Король арены 5 - Сергей Александрович Богдашов
Заодно я выяснил, что заставы могут передавать информацию друг другу и в гарнизон не только сигналами, в виде примитивной системы из файерболов, запускаемых высоко вверх, но и при помощи амулетов связи, к сожалению одноразовыми и жутко дорогими. Пятьдесят золотых за минуту разговора, а потом кристаллы амулета связи осыплются песком — тут кто хочешь задумается… Оттого и применяют их, когда уже окончательно прижмёт.
— Ларри, а ты никогда не думал насчёт службы в инквизиции? — задал мне вполне ожидаемый вопрос лэр Анхелло, когда мы неспешно возвращались обратно на свою заставу, — Твои Элементали очень бы нам пригодились.
— Мне уже поступало такое предложение однажды, но тогда впереди были годы учёбы, а сейчас вышло так, что с будущей службой я связан клятвой перед богиней Релти, которую произнёс очень необдуманно, — показательно вздохнул я, всем своим видом изображая несчастного заложника обстоятельств.
— И по поводу чего ты поклялся?
— Тут даже вопрос не в том, по поводу чего, а перед кем, — окончательно загрустив, повесил я голову.
Надеюсь, не переигрываю. А артефакт Правды, если он у лэра Анхелло есть, покажет ему, что я не вру.
— И перед кем же? — продолжил допытываться инквизитор.
— Перед Его Величеством. Причём, всё вышло настолько неожиданно, что теперь сам Император является одной из сторон совершённой мной глупости.
— И как Его Величество отнёсся к твоему поступку?
— Пообещал мне должность при Императорском театре, — вздохнул я ещё раз, но уже не так горестно.
— И какую же? Уж не главного ли исполнителя мужской роли? А то и вовсе — шута?
— Если бы… Я пообещал написать к открытию осеннего сезона две новые пьесы для Императорского театра. Они мной уже написаны и отправлены в театр. После окончания практики я поеду сразу в столицу, чтобы успеть к открытию сезона и намереваюсь попасть на обе премьеры.
— Гкх-м… Однако… — прокашлялся лэр Анхелло, — Любишь светскую жизнь?
— Вряд ли. Я в ней совершенно не разбираюсь. Надеюсь, мне дадут возможность работать у себя дома, в Белговорте, а в столицу приезжать только ближе к следующей премьере.
— Вряд ли у тебя такое получится, если ты хочешь добиться успехов при дворе.
— Абсолютно не хочу, — истово помотал я головой, — Меня вполне устраивает наша спокойная провинциальная жизнь, как и предложенная государем должность.
— Всё с тобой понятно, — разочарованно промолвил лэр Анхелло, — А как же контракт с армией?
— Надеюсь, Император сможет решить этот вопрос, раз предложил мне должность в театре, — легкомысленно пожал я плечами, — Но об этом я узнаю лишь после показа премьер.
— Эх, молодость — молодость. А ведь ты мог бы сделать карьеру, что у нас, что в армии, но нет, ты как мотылёк — летишь на яркий свет. Учти, столица безжалостна. Смотри, как бы крылья не опалить, — поделился со мной лэр Анхелло житейской мудростью.
— Теперь я уже не могу ничего сделать. Накрылась военная карьера. Я же клятву дал и Император в ней оказался задействован, — напомнил я немаловажную деталь. — Так что плакал мой чин капитана… — вновь изобразил я вселенскую скорбь на лице.
— Какого ещё капитана? — нахмурился лэр Анхелло, явно подозревая, что я его разыгрываю.
— После пятого курса я мог бы получить звание старшего офицера, но я победил в Императорском турнире студентов, одним из призов которого было внеочередное повышение в звании. Поэтому в армию я бы сразу пришёл капитаном. Но меня подвёл мой язык. Не видать мне теперь армейской карьеры, как своих ушей, — продолжил я лицедействовать, и похоже, удачно.
Пара вояк, которые незаметно подтянулись к нам поближе и словно бы случайно стали слушателями моей трагической истории, понимающе поджали губы, переглянувшись.
Ещё бы, такая перспектива карьерного роста была подстрелена, как утка на взлёте. Чую, история про несостоявшегося капитана скоро пойдёт в народ. Людей хлебом не корми, дай только обсудить чужие неудачи, и что греха таить, от души позлорадствовать.
Ну, а как ещё профессиональный военный отнесётся к тому, что вместо блистательной армейской карьеры кому-то выпала роль штафирки в театре, пусть и в Императорском. Конечно же, как неудачу.
