Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)
У Хрущёва отвалилась челюсть.
– Позвольте... – сказал он наконец, справившись с удивлением. – Вы хотите сказать, что у нас с 1951 года разрабатывается двухконтурный двигатель, что в 1956 году он прошёл госиспытания, а я об этом ничего не знаю? Пётр Василич, почему мне об этом никто ничего не говорил?
– Двигатель создавался для опытного перехватчика товарища Микояна, – начал Дементьев. – В то время для каждого самолёта фактически разрабатывался свой собственный двигатель. В процессе создания перехватчик потяжелел, и тяги в 8500 килограммов стало недостаточно. Сейчас решается вопрос, либо закрывать проект перехватчика И-3, либо заменять на нём двигатель...
– Да чёрт с ним, с перехватчиком! – возмутился Хрущёв. – Нам для стратегического бомбардировщика мотор нужен! Мы тут обсуждаем, когда мы сможем НК-6 и НК-8 довести, а у нас, оказывается, уже есть фактически готовый двигатель?
– Так пока вы обсуждали, мы делали, – коротко ответил Климов.
– На момент предыдущего большого совещания двигатель ещё не прошёл испытания, – сказал Дементьев. – Отработка шла достаточно трудно, не было на тот момент уверенности, что всё получится. Не хотели раньше времени обнадёживать руководство.
– Так. Ясно. Конспираторы хреновы, – Никита Сергеевич почесал затылок. – Владимир Яковлевич дело предлагает. Владимир Михалыч, – сказал он Мясищеву. – Берите у товарища Климова двигатели, ставьте на 3М и пробуйте. Вы, Владимир Яковлевич, продолжайте работу над пассажирской модификацией двигателя с увеличенным ресурсом. Павел Александрович, ваше ОКБ-19 считаю необходимым усилить инженерными кадрами для скорейшего создания на базе вашего Д-20 линейки двухконтурных двигателей с различной тягой. Каких именно – определимся чуть позже. Справитесь с такой задачей?
– Справимся, Никита Сергеич, – ответил Соловьёв. – Нам сейчас как раз заказы не помешают.
– Вот и хорошо. Готовьте заявку на специалистов, и не на год-два, а на пятилетку вперёд. Теперь давайте по вооружению пробежимся, – предложил Никита Сергеевич. – Вот, Андрей Николаевич про Х-20 упоминал. У неё управление какое?
– Радиокомандное, Никита Сергеич, – подсказал Микоян.
Х-20 делали у него, в ОКБ-155, главным конструктором был соавтор Микояна Михаил Иосифович Гуревич.
– Вот. Радиокомандное. А вы проверяли устойчивость этого управления к радиопомехам? – спросил Хрущёв. – Кто систему управления разрабатывает?
– Шабанов Виталий Михайлович, главный конструктор СБ-1, – подсказал Устинов.
– Товарищ Брахман! Теодор Рубенович, вам поручение. Силами вашего института организуйте проверку системы управления К-20 на помехоустойчивость. И вот что... Чтобы самолёты зря не гонять и керосин не жечь... – Никита Сергеевич слегка задумался. – Ведь всю эту аппаратуру можно включать и на земле?
– Конечно, первоначально всё на земле и отрабатывают, – подтвердил Брахман.
– И разработчик, подавая сигналы управления на аппаратуру, видит, как у ракеты, скажем, рули двигаются, или как она там управляется? – уточнил Хрущёв.
– Да, видит, конечно.
– Ну, так и попробуйте вначале на земле вмешаться помехами в командную радиолинию, – предложил Хрущёв. – И посмотреть, как система управления будет реагировать. Как-то так, в общем. Мне вот докладывали, – он покопался в своих бумагах, – вот оно... Подобный метод отработки активно используют в НИИ-2. Есть тут представитель НИИ-2, товарищи?
– Так точно, Никита Сергеич. Джапаридзе Виктор Арчилович, начальник НИИ-2. У нас это именуется методом полунатурного стендового моделирования.
– Так, так... расскажите поподробнее, пожалуйста, – попросил Никита Сергеевич.
– Берётся штатная аппаратура управления ракеты или самолёта, – пояснил Джапаридзе. – Она ведь как работает? Получает какой-то сигнал на входе, обрабатывает его и выдаёт управляющее воздействие на выходе, например, поворачивает рулевые машинки на нужный угол, что-то открывает, закрывает, отклоняет...
