Марк - Артём Сениянц
Забирает её кто-то по кускам.
Я ломаю руки о стены веры,
Забывая кто на самом деле сам
Группа MONOLOG METRO – Сон
1
В первый день после отпуска работать хочется меньше всего. Пусть отпуск был не запланированным и коротким, но своё дело сделал – рабочее настроение напрочь отбил.
Марк, не спеша и лениво, ворочал инструментом и часто бегал к кофейному аппарату. Встречи с последним вызывали нестерпимое желание сбегать ещё кое-куда. К белому престолу. И там, в царственном одиночестве, потрясая скипетром, обхватив рулон туалетной бумаги, точно державу – насладиться опустошением мочевого пузыря.
А что? Когда никто не видит и некуда спешить – можно и сидя справить малую нужду.
Виктория не соврала – работы действительно прибавилось. Саша, коллега по цеху, без малейших колебаний передавал все звонки Марку, дабы тот составлял свой план на месяц. Да и без звонков – во дворе, перед въездами в боксы, стояла очередь из тех, кому «по-быстрому», «по-братски», «если появится минутка».
Менять резину ещё не спешили. За исключением одного, совсем плачевного случая. Клиент на поддержанной иномарке скатал покрышки до такой степени, что на них вылезло шишек больше, чем на стометровой ёлке. (Да как он доехал вообще?)
Менеджер Виктория старалась не попадаться на глаза Марку. И это было взаимно. Они пересеклись взглядами рано утром, до начала смены, поздоровались, натянули фальшивые улыбки и разошлись в разные стороны.
Пережитое во сне немного тревожило Марка. Он был верен своей супруге, принципиально. Не потому, что так сильно любил. Не потому, что уважал. Не потому, что боялся потерять. Это всё, разумеется, было так, но не определяло мотивов преданности.
Таковым мотивом, на самом деле, было упёртое желание доказать всему миру, что он, Марк Вяткин, выходец из неблагополучной семьи, сможет создать стабильную ячейку общества. Стабильную, надёжную и счастливую.
Лёгкость, с которой он переступил через себя во сне, пугала. Где гарантия того, что в этом мире ему не подольют водки в сок, а потом не разведут на интим? Да он и без коварных подливов может напиться в дрова (если только не приехал на машине).
После сытного обеда, Марка начало клонить в сон. Это ощущение было ему совсем незнакомо – как можно спать на рабочем месте? Но расслабленное состояние, помноженное на чувство лёгкой безнаказанности, толкнуло пойти на провокацию. Марк опустил рулонные ворота, отрезав бокс от внешнего мира, поставил таймер на час и растянулся на промасленном диванчике, что пылился в углу, ожидая задницы клиентов.
2
В избушке никого не было. Та половина кровати, на которой спала Маруся, давно остыла. Остыла и глиняная печь. Остыл и скромный завтрак, что лежал на кухонном столе.
Марк решил не выяснять, куда делась его «пассия на одну ночь». Он подошёл к столу, быстро расправился с подсохшей болтуньей из двух яиц (какая гадость, хоть бы посолила) и запил терпкой жижей, отдалённо напоминавшей кофе. А затем направился в баню, где омылся еле тёплой водой и нарядился в собственную одежду.
Наслаждаясь прикосновением ветра к влажной коже, Марк закрыл глаза и по памяти вышел из двора. А когда вновь прозрел, то от удивления чуть было не подпрыгнул. «Студер» исчез. Тот самый, который он целую ночь (или целый круг?) снаряжал. А вместе с ним исчезла и вся жизнь из маленькой деревни. Не чадили дымом трубы над избушками, не бродили коровы по загонам, не горел свет в окнах. Да и случайного прохожего не было. Нигде. Кроме избы старейшины. Там был весь комплект – и дым из трубы, и свет в окнах, и коровы во дворе (целый табун коров).
За неимением выбора, Марк поплёлся к дому старейшины.
– Здорово паренёк. Никак, хмель голову замучил? – добродушно поинтересовался дед Макар. Марк неуклюже протиснулся между двумя коровами, чтобы подойти поближе к крыльцу. Старейшина расселся на ступеньках и мирно попыхивал трубочкой. В воздухе снова завоняла нестиранными носками.
– А куда все делись? – поинтересовался Марк, хотя уже догадывался об ответе.
– Як куда? Ды умчали. По вашему же совету и умчали.
– По нашему совету и на нашем же грузовике, – буркнул Марк.
– Но-но, не бузи! Не на вашем. Ваш вон стоит, – дед Макар указал рукой за калитку. Где-то там, вероятно, стоял первый «Студебекер».
– Этот наш, значит? А в поход грузил я тот. И никто ни слова! А как тот снаряжённым стал, так сразу планы поменялись. Так выходит?
Дед Макар насупился.
– Ды за кого ты нас держишь? Чтобы мы за добро подлостью?! Никогда! Вон возле вашего грузовика две полные канистры стоят. Мы бы и залили сами, ды толку с того не будет.
– А оружие, что я погрузил? А шмотки?
– Всё перенесли и уложили так же. Ды не злись ты на нас. Мы ж за ради бабонек наших заморочились. Их полный кузов набился. А в вашем кузове трупами воняет. Вчера ж возили. Ну пойми ты нас и их – как до Белых Вершин ехать в такой вонизме? То ж пути ни на круг, ды ни на два. То ж до второго поклона ехать. Если путь боги устроят. Ды и лавки там оторваны, и жерди погнуты, и стёкла побиты. Смилуйся ты над стариками, что за руль сели. С ветром в лицо они не доедут, с простудой слягут. А кто без них доведёт?
Марк мельком вспомнил Марусю. Да, близки они не стали (разве что физически), но она была к нему добра и хорошо позаботилась. Одежду постирала, трижды покормила, спать уложила да баньку согрела. Ненавидеть её – повода не было (или был? разве не она тебя вокруг пальца обвела?), а вот ответить добром на добро – повод был. Плюс ко всему – уехал грузовик давно, и без особой причины гнаться за ним Блэк не станет. А без Блэка – говорить не о чем.
– А они с собой воды взяли? – спросил Марк, всё ещё держащий в памяти Марусю.
– И воды шесть бочек,
