Назад в СССР: 1985 Книга 3 (СИ) - Гаусс Максим

Черт, кажется, я слишком перегибаю. Так и с ума сойти можно.

Все это я успел обдумать, слушая отца — тот что-то рассказывал, однако я хоть и слышал, но не слушал. В процессе разговора я понял, что мамы и Насти дома не оказалось, поэтому говорили мы с отцом недолго. Напоследок вспомнил один момент и осторожно поинтересовался, кто стоит на охране их станции — ответ меня нисколько не удивил. Военные, из внутренних войск. Интересно, как же Андрей планирует провернуть такую замену? Что это, попытка навести порядок или первый шаг к дальнейшей реформе, которая приведет к масштабным переменам в девяностых годах.

Честно говоря, хоть убей, а я совсем не помнил, когда и почему были проведены изменения, касающиеся охраны объектов, где атом использовался в мирных целях. Но в любом случае, это явно правильный шаг. Быть может, нежелательное лицо, которое проникло на станцию — теперь не проникнет?

Наивно, но все-таки. Мне еще много чего предстоит сделать.

Но вместе с этим у меня возникали другие вопросы, а оставил ли я какой-нибудь след, повлияли ли на что-то мои действия? Изменил ли я что-то в истории? Хоть на грамм?

Положил трубку, сел на стул. Выдохнул. Потер ладонью затылок. Как же сложна задача, которую я себе поставил. В голове был рой разрозненных мыслей, которые даже между собой не всегда стыковались. Я один — песчинка — в огромном механизме поставленной задачи. Если раньше меня не пугали трудности, то сейчас я сильно сомневался — а смогу ли? Силами одного человека провернуть такое — само по себе фантастика.

Я знаю, что уже размышлял о подобном, но... Вот попаду в этот созданный Андреем ВОХР, возьму как-нибудь автомат «Калашникова», прокрадусь на блочный щит управления и под угрозой расстрела сотрудников сорву эксперимент, чем не идея?

Сорву сейчас, его проведут потом. И последствия будут хуже. А главное, тут для меня все и закончится — не будет светлого будущего. Будет камера два на два метра, сроком лет на тридцать, а то и пожизненно. А как же родители? Юлька?

Нет, здесь нужно действовать совершенно иначе. А в идеале, нужны толковые помощники, понимающие масштаб и ответственность. Да только где же их взять?

Были бы другие «попаданцы» вроде меня, было бы куда проще...

Глава 17. Все перемены к лучшему...

Прошло первое мая, за ним и день победы. Наступила середина мая, однако я по-прежнему находился в гарнизоне стройбата на железнодорожной станции Янов. О переводе в новое подразделение не было ни слуху, ни духу.

Новость меня расстроила, но я продолжал ездить на работы по строительству пятого энергоблока ЧАЭС, где мы заливали бетон в основание машинного зала третьей очереди, поднимали стены градирни, присутствовали почти на всех мелких работах.

Теперь на строительстве энергоблока работало сразу две роты одновременно. Пока вторая и четвертая отдыхали, первая и третья на находилась на объекте строительства. А чтобы отдыхающим не слишком хорошо жилось, комбат и тут отличился. Неподалеку началось строительство бетонного завода, как раз для усиления мощностей строительства станции — всех туда на охрану. Шума было много, толку мало. Впрочем, в армии всегда так. Десятилетиями ничего не меняется.

Все это время настроение у меня было паршивое. Я гадал, почему ни от Пономарева, ни от Андрея нет никаких новостей? Они же планировали с начала мая вводить в строй новое подразделение на базе «Чернобыля-2»? В чем же дело?

Артур, Серега и остальные дембеля первую неделю даже поздравляли меня с тем, что прокатило остаться и никакого перевода, скорее всего уже не будет. Я не обращал внимания на их «поздравления», так как большую часть времени ходил раздраженный. В какой-то момент в голову даже закралась мысль, что меня просто кинули. К счастью, включился здравый смысл.

На одном из обеденных перерывов, ко мне подсел Олег Ракицкий.

— Леха, да расслабься ты! До лета досидишь в гарнизоне, сами с Генкой черпаками станете. Совсем другая жизнь начнется. Плохо тебе здесь, что ли? Кормят нормально, работа конечно нудная, зато в шею не гонят. Пять дней работаем, пять отдыхаем. Ну да, увольнений в город нет, но это временно. Залесный вроде успокоился, перестал совать свой нос туда, куда не просят.