Не был бы я в той жизни клоуном, то наверняка сейчас бы не смог сдержать улыбки.
Но нет. Нам над собственными шутками улыбаться не положено. Поэтому киваем и кланяемся. Реприза закончена и отыграна с успехом.
Остаток пути провели молча, я делал вид, что занят патрулированием, а лэр Анхелло, отказавшись от своих мобилизационных планов в отношении меня, начал хмуриться, готовясь к нелёгкому разговору с армейскими офицерами.
Как я его понимаю! Он сейчас невольно сравнивает две заставы, которые чисто теоретически, должны были выглядеть одинаково, но это не так. Та, на которую мы сейчас возвращаемся, укомплектована офицерами — разгильдяями, а они откровенно службу не тащат. Привыкли, что все набеги Тварей проходят стороной, а на них выходят лишь небольшие группки, а то и вовсе одинокие особи, отбившиеся от стаи, да и это происходит лишь изредка.
Так что лэры офицеры откровенно скучают. Сочиняют письма родственникам и знакомым девушкам, и пользуются любой оказией, чтобы посетить таверну в гарнизонном городке. Фактически всей службой на заставе заправляет пара десятников. Один из них Рей, которого я знаю, а второй — комендант. По факту именно он руководит всем хозяйством и жизнеобеспечением заставы.
И вроде всё всех устраивает. Офицеры рады, что служба их не сильно напрягает, а старослужащие ценят своё влияние и то, что командиры лишний раз не лезут ломать уже сложившийся порядок, построенный на их авторитете.
Наверняка на заставах бывают проверки, где тому же начальнику заставы указывают на недостаточность стен и необходимость улучшения внутренних построек. И наверняка он в ответ составляет положенный в таких случаях рапорт, в котором просит выделить средства, материалы и строителей, заранее зная, что ему в этом несомненно откажут.
И тут нет ничего удивительного. Понятное дело, что гарнизон, в свою очередь, обратится к полковому начальству, собрав объяснительные с застав, но также получит знакомый сакраментальный ответ: — «Денег нет, но вы держитесь».
Вроде бы обычный армейский ритуал по перекидыванию докладных по инстанциям, где крайних потом не найти, но слишком уж велика оказалась разница между двумя соседними заставами…
Ясен пень, что когда мы приехали, то рубиться за правду-матку вместе с инквизитором я не пошёл.
Во-первых, меня никто не позвал, а во-вторых — не тот у меня статус, чтобы идти и что-то доказывать лэрам.
Вот такой я весь из себя неправильный. Не учу Сталина, как жить и что делать, не лезу в любую дырку затычкой, и не хамлю всем и вся, считая что прав здесь я один. Я просто делаю своё дело. Сам.
Вот и сейчас — сначала пойду перекушу, а потом найду десятника Рея. На соседнюю заставу я возил восемь мин, а своё место там нашли всего лишь пять. В итоге я имею три вакантных изделия собственного производства и невыразимо яркое желание заткнуть ими бреши в обороне этой заставы. А их тут — как дыр в хорошем сыре.
Мои планы, насчёт того, чтобы побывать сегодня и на второй заставе, уже накрылись медным тазом. Без разрешения отцов-командиров мне это сделать никак не удастся, а им сейчас не до меня. У них только что начался интимный диспут с инквизитором. И это очень грустная шутка, даже для меня, привыкшего играть роль Арлекино.
Не знаю, вытащит ли Анхелло Тома на свет божий те бумаги, на которые он мне намекал, или обойдётся своим авторитетом, но лэрам офицерам я сегодня не завидую.
Они будут бледнеть, мекать и бекать при любом раскладе. Даже если лэр Анхелло не заявит сегодня о своих полномочиях, он наверняка найдёт для местного руководства нужные слова и отымеет их по полной программе, и что характерно, без вазелина, по причине его отсутствия в аптеках этого мира.
Спрашивается, зачем мне встревать в этот праздник жизни? Чтобы потом офицеры на меня, как на свидетеля их унижения, недовольно косились и мешали работать?
У меня есть свои персональные задачи — ребят обучить и желательно живыми вернуть их после практики обратно в Академию.
Всё! Вот моя цель и моя роль в этом мероприятии.
Ни на что другое я не подписывался и поэтому всё остальное от лукавого. Мне не нужно сверхзадач, дала бы Релти со своими справиться.
Накормили меня,
