Кодекс Рода. Книга 1 (СИ) - Алексей Ермоленков
— Это я на него заклинание наложил, чтобы он не сработал на Еве!
— Отлично! Мне нравится, что ты признаешь свои ошибки. Но я бы еще хотел узнать, почему ты ошиваешься возле моего дома?
Он недоуменно посмотрел на меня и замотал головой:
— Я не ошиваюсь. Я даже не знаю, где ты живешь.
Так, одним подозреваемым меньше. Уже хорошо. Надо будет найти Трясогузкина и с ним так же поговорить. Эти двое очень похожи тем, что у обоих трусливая душонка. Против сильного боятся выступить и отыгрываются на слабых.
Я снова надавил коленом на извивающегося секретаря, и твердо сказал:
— Тебе осталось лишь попросить у Евы прощения, и закончим на этом.
Но, видимо, это испытание было самым тяжелым для него. Секретарь пытался оттолкнуть меня, параллельно творя заклинание, но поостерегся его применить, так как был очень близко и сам мог пострадать, ведь уже знал, что я не так прост. Тогда он решил ударить и уже занес руку, но я перехватил ее и заломил за спину, отчего тот снова заорал, а я продолжал медленно выкручивать руку, не обращая внимания на его крики.
— Ева, прости меня, пожалуйста. Прости-и-а-а!
Он сделал несчастный вид и повернул голову в сторону ректора в поисках поддержки. Но Григорий Георгиевич сурово смотрел на него из-под насупленных бровей.
— Думаю, на этом дуэль можно заканчивать, — сказал я, отпустил руку Валеры и двинулся к толпе, не спуская взгляда с Евы.
Я не знал, как она себя поведет, но видел слезы на глазах, поэтому хотел утешить. Я по-прежнему не выносил женских слез.
Но дойти до выхода не успел. Одновременно раздались какой-то свист и крик ректора:
— Прекратить!
Резко развернувшись, я увидел, как в меня летит ледяное копье. Я хотел увернуться, но понял, что тогда оно ударит по студентам, среди которых находится Ева. Мне ничего другого не оставалось, как выпустить молнию. С тихим треском она вырвалась из руки и ударила по копью. Дзинь! Копье буквально взорвалось, и лед со звоном посыпался на пол.
— Валерий! Вы что себе позволяете! — взбешенный ректор сжал кулаки и быстрым шагом направлялся к опешившему секретарю.
Тот попятился назад и еле слышно пролепетал:
— Я не хотел. Нечаянно вышло. Я не подумал.
— Не подумал⁈ Ты чуть людей не убил, бестолочь!
Я решил, что Григорий Георгиевич ударит его, но он всего лишь схватил секретаря за лацкан пиджака и, грубо дернув, потянул за собой. Толпа расступилась, пропуская их.
— Дуэль окончена. Победил Големов! — уже на выходе провозгласил он и зашагал к платформе, все также не отпуская нерадивого секретаря.
Мне навстречу бросилась Ева. Уголки губ были опущены, она всхлипывала.
— Я так за тебя испугалась! У меня чуть сердце не выскочило из груди. Зачем ты с ним связался?
— Успокойся. Все хорошо, — я притянул ее к себе и нежно обнял.
— Это из-за меня, да? Не надо было показывать письма. Ты чуть не погиб…
— Ну ты даешь! Я уж думал все, конец мне пришел. Его заклинание прямо в меня летело, — раздался рядом голос Сухаря.
Ева тут же отпрянула и смущенно опустила глазки. Возле Сухаря возник Егор и протянул мне руку.
— Отличный бой, дружище! Никак от тебя такого не ожидал. Ох и попадет этому придурку.
— Интересно, что с ним будет? — еле слышно спросила Ева.
— Тебе его жалко? — напрягся я, но она замотала головой и вытерла слезы тыльной стороной ладони.
Какие все-таки жалостливые эти женщины! Лично меня мало волновала судьба секретаря. К тому же он сам признался в том, что доставал Еву. После всего, что произошло, он больше не осмелится писать письма и вообще приближаться к ней.
Ко мне подошли еще несколько человек и поздравили с победой. Оказалось, все думали, что дуэль закончится быстро и победителем будет четверокурсник, поэтому бой вызвал много разговоров и восторженных обсуждений.
— А ты видел, как он к нему подлетел и локтем под ребра?
— Да не локтем, а кулаком по почкам. Смотреть надо было внимательнее.
— Как тут посмотришь, если народу набежало, как мух на говно! Как увидел, так и говорю… — и все в таком духе.
Мы с Евой взялись за руки и зашагали к платформе. Егор побрел следом.
— Как ты думаешь, что с ним будет? — Егор спрыгнул с платформы на железнодорожные пути, чтобы посмотреть не едет ли тарантайка.
— И ты туда же? — усмехнулся я и подмигнул Еве, которая уже успокоилась и теперь не спускала с меня восхищенного взгляда.
— Мне просто интересно, какое наказание для него придумает Григорий Георгиевич? Хотя, скорее всего, наказанием тут не обойдешься. Выпрут из академии и все.
— И правильно сделают, — произнес подошедший Сухарь.
Через пару минут послышался звук гудка. Егор быстро поднялся на платформу и первым заскочил в вагон. Мы с Евой сели у двери и, улыбаясь, слушали впечатления Сухаря.
Я думал сразу пойти на охоту, но подумал, что Еве нужна поддержка и решил проводить ее до дома. Поэтому мы вчетвером зашагали к ее общежитию. Сухарь рассказывал о своих первых попытках создать иллюзию на своем лице.
— У меня почти получилось превратиться в моего деда, но глаза оставались молодыми. Я и так и этак, но так и не смог их поменять.
— Магия иллюзий — это очень интересно! Кстати, я тоже кое-чему научилась, — оживилась Ева.
— Покажешь? — поддержал девушку я.
Она отошла от нас в сторону, подняла руку вверх и резко взмахнула. Сильный порыв ветра сбросил наши шапки на землю. Затем она, сжав кулак, повернулась к фонарному столбу, стоящему в пяти метрах от нее, и ударила. Мы явственно услышали глухой звук удара, и с плафона свалился снег.
— А сейчас кое-что поинтереснее, — загадочным тоном произнесла Ева, улыбнулась и сошла с дороги.
Она зашагала по твердому насту в сторону скал, внутри которых пролегала железная дорога.
Ева остановилась, помахала нам рукой и начала бегать по кругу. Сначала она просто быстро бежала, но уже через пару секунд превратилась в мелькающее коричнево-розовое пятно. Одновременно с этим поднялся сильный ветер. Не успели мы перекинуться и парой слов, как прямо во дворе академии поднялся ревущий снежный столб.
Мы словно заворожённые смотрели на то, как столб поднимался все выше к небу.
— Это невероятно, — выдавил Сухарь. — Ее бог определенно знал, насколько его дар усилит ее магию.
— А это нам проблем не создаст? Просто если мы тут что-нибудь разрушим, нас по голове не погладят, — напомнил Егор.
Я тоже подумал об этом, но не знал, как остановить Еву. Звуки тонули в шуме сильного ветра, поэтому
