Ну, здравствуй, Герой! (СИ) - Француз Михаил "Миха Француз"

— Вы сами сказали, Граф: ваша регулярная армия вместе с «хаями» Королевства СМОЖЕТ эту «Волну» остановить. Так зачем мы будем мешать вам в этом? — повернулась к говорившему девушка. — К тому же, вы всегда можете обратиться к своему другому «доброму соседу» — уверена, Шаад не откажет вам в помощи. Ведь появление в этом мире первого «серийника» за последние двести лет — полностью их заслуга. Да ещё и сама «Волна» — это ведь великолепный случай для форсированной прокачки остальных ваших Героев. Какие у них сейчас уровни? Насколько мне известно: в районе семидесятого? Или уже девяностый? Неужто для шестерых Героев почти под сотню будет затруднительно справиться с какой-то там «Волной» из двадцать девятой «Уважухи»?

— Но… зачем же вы тогда вообще тащили к нам этот Рейд? — хмуро спросил Граф. — К чему были все эти сложности и переговоры?

— Рейд нужен был только для одного: поддержать Ивана, — перешла на более серьёзный тон девушка. — Дать ему возможность оценить опасность, соизмерить её со своими силами, и, в случае, если опасность чрезмерна — отступить. Иван открыл Локацию, посмотрел, оценил и пришёл к выводу, что справится сам. А раз так, то мы больше не нужны. Мы не нужны — мы уходим. Всё просто.

— Но, если он ошибся? — спросил мужчина в белом балахоне. — Если он переоценил свои силы и из-за этого погибнет? Ведь, будем честны с собой — это двадцать девятая «Уважуха». Притом, «серия»! Вы действительно верите, что это вообще возможно для одиночки?

— Это Иван, — безразлично пожала плечами девушка.

— Но, если он погибнет? — всё же повторил свой вопрос седовласый.

— Значит, он меня недостоин! — раздражённо дернула головой Сакура. — Рейд уходит. Решение уже принято и не обсуждается. Я просто довожу его до вас. Разговор окончен. Честь имею, господа! Ваше Величество, — коротко поклонилась она Королю, развернулась и вышла из зала под мрачное молчание собравшихся в нём людей.

— Ревнует, — повернулся Граф к мужчине в белом балахоне, когда за спиной вышедшей девушки закрылись двери зала.

— Ревнует, — со вздохом согласился с ним тот.

— К кому? — с недоумением спросил Король, переводя взгляд с одного на другого.

— К Пламенной, — поморщился Граф, глянув на выражение лица Короля.

— А кто такая Пламенная? — продолжил вопросы Король.

— Это не важно, Ваше Величество, — подступил ближе к нему мужчина в белом балахоне. Он положил королю на плечо руку и деликатно подтолкнул в сторону другого выхода из зала. — Вам нужно подготовиться к встрече послов Румэйна. Вы же помните о встрече, Ваше Величество?

— Да, дядя Мэнсер, я помню, — кивнул Гомер IV. И тут же начал говорить глубоким хорошо поставленным голосом. — Дорогой Граф Уолиш, в этот светлый день, я очень рад приветствовать Вас здесь, в Камише...

Граф де Флёр снова поморщился, глянув на декламирующего Короля, затем вздохнул, вернувшись к своим тяжёлым мыслям и двинулся к противоположной двери: работы у них у всех только что значительно прибавилось...

Глава 40

Песчано-галечный пляж, приятное летнее солнце над головой, жесткий и довольно неудобный трон из черепов под задницей, большие полотнища, расстеленные на ровном открытом участке пляжа. На этих полотнищах, да-да, тех самых, что достались мне ещё от Кирилла, которые я использовал для первой, начальной подсушки «Левении яркой» возле корней циклопических деревьев «обезьяньего города», нынче были разложены вытащенные из сумки промокшие сухофрукты.

Разложены аккуратно, бережно, с трепетом и любовью. С надеждой, что ещё что-то можно исправить и хотя бы часть из них сохранить. Что повторная просушка на солнце поможет. Что сухофрукты не успеют затухнуть, заплесневеть, испортиться…

Полотнищ не хватало. Да и сами полотнища были мокрыми. Это расстраивало.

