отчаянно пахнущих рыбой. От них тропка вела наверх, на взгорок, достаточно высокий, чтобы не утонуть в половодье.
Деревня только называлась так. На самом деле это был одинокий, очень большой бревенчатый дом с двускатной камышовой крышей и продыхами для выхода дыма по сторонам от конька. Естественно – без окон и с дверью, больше напоминающей ворота. Дом окружала простенькая изгородь из вкопанных столбиков и привязанных к ним слег. Самое большее, на что годилась такая защита, – так это чтобы скотина не разбрелась.
За изгородью виднелись три округлых пятна – явные следы зимних буртов, а также остатки поленницы из крупного валежника и древесных стволиков. А может, и не остатки, может, деревенские уже начали копить запасы к будущей зимовке.
Возле дров трудились двое парней, разделывая большую лесину на куски, чуть дальше женщины переливали воду из кожаных мешков в деревянную колоду. Колодца в деревне не имелось, хозяйкам приходилось ходить к реке.
Деревня стояла неопаханной – что избавило колдуна от хлопот со снятием защитных заклинаний и позволило сразу подняться к изгороди.
– Кто у вас за старшего? – поинтересовался Андрей, опираясь на верхнюю слегу.
– Чего надо, дикарь вонючий?! – отвлеклись от работы дровосеки.
– Старшего.
– Так он к тебе сразу и прибежал. – На дворе снова застучали топоры.
Андрей прищурился, заметив шевеление в роще за лугом. Там появился лось, навьюченный жердями. Его погонял тоже молодой славянин, еще не отрастивший бороды.
– У вас тут что, одни дети? – скривился колдун.
Но тут из дома вышел седоволосый старик в длинной робе, оперся на посох.
– Сие что за животина? – прошамкал он.
– Я пришел из леса, старик! – распрямился Андрей. – Два дня тому вы убили на реке человека. Это плохой поступок, и он должен быть наказан. Отныне вам запрещено пользоваться рекой. Не хотите жить по-доброму, значит, обходитесь без того, чем не умеете делиться.
– Ты воспретил? Нам на реку ходить? – Старик захохотал. – Да кто же нам помешает?!
– Я, старик, – спокойно ответил колдун.
– Зверь дикий сварожичам угрожать вздумал? Вестимо, безумие глаголет устами твоими!
– Я говорю от имени леса, старик! – твердо возразил Андрей.
– Какого еще леса? – чуть приблизился старик.
– Оглянись вокруг! – развел руками колдун. – Что ты видишь по ту и по эту сторону реки, сразу за наволоками? Ты видишь лес! Это земля лесов, старик. Вы должны принять закон леса либо покинуть его. Такова моя весть.
– Тогда расскажи мне о законах чащи, дикарь. Я хочу узнать их все…
На самом деле болтливый славянин не хотел ничего знать. Он просто заговаривал гостю зубы, в то время как несколько обитателей деревни перебрались на луг за домом и теперь обходили Андрея сразу с двух сторон, отрезая пути отхода, – колдун отлично видел свечение их душ, слышал шелест травы, чуял густой дымный запах.
– Держи зверя-я!!! – разом поднялись мужчины и кинулись сзади на чужака.
Но чародей лишь перекувырнулся через изгородь вперед и скользнул стремительной серой тенью через двор, луг, мимо двух груженых лосей – во влажную лиственную рощу, сквозь нее и к собственному идолу на стойбище. Обернулся человеком, оделся.
– Ну что?! – в нетерпении спросили молодые лесовики.
– Теперь они знают, почему с ними произойдет то, что будет, и за что они наказаны, – сказал Андрей. – Они сами сделали свой выбор. Выступайте, воины леса. Идите округ, заметайте следы. Славяне не должны обнаружить путь к стойбищу. К полуночи вам надобно добраться до реки.
– Мы успеем, Любый. – Маленький отряд расхватал копья и щиты, отправился в путь.
Колдун же закрыл глаза, развел руки, прислушиваясь к звездному пологу жизни, шевелящемуся вокруг, мысленно перебирая огоньки, определяя и подтягивая нужные, освобождая не столь важные, завладевая сознаниями, играя всем этим миром, словно пианист на огромном послушном инструменте…
Тихая теплая ночь накатилась на землю тишиной и покоем, погасила небо с низким пологом серых облаков, убаюкала ветры и речные волны. В эту тихую ночь ушли на выпас к дальней роще все пять деревенских лосей. После долгого трудового дня им хотелось походить налегке, потереться друг о друга мордами, пожевать сочной зеленой травки. Не в вытоптанной же загородке до утра маяться! На лугу ешь сколько хочешь, покуда брюхо не набьешь, хоть до самого сна, и сразу с рассвета, валяйся, отдыху радуйся…
То, что опушка – место опасное, славяне отлично понимали, и потому вместе с лосями во мрак ушли двое молодых ребят с копьями. Волков или медведей отогнать, рысь со спины лосенка сбить, иной опасности избежать – пики с острым железным наконечником и топорика вполне хватит. Да и не идет летом сытый зверь к опасной добыче, к костру и дыму. Опасается…
Табунщики разложили костер, уселись рядом, репу из сумок достали, чтобы в угли потом закопать. Огонь давал достаточно света, чтобы видеть могучих сохатых, а тишина ночи обещала задолго выдать сторожам любое постороннее шевеление.