– Если моделировать нужный сигнал на входе, можно в лабораторных условиях, не выезжая на полигон, проверить правильность работы аппаратуры. Моделировать сигнал можно обычными аналоговыми методами, но если использовать ЭВМ, то с её помощью задача существенно удешевляется. Не надо для моделирования каждого типа сигнала придумывать и изготавливать специальные аналоговые устройства, – рассказал Джапаридзе. – Сейчас у нас в НИИ-2 такую ЭВМ разрабатывают. (источник: Е.Н. Федосов «Полвека в авиации. Записки академика» )
– Вот! Поняли, товарищи, как надо работать? – спросил Хрущёв. – Сначала всё отрабатывать в лаборатории, на стендах. И только когда в лабораторных условиях всё заработало как надо – выезжать на полигон и проводить контрольные пуски. Неужто вам самим охота по полгода на полигонах сидеть? В голой степи, кругом ни воды, ни жилья, одни суслики... Виктор Арчилович, а если я вас попрошу проконсультировать НИИ-108 и СБ-1 по методике ваших, как вы их назвали...
– Полунатурных испытаний, – подсказал Джапаридзе.
– Вот-вот. И ещё, вы ведь к ВВС относитесь?
– Так точно.
Хрущёв почесал затылок, раздумывая:
– Вот что. Константин Андреич, вы, как заказчик, а вы, Пётр Василич, как исполнитель, скооперируйтесь между собой, и разработайте совместный план внедрения методики полунатурных испытаний для всех КБ МАП. Для начала. Мне эта методика нравится. Прежде всего – можно деньги и время сэкономить, ведь всю полученную информацию не надо с полигона в Москву да в Ленинград передавать, всё можно сразу в лабораториях обрабатывать. Людей от семей, опять же, отрывать не надо, самолёты гонять, горючее тратить, ракеты запускать... Очень правильная методика.
– Товарищ Джапаридзе, а вы не пытались подобным образом имитировать основные режимы полёта самолётов, и характерные условия боевого применения, например, воздушный бой? – спросил Соколовский.
– Нет... Полагаю, наши вычислительные мощности для этого пока недостаточны, – ответил Джапаридзе. – Но сама идея мне представляется перспективной. Такие полунатурные испытания могли бы, к примеру, упростить выработку требований к вновь разрабатываемым самолётам, можно было бы уточнять потребные ТТХ... Ведь не секрет, что ВВС часто завышают требования к новым самолётам, вынуждая промышленность идти на применение недостаточно отработанных, иногда даже авантюрных конструктивных решений.
– Вычислительные мощности, я надеюсь, у вас скоро появятся, – сказал Хрущёв. – Товарищи Шокин и Калмыков над этим вопросом очень плотно работают. Скажите, Виктор Арчилович, а если я к вам направлю технического директора Главкосмоса, товарища Королёва, проконсультируете его?
– Безусловно! Всё на стендах покажем и расскажем! – заверил Джапаридзе, явно польщённый возможностью поучаствовать в космических проектах.
(В это время НИИ-2 уже работал с Г.В. Кисунько над решением задач по ПРО, но в космическую тематику ещё не включился)
– Договорились, – кивнул Никита Сергеевич. – Очень на вас надеюсь.
– По вашему самолёту, Роберт Людвигович, – продолжил Хрущёв. – Есть такая идея – сделать аэробаллистическую ракету. Товарищ Березняк, – Никита Сергеевич нашёл взглядом Березняка, – одну такую уже делает. Но он делает ракету небольшую, на относительно малую дальность, для вооружения уже имеющихся бомбардировщиков. Это будет ракета для прорыва ПВО. (аналог Х-15, см. гл. 02-46). А ведь у нас имеется ракета с дальностью около 900 километров, двухступенчатая, конструкции товарища Надирадзе. («Темп-С», который Надирадзе в АИ строил с 1954 года) Кстати, если её запускать с такого сверхзвукового разгонщика, ведь можно, наверное, дальность ещё больше увеличить? Скажите, Роберт Людвигович, поднимет ваша машина такую ракету?
– Поднимет, в крайнем случае – за счёт небольшого уменьшения запаса топлива, – ответил Бартини. – Можно будет дозаправляться лишний раз, или взлететь и дозаправиться после взлёта, как делают американцы на авианосцах. С аэробаллистической ракетой, Никита Сергеич, мы такой вариант полезной нагрузки рассматривали, но там пока есть другая трудность. Точность у них ещё недостаточна, а при воздушном старте точность будет ещё хуже – ведь точка старта перемещается. Такую ракету придётся запускать не откуда угодно, а с заранее намеченных позиционных районов, например, над островом или над определённой точкой побережья, где есть хорошо заметные ориентиры. А это значит, что носитель будет уязвим.
– И запуск должен осуществлять не человек, а автоматическая система, точно выдерживающая высоту, скорость, курс, и определяющая точку старта, – продолжил Бартини. – Будь у нас спутниковая система навигации, о которой мы с Сергеем Павловичем Королёвым говорили, эта задача решалась бы проще. Но пока что у крылатых ракет есть преимущество по точности. Тем более, что на крылатой ракете проще сделать самонаведение, чем на баллистической.