— Да не в этом дело! — отмахнулся я. — Чего мне тут сидеть? Штаны просиживать?

— Согласен, это не твой случай, — вздохнул Ракицкий, вспомнив про мою историю. — Ну, посмотри на это с другой стороны — вдруг пошлют тебя куда-нибудь в Антарктиду, будешь там медведей белых гонять, да перья пингвинам чистить. Оно тебе надо?

— У пингвинов нет перьев, — хмуро возразил я.

Мы некоторое время сидели вместе, затем я отправился обратно на улицу.

За прошедшие недели мая я дважды звонил родителям Женьки Филатова, извинялся за случившееся. Как и предполагал, никто меня виноватым не считал. Наоборот, искренне порадовались, что я сам почти не пострадал и смог продолжить военную службу.

Сам Жека тоже меня ни в чем не винил. Я не стал говорить ему, что за рулем белой «Копейки» возможно, был Миша Пащенко — сам не был уверен в этом на сто процентов. Может быть позже и расскажу, а пока какой смысл? Несмотря на травмы, настроение у него было полное оптимизма.

Со сломанными ключицей и ребрами проблем не было — выздоровление шло без осложнений. А вот с ногой все было не так хорошо. Перелом большеберцовой кости сам по себе был сложный, а после второго рентгеновского снимка выяснилось, что там еще и осколки в мягких тканях остались. В общем, Женьке не повезло — прогноз, в целом, был благоприятным, но реабилитационный период занял бы год, а то и полтора. Но врачи свое дело знали, поэтому и делали все возможное, чтобы парень не остался инвалидом.

Как только майор Залесный вернулся из отпуска, Зубов написал рапорт о переводе. Ему случайно подвернулся удачный шанс сменить род войск и уйти в Кавказский военный округ на новую должность командира роты. Наш комбат не возражал — ему такие действия были только на руку. Он всерьез рассчитывал полностью заменить офицерский и прапорщицкий состав, оставшийся здесь после Прудникова. Какое-то нездоровое желание, даже странно. Я предполагал, что задолго до событий на Янове, оба майора как-то конкурировали между собой, хотя, что именно могло явиться тому причиной, я не знал. Да и честно говоря, меня это нисколько не интересовало.

Я расстроился, чего греха таить. Но вместе с тем понимал — этому есть объяснение. Может, что-то стало более приоритетным? Вдруг, на самой ЗГРЛС какие-то проблемы? Как я ни напрягал память, никак не мог вспомнить, были на «Дуге» какие-то инциденты или нет.

Двадцать первого мая, сразу после обеда, в нашу палатку вернулся злой и недовольный Артур. Серега это дело заметил сразу, а потому спросил напрямую.

— Ну и чего ты такой кислый? Чего Зубов хотел?

— Ничего хорошего, — мрачно пробурчал тот, падая на свою койку. — Короче, народ! Новость дня! Всех дембелей забирают обратно в Чернигов. И нас в том числе. В гарнизоне на Янове остаются только молодые, состав будет доукомплектован позже.

— Да ну?

— Ну да... Вот вам и хорошая новость! — хмыкнул армянин.

— Бред какой-то! Да нам тут до дома дней десять осталось, что за ерунда?! — возмутился Ракицкий. — Проще отсюда уходить, чем тащится до Чернигова. Оттуда мы вовремя точно не уедем.

— Вот и я о том.

— А в чем проблема? — поинтересовался я. — Предполагаю потому, что строевая часть и ваши личные дела находятся там? Тогда это нормально, ничего удивительного. Как вы без документов собрались домой ехать?

Ну конечно, мой опыт военного говорил сам за себя, а вот парни, готовящиеся к демобилизации, естественно не ожидали подобного. Когда уходили их дембеля, они еще не были в отрыве от основного подразделения.

Соответственно, после такой новости, настроение у всех было дрянь.

В общем, в течении следующих суток им приказали собрать личные вещи, после чего погрузили на поезд и отправили в расположение основной части, базирующийся под Черниговом. Мы даже их толком проводить не успели, так быстро все произошло.