Дариар. Дорога к дому (СИ) - Екатерина Аникина

людям и нелюдям, чем мы не преминули воспользоваться. Наша группа оказалась у противоположной эльфам стены. Мы не специально бросились именно туда, просто, так получилось. Смерч постепенно уменьшался в объемах, возвращая, как мне казалось навсегда ушедшие звуки. Первым вернулся шум ветра, который с уменьшением воронки смерча, становился тише. Под усилившийся запах искусственной свежести и стона Карниэля, который буквально рухнул на пол, схватившись за живот, воронка окончательно рассыпалась, и зал озарило золотое сияние, ослепляя на мгновение, чтобы в следующий миг мы смогли увидеть невероятной красоты женщину, точнее, эльфику, в белой полупрозрачной накидке, через которую, несмотря на свою воздушность, едва было видно совершенное тело. Ее светлые волосы струящимся шелком опускались до пояса, отливая золотом. Я бросил беглый взгляд на свою жену, понимая, что в сравнении с незнакомкой, она кажется неухоженной, без капли очарования и красоты, хотя буквально час назад я считал ее довольно привлекательной. Я несколько раз мигнул, отгоняя наваждение и, для реалистичности ущипнув себя за руку, на секунду прикрыл глаза, чтобы немного отвлечься от невероятного зрелища, но образ, увиденный мной однажды, отложился в памяти навсегда. Я это понял в этот момент очень отчетливо.

Легкий ветерок пронесся по комнате, очищая воздух от сложного сочетания запахов: пота, крови, синтетического запаха местного освежителя и дерьма. Еле ощутимый аромат хвойного леса отрезвил, и я даже смог сосредоточиться на происходившем, отводя взгляд от незнакомки.

Все эльфы синхронно опустились перед ней на одно колено и приклонили головы. Мы, как представители более отставшей и земной цивилизации, остались стоять на месте. Я бросил взгляд на Лорена, который задумчиво смотрел на происходившее вокруг, не акцентируя пристального внимания ни на одном из интересующих его объектов. Тем же занимался и стоявший слева от меня Эвард. Поймав мой взгляд, он качнул головой, и выдвинулся немного вперед, не прикрывая меня полностью, но и оставляя несколько позади. В возникшей из ниоткуда эльфийке чувствовалась власть, мощь и какая-та неестественность.

Какой-то заботливый эльф помог Карниэлю принять более вертикальное уважительное положение перед женщиной, которая обвела пристальным взглядом всех — и кто склонился перед ней, и кто этого не сделал. Больше, чем того следовало, она задержала взгляд на моей скромной персоне и усмехнулась краешком губ. Мне стало неуютно от взгляда прекрасных карих глаз, в которых будто плескалась вечность, и эта вечность только что промыла мне мозги, по крайней мере, ощущение легкого едва уловимого вмешательства в моей многострадальной голове осталось. Вместе с этим возникло некоторое смущение, потому что я вдруг понял, либо мне помогли это сделать, что я стою перед ней весь в крови, цепляющийся одной рукой за меч, а другой за волосы отрубленной головы местного Правителя. Стало как-то мерзко, и я аккуратно, чтобы не затронуть чувств собравшегося эльфийского бомонда, опустил голову на пол, удержавшись от желания вытереть руку о брюки. Меч в ножны я вкладывать не стал.

— Я редко предстаю перед вами, дети мои, — тихий голос с легкой хрипотцой вновь привлек мое внимание к незнакомке, которое я совершенно не хотел на нее обращать. — И делаю я это, только в судьбоносный для вас момент. Сегодня случилось многое, но, вместе с тем, многого не произошло, и мне необходимо выбрать нового лидера, который в состоянии повести свой народ за собой. Я всегда слежу за вами, я ваша часть, ваш дух и мысли, поэтому я знаю, как и ранее, кто станет приемником Лавинаэля, — тихий стон Карниэля прервал ее речь. Она несколько раздраженно сделала едва уловимый жест рукой, после которого Карниэль корчиться перестал и едва заметно выдохнул от облегчения, все еще не решаясь убрать руку от живота. — Лавинаэль прожил долгую жизнь и правил разумно, до недавнего времени, чем испытал мое терпение, собственно, как и вы все. Каждый из вас наверняка сомневался в тех или иных поступках вашего Правителя, но никто не смел ему перечить. Вы стали нерешительны, прекратили высказывать свое мнение в кругу равных себе, полностью отдавая всю власть над вашим народом и перекладывая все решения на одни плечи. Такого больше повториться не должно. Я не вмешиваюсь в ваши дела, я не имею на это ни права, ни возможностей, но ваши дела неуклонно приводят к вашему вымиранию. Карниэль, — она перешла на довольно жесткий властный тон, которому хотелось подчиняться без каких-либо сомнений.

— Дальмира, — прошептал он, приняв более благопристойную позу перед своей… кем? Богиней? «Дальмира» — это выражение довольно часто мелькало в речи остроухих, но я не думал, что это что-то реальное, точнее реально-нереальное. Просто оборот речи. Или название этого дворца, или еще что-нибудь подобное. Ага, держи карман шире. Оборот речи у несуществующей расы. Кто она такая?

— Карниэль, я нарекаю тебя Правителем Атраирсета и всего, что от него осталось и осталось от некогда процветающего народа не только по праву крови, но и по праву сильнейшего из ныне живущих. Что от тебя требуется, я говорить не буду, ты это должен понимать сам.

— Дальмира, — Карниэль нерешительно поднял на нее взгляд. — Мы чтим правила и священные писания, согласно которым власть по праву честного священного поединка передается победителю.

— И победитель получает все: доспехи, коня, жену побежденного, — вот кто постоянно тянет меня за язык?! Я думал, что пробормотал практически неслышно, но, как это бывает всегда, меня услышали абсолютно все.

Наступила тишина, причем тишина, которая несла под собой нечто устрашающее и не приносящее ничего хорошего. Дальмира резко развернулась и подплыла ко мне, не касаясь пола. Я не опускал глаза, только еще сильнее сжал меч, ставший непривычно холодным, словно все благословение Веруна и его сила в данный момент покинула его.

— Вы чтите законы и священные писания, но это не помешало вам их нарушить, вызывая на священный поединок человека. Человека, у которого кроме огромной силы воли, упрямства и желания жить — нет ничего. Он победил в поединке, в котором пролилась кровь эльфа. Но он человек. И человек не может править в Атраирсете. — Она двумя пальцами подняла мою голову за подбородок и заглянула в глаза. Я не мог противиться этой силе и буквально растворился в бесконечности, отдаляясь от реальности, отдаляясь… — А в тебе есть изюминка, Кеннет, — она опустила мою голову и усмехнулась. Голова была готова разлететься на мельчайшие осколки, к горлу подступила тошнота. Что это такое только что было? — Ты освободил моих детей от вечных мук и