Тьма. Том 3 - Лео Сухов
А если он ещё и не двусердый, отвертеться будет ещё сложнее. В общем, оно мне надо? Я только недавно под судом побывал, в ближайшее время повторять никак нельзя.
— … …! — ситуация бесила, и я попытался выругаться, но будто чья-то невидимая рука зажала мне горло.
Изо рта вырывался только сип. Я испугался и, перекинув пистолет в левую руку, правой принялся ощупывать горло: неужели попал? Я же отвёл нож! Но нет, горло было в порядке, а вот голос — куда-то исчез.
— Афа опу… — выдохнул я, продолжая ощупывать себя в почти полной темноте.
А затем вспомнил о рунах на лезвии и, перейдя на теневое зрение, обнаружил, что от пореза на левой руке тянется к шее какое-то плетение.
— От ше суха! — выдавил я из себя, глядя, как дрожит заклятие, перекрывающее возможность говорить.
Я бы и дальше ругался, пытаясь сбить заклятие, но надо было скорее уходить. Неизвестно, нет ли у этого придурка сообщников, и не вернётся ли он. Да, пока что я видел, как его фигура мелькает у дороги: он бежал в обратную сторону — туда, откуда мы с ним пришли. Но вдруг всё же наберётся смелости?
Не убирая «пушка», я тоже развернулся и побежал в сторону училища. Просто не стал выбираться на дорогу, где меня было бы видно, как на ладони.
Пока бежал, успел обдумать ситуацию. И, по здравом размышлении, решил никому о произошедшем не говорить. Если сообщу — приедет полиция, выслушает меня, покивает… Может, даже поверит… А затем следователь увидит напротив моей фамилии пометку, что меньше двух недель назад Фёдора Седова, хоть и оправдали, но судили за убийство обычных… И даже будь он добрейшей души человек, но факты-то против меня, и клеймо «рецидивист» прямо-таки просится на лоб.
Могли ли меня найти, если никому не сообщать? В этом я сильно сомневался. Если бы нападавший умер на месте, тогда сопоставить меня и труп было бы несложно. Но… Улик я на месте не оставил, да и кто найдёт это место, если подстреленный резво убежал в закат? Даже если доберётся до жилых мест и там помрёт — угол глухой. Спишут всё на местных бандюков.
Когда я добрался до ворот училища, то волновал меня уже не голос, а порез на руке. Плетение, мешавшее говорить, и без того растворилось. А вот кровь из пореза по-прежнему сочилась. И это при том, что рана не была глубокой — скорее, царапина. Да и времени прошло достаточно.
К счастью, ворота ещё не были закрыты, и мне удалось тихо проскользнуть внутрь. А потом так же тихо добраться до домика, выделенного под лекарню.
— Здравствуй, Седов! — заметил меня Алексей Павлович. — А ты что тут забыл?
— Да вот, порезался… — признался я, показав руку.
— А пузо где изгваздал? — поднял бровь лекарь.
— Так это… Упал! — тут же нашёлся я. — Бричка сломалась, шёл по темноте — вот и…
Да, знаю: на первый взгляд кажется, что хотя бы в Васильках скрывать правду не стоило. Вот только, во-первых, Алексей Павлович сразу же донесёт Малой. А зачем оно Марии Михайловне? Она и так под угрозой смещения с поста, и лишние проблемы с учениками, пусть и случившиеся за пределами Васильков, ей ни к чему.
Из чего следует «во-вторых». А во-вторых, с проректора станется запретить ученикам, живущим в общежитии, выходить за территорию Васильков. А это никому не нужно. У меня планы, у других — тоже планы.
А обвинят они во всём меня. Мол, напугал проректора, а теперь в Васильках, как сычи, безвылазно сидим.
Смущало, что этот мужик с ножом может опять на кого-то напасть… Но, во-первых, здесь никто, кроме меня, на обычных бричках не катается. Родовитые могут себе позволить более дорогой извоз, где нет места пробитым колёсам. А у кого есть родня в городе — те и вовсе вызывают родовые автомобили.
Во-вторых, нельзя исключать обычное совпадение: водитель ни при чём, а меня просто пытался ограбить или прирезать какой-то местный забулдыга. Артефактным ножом? И что с того, не самая редкая штука… Тем более, вряд ли те же «Без Тьмы» решатся на силовые акции. Они вроде бы предпочитают действовать тихо, в рамках закона.
Значит, скорее всего, это или грабитель, или обычный псих. Существовал и ещё один вариант, самый неприятный. В Ишиме мог объявиться какой-нибудь маньяк. Надо будет, кстати, прошерстить сетевые издания… Так-то я уже несколько дней не заглядывал в новости: не до того было.
Ну а в-третьих, я был уверен, что в любом случае этот тип с ножом не вернётся. Возможно, это он пытался недавно пробраться ночью в училище. И, дважды получив отпор, решит развлекаться в другом месте. А уж если это были разные люди, тогда и вовсе не о чем волноваться.
— Осторожнее надо! — Алексей Павлович, тем временем, осматривал мою левую руку. — А когда это было?
— Да вот, почти дошёл до училища… — снова соврал я.
— Садись… Сейчас обработаю, подлечу, и катись отсюда! — лекарь явно сомневался в моём экспромте, грозно хмуря брови: — Но смотри у меня! Если узнаю, что подрался с кем-то из учащихся!..
— Да с кем, Алексей Павлович? Уверен, они бы плетения использовали! — нашёл оправдание я. — А тут или стекло, или металл какой-то…
— Это да… Это похоже… — согласившись, кивнул лекарь.
Через пятнадцать минут я, уже без пореза, шагал по дорожке к жилому корпусу. И хотя бояться вроде было нечего, однако нервишки по-прежнему пошаливали.
Ничего удивительного, что когда на дорожку, расставив руки, выскочила тёмная фигура в капюшоне, я отпрыгнул назад и рванул «пушка» из кобуры.
— Эй! Федя! Ты чего⁈ — возмутилась фигура голосом Васи. — Не узнал?
— Вася, ёшкин кот!.. Да кто же так из темноты-то выскакивает⁈ — возмутился я, убирая пистолет. — А если бы…
— Ты что, темноты боишься? — девушка сделала шаг ко мне, и я, наконец, разглядел, что это действительно Василиса в спортивном костюме.
Тут даже стало обидно: ну как это я, да боюсь? Не боюсь, вовсе нет. И я чуть не поддался этому чувству, открыв рот, чтобы начать с Васей спорить. Но в последний момент опомнился, улыбнулся и ответил:
— Нет, конечно! Просто стреляю на
