Тьма (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

Марфа заняла своё место в посадочном модуле. Её работа впереди. Пока всё на мне.

— Отделение от корабля.

— Видим отделение. Всё штатно. Команда на отход модуля.

— Принято, «Благо».

Голос Самойлова звучал в эфире. А в посадочном модуле нас было двое. Я и Марфа. Очень романтично. Шансов, что мы с ней погибнем где-то пятьдесят на пятьдесят. Как говорится, погибнем или нет.

Я — пилот. Она — недролог. Мы основа миссии.

Итак, отделение от материнского корабля. Мы плавно отходим. Миссия сложная и она только начинается. Вычислители, конечно, сделают массу работы, но это не отменяет работу пилота. То есть меня родимого.

На показатели солнечной активности даже не смотрю. Это лишнее сейчас.

Молчание. Только звуки клавиш.

Идём на сближение. Только шипение двигателей корректировки.

— «Благо». Дистанция тысяча двести метров. Начинаем синхронизацию.

Самойлов подтвердил:

— Принято. Добро. Начинайте синхронизацию. Телеметрия в норме.

Трудно садиться на дико вращающейся объект. Звёзды поплыли на экране. Мы раскручиваемся, пытаясь синхронизироваться. Двигатели коррекции включаются-выключаются. В космосе нет звуков, но сквозь обшивку чувствуем дрожь и даже какие-то звуки от колебаний обшивки.

Вновь звучит Штраус. «Голубой Дунай». Любит его Марфа. И Диана тоже.

Мы приближаемся.

Чудовищная металлическая болванка впереди. На экранах она выглядит иначе. Как в кино. Как хорошо в кино. Не то, что здесь.

Угловая и динамическая скорость огромны. Это вам не посадка на Луну. Где, веселые прыжки и улыбки на камеру. Я так тоже умею. Даже лучше.

Дальше следует тяжелая и очень длинная задумчивая фраза, которую цензура не пропустит…

Синхронизация.

Штраус. «На голубом Дунае».

Космический вальс.

— «Благо». Угловой момент первично соотнесён.

— Принято.

— «Благо». Начинаем сближение.

— Принято. С Богом.

— «Благо». Спасибо. Божьим промыслом…

Посадочный модуль вращается почти синхронно со звёздным гостем. Вылетим ли мы из этого танца, я не знаю. Корабль разогнался слишком сильно. Топлива на манёвр нет. С Земли летит заправщик, но…

— «Орф», наблюдаем вас. Телеметрия в норме.

Какая прелесть быть первым. Убиться можно. От восторга. Впрочем, тут недолго мучиться. В атаке на пулемёты другое дело, а тут что? Шлёп и шабаш.

— Марфа?

— Всё в норме, командир.

Это она мне. Пусть наш посадочный корабль малюсенький, всего на два персонажа, но, да, я командир этого экипажа.

Самойлов сообщил в эфире:

— Проект «Линия». Всё штатно.

— Принято, «Благо».

Новый рой автоматических зондов идет на сближение с Орфнеем. Много испытаний, исследований, но кто из них водрузит Знамя над астероидом? Никто. Точнее — ничто. Втыкнуть могут. Но, водрузить — нет.

Девять из десяти из них «убьётся» так или иначе. Чтоб не закружилась голова, концентрирую внимание на поверхности астероида, который приближается.

Звёзды уже слились в круговорот.

— Марфа, ты как?

— Я тебя люблю.

— Я не об этом.

— А я об этом. Мы сейчас разобьёмся, так что знай — я тебя люблю. Отклонение по угловому моменту.

— Я вижу.

— Мы не успеваем. Не вписываемся. Нам — хана. Прощай, любимый…

Несмотря на весь драматизм и пафос, Марфа лихорадочно порхает, лицо жесткое и вовсе не напоминает деланный романтизм.

— Зачем отстегнулась?

— Какая уж разница… Не мешай. Я работаю.

И Марфа в итоге совершила чудо.

— Синхронизация завершена.

Поверхность астероида застыла почти недвижимо на фоне вращающихся звёзд.

Выдыхаю:

— Марфа, в кресло. Срочно!

Марфа каким-то изящным броском «уселась» и пристегнулась (как не покалечилась?)

Говорю в тангенту:

— «Благо», идём на посадку.

Голос Самойлова в динамиках:

— «Орф», принято. Телеметрия в норме.

Отлично. Всё у них в норме. А то, что мы только что чуть не разбились, это неважно.

— Принято.

