Малфой - Лилиан Катани
Люциус, вместе с представителями министерства и попечительского совета, чинно восседал на трибуне рядом с директором. С ним мы смогли перекинуться несколькими фразами, где я дал понять, что Грюм — это не Грюм, потому что знает кучу языков, показушно пьет из фляжки. Не знаю, смог ли я убедить Малфоя старшего, но зерна сомнений я в нем посеял. Не обошлось и без сурового разговора в кабинете декана. Только присутствие Снейпа спасло мою голову от рукоприкладства. Как он орал… Начал тихо-тихо и постепенно голос набрал обороты. В конце тирады аж слюна летела. Короче, получил я по первое число и за спор, и за гипотезы участия, и за дурмстрангцев, и за Делакур. В наказание у меня отобрали весь выигрыш, который мне отдали слизеринцы (хорошо, что про дурмстранг смолчал) и пригрозили отправить во Францию на лето, разбираться с делами убиенного мной Малфуа.
— Деб-и-и-л! — выругался я по русски, глядя как Поттер дразнит животное.
— Почему? — не удержался Поляков.
— У него есть мантия-невидимка, семейный артефакт. Накинул бы на себя и забрал бы спокойно. Но это же Поттер, он не может не покрасоваться.
Еще рывок и четвертый чемпион хватает яйцо. Жив да и ладно. Драконологи принялись успокаивать ящериц, Бэгмэн разорялся на трибуне, а мы тихо обсуждали увиденное. Моментом истины стало выставление оценок, где Каркаров занизил баллы.
— Вот жмот, — сказал я, — ребенку баллов пожалел.
— Раз вызвался, значит не ребенок, — ответил Светлан.
— Не смеши пожалуйста. Он на полторы головы ниже Крама, знает заклинаний штук семь и летает на метле. Вон, посмотри в чем он ходит — кроссовки рваные, свитер дырявый. Его и так природа обидела, так еще и ваш директор добавляет.
Вот чистая правда — как ходил мальчик-который-не-сдох в грязной разваливающейся одежде, так и ходит. Формы у него нет, а заказать ее у Малкин совиной почтой ума не хватает. Хорошо хоть, мыться стал чаще и от него перестало нести как от борова. Впрочем, Уизли это не коснулось.
— Чем природа-то обидела, — не понял Гойл.
— Мозгов не дала, — ответил я, — серого вещества недодала.
Дурмстрангцы дружно захохотали. Поттер стал для них этакой свиньей в апельсинах. На несоответствие цены мантии и цены кроссовок обратили внимание все.
Дни после испытания летели с большой скоростью. Люциус Малфой зачастил в Хогвартс, при этом ко мне он не подходил. Поттер помирился с Уизли, и троица вновь ходила везде вместе. А мне хотелось домой, к маленькой девочке Илоне, но святочный бал на носу.
На Луну засматривались многие: и дурмстрангцы и французы, но узнав, что претендентом в женихи является шрамомордый Драко Малфой, предпочитали не связываться.
— Твои мозгошмыги наконец-то успокоились, — сказала Луна.
Зимним вечером мы сидели напротив избушки Хагрида. Недалеко расположились французы в своей карете.
— Наверное, они наконец-то пришли в гармонию с собой, — ответил я.
— Папа хочет поговорить с Криви, чтобы взять его внештатным корреспондентом или фотографом.
— А переговоры поручил тебе, — перебил ее я.
— Ну да, — ответила Лавгуд, — но я не знаю с чего начать разговор.
— Хм, — я задумался, — давай завтра-послезавтра попробуем.
Взяв ее за руку, мы собрались в замок. Истошный крик недалеко от кареты французов, заставил нас переменить свои планы.
Около хижины лесника лежала маленькая беловолосая девочка в голубой мантии. Ее тело выгибалось дугой. Правая рука была в форме желтого крыла. Левая ступня в форме куриной ноги, а лицо зелено-желтое. Ребенок кричал и задыхался. Рядом валялось несколько конфет в яркой упаковке — канареечные помадки, блевательные батончики и что-то еще. Приколы Уизли, которые они собирались пустить в продажу.
— Что происходит, — спросил выглянувший из хижины Хагрид.
— Уизли скормили ей отравленные конфеты, — ответила Луна.
Со стороны кареты к нам бежали люди, только медиков среди них я не наблюдаю. Дальше я помню кусками — как бежал с ребенком на руках в больничное крыло, как слышал крики в спину, как бил Уизли, как Уизли били меня…
Очнулся я в больничном крыле. Рядом на стуле сидела Дафна.
— Дафна? — подал голос я.
— Наконец-то! Мы так перепугались! , — сказала девушка.
— Что произошло?
— А ты не помнишь?
— Не особо. Я помню, что подхватил девочку на руки, а дальше как в тумане. Что было-то?
— Я только со слов других знаю.
— Рассказывай.
— Ну-у-у, ты подхватил девочку и принес ее мадам Помфри. Это младшая сестра Делакур, ей восемь лет… было.
— Не понял…
— Ты отдал ребенка, — перебила меня Дафна, — сказал, что она отравилась конфетами, которые ей Уизли подкинули и убежал. Потом учителя разняли драку в коридоре возле башни грифов. Братья Уизли, втроем, избивали тебя.
— Сколько я тут?
— Почти пять дней.
— А почему я не в Мунго?
— Я не знаю.
— Что с девочкой?
— Умерла три дня назад в Мунго. Непереносимость компонентов. Эти придурки использовали магловские и магические лекарства для своих конфет. Неполная трансфигурация, сильное обезвоживание и внутреннее кровотечение.
— Короче, без шансов, — глухо отозвался я.
— Не вини себя, — Дафна погладила меня по голове, — ты сделал все, что мог.
— Уизли?
— Близнецы исключены из школы и находятся под домашним арестом. Скандал вышел сильный.
— Рон?
— Друг героя…
— Понятно, все спустили…
— Уизли и Поттеру объявили бойкот. Даже Грейнджер их не поддерживает.
В больничном крыле я успел проваляться еще пять дней. Дал интервью Скитер. Успел переговорить с Криви, который к нашему удовольствию согласился работать на «Придиру». Парень не промах и сделал фото прибытия Шармбатона и Дурмстранга. Короче, статья про коней французов у нас будет. Еще приходил Люциус, опять сказал, что доволен мной. Чем доволен — непонятно. Разрешил привести гостей на каникулы.
Когда я вышел из больничного крыла, было уже двадцать четвертое декабря. Святочный бал отменили в связи со смертью Габриэль. Флер была подавлена и разбита. Понимаю ее — это страшно потерять того, кто тебе дорог. Она подошла ко мне и поблагодарила за то, что пытался помочь.
Оба Уизли и Поттер сидели на самом краю гриффиндорского стола. Рядом с ними было пусто — зона отчуждения. Даже Грейнджер сидела отдельно. После случая с маленькой Габриэль, гости Хогвартса больше не появлялись в замке и старались не говорить с учениками, а так же не кушать за столами. Директоров Шармбатона и Дурмстранга тоже не было в Большом Зале.
