Гридень и Ратная школа! (СИ) - Гримм Александр

— С кем?! — ещё раз громко вопрошаю я, но вместо ответа получаю ещё одну отповедь с небес.

По ушам снова бьёт болезненный гул, а затем ещё и ещё…Неизвестный метатель пристрелялся и теперь закидывает нас камнями без продыху. Даже то, что я прорезинил крышу убежища — уже никак не спасает. Если так и дальше продолжится, то обстрел мы хоть и переживём, но разума и слуха точно лишимся. Надо срочно что-то делать, долго мы так не протянем.

Около трети своей меры я уже израсходовал, а значит, действовать следует с умом. В первую очередь надо перестать пороть горячку и отстраниться от ситуации. Чтобы на моём месте сделал тот старый Олег. Для начала взвесил риски…Сразу мимо, их и взвешивать не надо, вон они на голову сыплются и по мозгам бьют. Что там после рисков? Конкурентное преимущество? С этим уже можно работать. У меня имеется мощное орудие и крепкая броня — ну чем не танк. Жаль только двигателя для этого самого танка у меня и в помине нет, вместо него под толстенной бронёй лишь бесполезный экипаж…я идиот!

Разжигаю горн и тут же приступаю к ковке. И хоть слова заветные во время этого действа произношу, но сам их не слышу. Гул и не думает стихать, лишь усиливается.

Первым делом "отлепляю" треногу автопушки от земли и спаиваю её с передней стенкой ДОТа, прямо под бойницей для ведения огня. Теперь ствол гигантского Спиночёса торчит наружу и я в любой момент могу начать вести из него огонь.

После ещё раз дотрагиваюсь до бронированного купола и перековываю уже нижнюю его часть. Теперь ДОТ не касается утоптанной земли, а покоится на множестве небольших шарнирных колёс.

Вот теперь повоюем! Осталось только добавить поручней с внутренней стороны да мысль мою хитрую донести до остальных.

Жестом, криком и бранным словом мне удаётся добиться от ближайших дружинников понимания, а уж они-то делятся моей задумкой с соседями. И дальше по нарастающей, до той самой поры пока идея моя в умах всех служивых не приживётся.

Поначалу, наша теперь уже передвижная, крепость никак не желает сдвигаться — бойцам попросту не хватает слаженности. Они как лебедь рак и щука тянут каждый в свою сторону и лишь после вмешательства сотника дела постепенно идут на лад.

Не знаю уж, как он их заставил тянуть за поручни в унисон, но с задачей сотник справился на отлично, ДОТ сдвинулся. Поначалу совсем на чуть-чуть, но и этот скромный успех воодушевляет бойцов. Они с новой силой налегают на стальные стены. А дальше, дело идёт как по маслу, бронированная махина получает так необходимый импульс и начинает катиться вперёд. Пока что натужно и через силу, но это временно — вскоре она ускорится, и камнепад больше не будет нам докучать.

Когда мы выходим из-под обстрела, я чувствую ни с чем не сравнимое облегчение. Даже отзвуки непрекращающейся канонады уже не кажутся мне такими громкими. Да чего уж там, я практически их не слышу — похоже, слух ещё не восстановился. Где-то позади продолжают падать камни, но я более не обращаю на них внимания. Вместо этого, глядя в квадратную бойницу, высматриваю неприятеля в клубах зелёного дыма.

Где же ты тварь, покажись!? Если не суждено мне услышать про тебя от невольных соратников, то хотя бы увидеть-то я тебя должен. Увидеть, а затем продырявить из автопушки!

Вот только я не вижу ни его, ни бойцов Мёртвого отряда, вообще ни черта! Стягиваю противогаз с запотевшими линзами, но это не особо спасает. Почти все баллоны с газом полопались как дешёвые воздушные шарики и теперь всё обозримое пространство укрыто зеленоватым туманом войны из которого-то и дело доносится громкое рычание вперемешку с выстрелами…Кажется, слух возвращается!

Уходил в леса воин молодой:

Призвала его весть о Звере том,

Зверь тот мучал род, люд простой терзал,

Удалых отцов Бог войны забрал.

Тоже мне, нашли время песни распевать! А может, оттого они так складно и начали тянуть да толкать, что песню совместную завели? А я ещё думал, чего это дружинники рты беззвучно разевают, как те рыбины приливом на берег выброшенные?

