Танец Огня - Sleepy Xoma
Звали девушку Калеви, и она представилась как метаморф, способный полностью принимать звероформу. Я не стал просить пояснений – и так было ясно что и как.
А вот в другими бойцами всё оказалось интересней.
Рыжеволосый мужик по имени Маккой оказался магом огня, но странным: он не просто пулялся фаерболлами, но и мог превратить себя в живой факел, не сгорая. Какая-то редкая мутация магического дара, не самая полезная для регулярной армии, если так поглядеть, но подходящая охотнику за приключениями.
Длинный и худой как жердь парень, отзывающийся на имя Геимгхри и кличку Сосулька, выглядящий от силы на двадцать, обёрнутый в десяток слоёв ткани, точно ходячая капуста, и зябко переступающий с ноги на ногу, оказался магом льда. Вроде бы и обычным, по-крайней мере, в ледяную статую он не превращался, но с особенностью – его дар работал исключительно по площадям, причём очень и очень большим.
Этого парня Иоганн знал лично, а потому он пришёл воевать, дабы уладить старые счёты: в своё время наш артефактор сделал для него мощное устройство – парные перчатки, позволявшие Геимгхри заметно повышать точность магии и накрывать уже не квадрат целиком, а направление.
Запас сил ледяного мага отличался какой-то нездоровой величиной, и каким образом тот сумел избежать сетей «рекрутёров» - для меня оставалось загадкой.
Вот так взвод монстров и приобрёл законченность. Четыре – вместе с Радхой – новобранца дополнили его. Мы подчинялись лично Иоганну и должны были всё время сражаться с самыми опасными врагами.
Персональными телохранительницами артефактора стали Ганья и Сюин – что ни говори, а пользоваться моментом охотник умел, Ананда переквалифицировалась в командира химотряда.
Девин командовал жителями Вольного Города, наёмников разделили на четыре группы. Рейнджеры, естественно, шли особняком и слушались лишь Фаррела, который, впрочем, пока что демонстрировал лояльность.
Веры ему было ни на грош, а потому оставалось надеяться, что засранец не выйдет из леса.
Ближе к полудню пришёл наш «Стойкий», в который загрузили большую часть припасов, лишних лошадей, сани и по мелочи прочего. Для охраны отрядили десяток людей из Вольного Города.
Естественно, и речи не шло о том, чтобы запихнуть всю ораву на палубу – корабль и так заметно погрузился в воду – а потому пехоте предстояло гордо и мужественно преодолевать невзгоды, пробираясь через сугробы и ловя снег лицом, готовясь в назначенном месте встретиться с капитаном, забрать припасы и уже оттуда двигаться в Метсу.
Что мы и сделали, едва только последний ящик скрылся в трюме.
Глава 10
Я слышал, что пехота времён Второй Мировой в сутки проходила до сорока километров, после чего вставала на ночлег. Моторизованные группы - конечно, если не встречали сопротивления - могли совершать и более внушительные броски. Но вот что касалось конно-санных частей - увы, не знал, а жаль: было бы интересно сравнить.
За первые сутки мы отмахали километров восемьдесят, обогнув Саол и двинувшись в обход очередной запретной или заповедной земли на север. Вторые сутки оказались менее продуктивными – семьдесят километров. Третьи стали настоящим испытанием – тридцать километров.
И это ещё было неплохо, учитывая, что всякие подобия дорог закончились и мы топали по чистому и незамутнённому бездорожью, огибая многочисленные чащобы, которых становилось больше с каждым часом.
Я уже и забыть успел, как же в Куимре много лесов!
Вот только за пределами постапокалиптического Лас-Вегаса их оказалось гораздо, гораздо больше!
На пятый день мы ушли от реки так далеко, что не могли её видеть, петляя туда-сюда по одним Фаррелу и Иоганну ведомым ориентирам. Эти двое быстро нашли общий язык и отлично вели отряд туда, куда надо. Как пояснял охотник, рейнджеры Эйри честно тянули лямку, не расслабляясь и не филоня. Кажется, они просто не умели иначе.
На наше счастье, это позволило к вечеру шестого дня выбраться из царства лесов на небольшую Пустошь, которую все восприняли как чудесное и милое местечко. До тех пор, пока сквозь снежную карусель на нас не набежало стадо изуродованных магией бездны мамонтов.
И вот тут-то я понял всю правоту Наполеона, рассуждавшего о том, что Бог любит большие батальоны: мне даже делать ничего не пришлось. В тварей полетело столько свинца, пламени, лучей, льда, молний и прочей неведомой хрени, что из них буквально получилось решето.
Самые лучшие куски мяса вырезали наши специалисты, набившие руку за месяцы в Вольном Городе, а сердца были предложены мне и близнецам, и мы втроём давились ими под поражённые взгляды товарищей по оружию. Иоганн перестал даже делать видимость, что в его батальоне нет искажённых. На привале он прямо сообщил об этом и добавил, что если кому-то что-то не нравится, то он может валить на все четыре стороны, предварительно вернув аванс.
Как ни странно, моралистов особо не нашлось.
Жадность в очередной раз победила здравый смысл, но на меня, Сюин и Морвин с Илэром косились. А Айш-нора, который, правда, ни разу ещё не заговорил, вообще старались обходить по дуге.
Про остальных не знали, и мы сочли, что лучше молчать: как-никак, а слабоваты они пока, как бы не случилось беды. Всё же у нас тут собрались отнюдь не жалкие слабаки, а наоборот: отборные матёрые ушлёпки, которым человека прирезать - что высморкаться.
Именно поэтому на каждом привале Иоганн расчехлял свои защитные артефакты, а дозоры мы ставили тройные – так было спокойней.
К вечеру седьмого дня марша ко мне подсел Фаррел.
Я как раз собрался поужинать возле огонька, запив изумительную стряпню Сэйбх горячим травяным чаем, как прямо напротив меня уселся, держа в руках тарелку с точно такой же стряпнёй, гейский паладин, распугав людей – вокруг тотчас же образовалась самая настоящая полоса отчуждения.
Я смотрел на него, Айш-нор, сидевший рядом, смотрел на него, рейнджер пялился на нас. Все молчали.
Мы синхронно отправили в рот по ложке и дружно прикрыли глаза от восторга.
- Восхитительно, - честно признался следопыт, - давно я такой стряпни не ел. Вашу бабушку бы да в нашу роту.
- Чтобы сжечь? – не удержался я от ехидного комментария.
Фаррел вздохнул.
- Стало быть, она – тоже искажённая, да, проводник?
Я пожал плечами, продолжая наворачивать и давая понять, что сексуальным меньшинствам тут не рады. Может, они и будут драться