Ну, теперь моя простая работа — посадить модуль. А потом поднять взлётный модуль с поверхности бешено вращающегося астероида. И вернуться домой. Что сложного? Господи, где мои кони и джигиты? Гримасы Истории.

Я рулил как мог. Если кто-то думает, что посадить модуль легко — милости просим сюда. Я поменяюсь. Хоть меня и несколько лет готовили ещё в Лицее. Правда готовили для миссии на Марс, но не суть. Родина сказала — надо, я ответил — есть! Я же Романов. Кому, как не мне угробиться тут.

Моя задача тут была — номер два в основном экипаже. А Марфу вообще готовили по программе «сдала-приняла». Но, не оказалось выбора. Ни у нас, ни у Империи.

Астероид приближался.

Автоматика включала маневровые и корректирующие двигатели, но, в целом, мы стабилизировали наше взаимное вращение с вращением Орфнея. Если вдруг мы вернёмся на Землю, вместе с какими-то орденами и титулами, для нас всех стребую от Маши по ящику коньяка для мужчин экипажа и по ящику самого элитного вина для женщин. Самого элитного. «Слёзы Христа». А для нас с Марфой по два ящика. И устроим пирушку. И Город на две недели на разграбление…

— Сто метров…

— Пятьдесят…

— Двадцать…

— Десять…

— Касание…

Нас тряхнуло. Порядочно так стукнуло. Посадка не была мягкой.

— Сцепление.

Из каждого из четырёх посадочных опор выдвинулись буры. Корпус задрожал. Мы закреплялись на астероиде, впиваясь в почву.

Сотрясание прекратилось.

— Закрепление завершено.

Оборачиваюсь к Марфе:

— Ты как?

Она откинула стекло шлемофона и вытерла салфеткой кровь со своего подбородка.

— Нормально. Губу прокусила. До свадьбы заживёт. Давай работать.

Три часа напряженного молчания, разбавленного отчетами на «Благословенную». Целая серия первичных экспериментов. Оценки. Показатели. Пробы. Химический состав. Накопленный радиационный фон. И всё прочее.

Я не особый спец в науке двадцать первого века. Моя задача была привезти нас сюда и убрать отсюда. Ну, и нажимать кнопки «А» и «Б». Утрирую, конечно. Тут всё автоматизировано, и защита от дураков, типа меня, установлена. Фактический контроль систем ведётся непосредственно с борта «Благословенной» и с самой Терры. С последней сложнее, ведь задержка сигнала, но, в любом случае, я тут не легендарный сказочный волшебник. Всё тут творит Марфа.

— Научная миссия завершена.

— А где у нас скафандры?

— Угадай.

Да, шутка была плоской, учитывая, что мы УЖЕ были в скафандрах, но надо было как-то разрядить обстановку.

Герметизируем шлемы.

В шлемофоне:

— Командир, ты первый.

Протягивает мне Знамя Дома Романовых, Знамя Терры Единства, Знамя Селены.

Да, это моя миссия. Иначе вообще зачем это всё?

Склоняю голову:

— Благодарю вас, Звёздная дворянка.

Шуточный реверанс (в космосе, в невесомости):

— Звёзды ждут нас, мой Звёздный дворянин. Иди, короче. Дверь там.

— Ой-ой.

Но, шутки шутками, но, надо было доделать работу. Дверь шлюза открылась. Первый человек на межзвёздной фигне. Это же так славно (прости Господи)!

Я спускаюсь по трапу. Один шаг, и я вот на поверхности межзвёздного скитальца. Специальные буры в ботинках крепят мою тушку, чтобы я не улетел в космос. Плюс двигатели ранца корректируют моё положение.

Итак, мы на месте. Мне прислали кучу вариантов текста моих слов, но мне они были неинтересны. Составители слов там, где-то, а я здесь. И я могу себе позволить некоторые капризы. Скажу, что хочу.

— Империя не имеет границ. Штраус «Над голубым Дунаем» звучит сейчас в наших шлемах. Уверен, что он будет скоро звучать над самыми дальними звёздами. Как и Гимн Терры Единства. Вселенная — наша. А мы — едины. Любимым — люблю. Люблю всех. За Человечество и человечность.

Прозвучало странно и глупо. Наверное. Желающих, приглашаю на хаотично вращающийся астероид. Звёзды мчатся хороводом. Пусть нам тут расскажут, что правильно, и что нет. А нам еще улетать отсюда. И стыковаться с кораблём. Про возврат на Землю и говорить нечего.