Верный сердцу меч, на тугом ремне,

Крепко сжат в руке острый "Кол в броне".

Знает славный вой, род пора спасать,

Будет нелегко Зверя заломать.

В зеленоватой хмари проглядывает размытый человечий силуэт, но вместо облегчения я испытываю страх. Левая ладонь ещё сильнее стискивает рукоять автопушки, а крюк на правой цепляет гашетку.

— РААААААА! — издаёт рёв существо, и ядовитый туман вокруг него рассеивается от мощного порыва ветра.

Дикий рык пронзает тишину -

Лютый зверь выходит на войну:

"Кто посмел в мои леса ходить?

Кто рискнул Медведя разбудить?"

Это не человек! Таких огромных людей попросту не бывает, он же ростом чуть ли не с дуб вековой! Да ещё и в броне с головы до пят!

"Выходи на бой!" — воин закричал.

Великан-медведь бешено рычал.

Человечья речь слышалась сквозь рёв,

Воин молодой к бою был готов.

— БУХ!…БУХ!…БУХ! — тот самый звук, что я слышал, когда тихарился под землёй — оказывается, это все лишь ЕГО неспешная поступь!

Скорее, надо прикончить страшного великана, а иначе он одним движение руки попросту сметёт моё убежище к такой-то матери!

Крюком дёргаю за гашетку. По ноздрям бьёт запах пороховых газов и спустя мгновение в сторону отлетает здоровенная стреляная гильза. Раздаётся жуткий грохот и более не спаянный с землёй купол чуть отъезжает назад.

Острое копьё бурого разит,

В теле молодом кровушка кипит:

"Помогай Сварог зверя одолеть!" —

Начал дикий зверь падать и хрипеть.

Попал!

Гигант хоть и валится на землю, но я быстро себя осаживаю — рано радоваться. Попасть-то я попал, но не в грудь, куда целил, а в бок. Да и то краем зацепил, вон и броня посеченная виднеется, а крови на ней ни капельки. А может, и нет у него этой самой крови, он ведь даже на человека непохож. Вот и от пули ушёл гад такой. Это ведь не я смазал, это великан успел чуть в сторону отступить.

Как близка победа, но медведь хитёр…

Да заткнитесь вы нахер! — дёргаю повторно за гашетку. Надо скорее добить подранка, а иначе песенка моя спета.

За выстрелом следует выстрел, я палю до тех пор, пока магазин автопушки не показывает дно. Пороховые газы застилают обзор, а непрерывный грохот заглушает чёртову песню. Славийцы — вот ведь проклятые фанатики, почему они с такой бравадой идут на верную гибель?! Они же знают, что нам не справиться! Знаю об этом и я, ведь сквозь рассеивающиеся пороховые газы прекрасно вижу, как ОН поднимается с земли! Израненный, но не сломленный.

И как мне дальше быть? Львиную долю меры я уже истратил, а значит, и вариантов осталось хрен да маленько. Либо снова окапываться да на слабость великана уповать: вдруг силёнок у него после ранений поубавилось и не сумеет он убежище моё с земли сковырнуть? Либо же силы последние израсходовать да автопушку перезарядить? А дальше, пускай боги решают со щитом мне вернуться али на щите.

Смешно, никогда в богов не верил, а тут на них уповаю. Верно говорят, на войне безбожников нет.

Эх, где же ты Войтех, когда ты так нужен? Или бежал ты с поля боя, хвост поджав, когда осознал, что газ твой хвалёный великану — словно слону дробина?

Может и мне дать дёру, пока возможность такая имеется? Хотя кого я обманываю, в прошлой жизни от проблем не бегал так с чего в этой начинать? Стар я уже, чтобы привычки менять…

— Ррррав! — рычит пёс и оттирает меня задом от автопушки, словно прикрыть собой пытается от опасности грозящей.

— А ведь я из-за тебя, блохастый, в эту заварушку и влип, — хотел бы я потрепать в этот момент его по холке, да вот незадача, рука моя единственная уже ковкой вовсю занимается. Магазин автопушки до упора удлиняет да снарядами его под завязку начиняет.

Неужто и я дуростью славийский заразился? Или это оттого, что в глазах дружинников незнакомых вижу я веру непоколебимую, но не в богов…а в МЕНЯ! Странное чувство: доселе неведомое и пьянящее. Никогда ещё я не испытывал ничего подобного ни в этой жизни ни в прошлой.