Радовало, что на противоположном берегу всё ещё не появились новые десятки костлявых «палицаев-контрпартизан», позволяя продолжать просушку запасов.

Радовало, но и огорчало, настораживало одновременно. Ведь было бы куда проще, если бы вот сейчас, или в ближайшие полчаса, пусть час, на берег вышла бы новая поисковая партия, «увидела» меня, атаковала бы, вошла бы в воду… и растворилась в этой преграде точно так же, как и предыдущая. А за ней ещё одна партия и ещё… Устроили бы мне конвейер доставки строительных материалов для моего нового Трона (ну а что? Я же пообещал в горячке боя, что сделаю из них Трон больше, чем прежний? Пообещал. А обещания надо выполнять…).

Было бы, если бы… Вот только, уже сколько времени прошло, а новая партия не появлялась. Ни с той, ни с этой стороны от реки или от меня. Я успел уже все черепа со дна реки поднять, основание Трона из них сложить, парой десятков «ядер» «склеить» эти черепа, пробежаться по маршруту своего отступления от лагеря нежити, собрав черепа и «ядра» тех неудачников, что преследуя меня по этому маршруту, подорвались на моих минах и растяжках. Добавить их черепа к Трону… даже вот так полотнища с сухофруктами разложить на просушку!

Не одни сухофрукты, естественно, а вообще все промокшие вещи из своей сумки — слава Творцу, пострадало содержимое лишь одной сумки из трёх. Две остальные воду внутрь себя не пропустили.

Одна из трёх. Вот только, самая из этих трёх объёмная…

Скелеты на берегу так и не появились. Ни вечером, ни ночью, ни утром. Ни на следующий день.

Я нервничал из-за этого. Нервничал, но при этом продолжал сушку вещей. И, таки, закончил её успешно.

Ну, частично успешно, как в последствии показало время: где-то треть запасов еды всё равно испортилась — пошла плесенью, и её пришлось выбросить. Ну, не будем о грустном. Две трети-то остались!

Лагерь нежити пока меня не было изменился. Скелеты за прошедшее время, успели окопаться ещё «глубже». Их общая линия укреплений выглядела теперь значительно серьёзнее. Более законченной… и ориентированной на оборону. И противодействие снайперам. То есть, открытых, просматривающихся или простреливающихся мест и переходов не осталось. Все перемещения бойцов теперь происходили невидимо для наружного наблюдателя. Ни одна черепушка за время, что я лежал и таращился на лагерь, так в моём прицеле и не мелькнула.

При этом, был я полностью уверен, что самими скелетами все подходы и просматриваются, и простреливаются. Не зря же на этих подходах, на триста метров от периметра, были выдраны из земли совершенно все кусты, свалены и утащены все деревья, выкорчеваны пни и даже сорвана-перерыта-перепахана вся трава. Такая вот «контрольно-следовая полоса»…

И вход в долину этой вот земляной крепостью перекрыт наглухо. Мышь не проскочит, птичка не пролетит (сам видел, как отважное или глупое пернатое, рискнувшее приблизиться к периметру на пятьдесят метров, было тут же сбито/сожжено огненным шаром).

А надеяться на то, что скелет моргнёт… точно так же, как на то, что он покурить захочет или отлить отойдёт. Нежити спать не надо. Нежить одинаково «видит» и днём, и ночью. Пить ей нет необходимости, точно так же, как и есть. И терпение у неё не кончается.

А ещё через день к «пограничному укреплению» подошла колонна подкрепления. Точно так же, как и в прошлый раз: батальон. Точно так же дисциплинированно. Точно так же: с головной, тыловой и боковыми походными заставами. Только, в этот раз было отличие: над собой, над всей основной колонной скелеты несли плетёные из травы и веток щиты, не дававшие мне разглядеть внутри этой колонны «комбата» и «офицеров». Они свою позицию в колонне никак не отмечали и не обнаруживали.

Умные какие засранцы!

Глава 41

***

Когда по дороге идут двое — это не впечатляет. Их почти незаметно. Ведь их всего только двое.

Когда идут десять — это уже цепляет внимание. Хочешь не хочешь, взгляд к ним всё время возвращается.