Княжич Юра III - Михаил Француз
Откуда «стенки» взялись? Так на звук подъезжающих автомобилей и Никита Рязанский с Фёдором Борятинским подойти успели, встав справа и слева от нас с отцом.
А вот Максима его отец себе за спину задвинул. Не досталось ему «почётного» места в этой сцене.
Кстати, за Белозёрским тоже какой-то отрок стоял. Но я его ни в лицо, ни по имени не знал — говорю же: если с Тверскими Долгорукие ещё как-то общались, то вот с Белозёрскими вовсе никак. Не мог я этого паренька раньше видеть.
Стояние было молчаливым. Видимо, все приехавшие отлично знали, зачем и куда они приехали. Нечего было обсуждать. А обмениваться колкостями… ну, тут же не японцы или, прости Господи, европейцы — это те языком почесать любят, соревнуясь, кто кого больнее укусит. Тут Богатыри Русские стоят. Эти предпочитают бить молча. К чему слова, если всё решит драка? А, если драки не будет, то и тем более — к чему трепаться, впустую воздух сотрясая? Взгляд всё и так скажет.
Вот и молчали.
Булгаков, кстати, как ушёл в здание, «сдав» нас с Мари на руки родителям, так наружу носа и не казал.
Что ж, я его понимаю: он, хоть и Княжич, но ведь не Князь! И Пестун рядом с Богатырями тоже не смотрится. Да, пусть он — Директор Лицея — кочка не маленькая в Империи, но встревать в противостояние аж шести Князей… Тем более, каким-либо боком на чью-то сторону становиться — не самоубийца он. И должностью своей, думаю, дорожит.
Не знаю, сколько мы так стояли. Может, пять минут. Может — десять. Может, минуту. Не могу сказать. Не было там возможности посмотреть на часы. Нельзя там было отводить взгляд. Отвести — значило проиграть. Там моргнуть-то лишний раз было стрёмно!
Закончилось всё единомоментно. Когда со стороны дороги послышался новый звук едущих машин.
— Император! — пискнул из-за спины отца Максим Тверской. Иначе я не могу назвать прозвучавший его сдавленный голос. Почему он? Почему Максим? Ну так, он был тем, кто мог взгляд отводить. Он и головой вертеть мог. Он же ЗА спиной у отца стоял, а не как я — рядом с ним в центре нашего строя. Напротив меня, кстати, в результате этого построения Холмский оказался. И, хоть рядом со мной ещё Борятинский стоял, Холмский взглядом именно меня задавить пытался, а не Фёдора Ювановича.
И, самое интересное, я этот его взгляд удержал. Выдюжил.
Хотя, после того, как я отцов взгляд выдержать умудрился… до того, как он меня конкретно пиздить не начал, то уж какой-то там Холмский…
Не важно.
Максим пискнул про Императора, и «стенки» начали медленно… раздвигаться? Ну, пожалуй, это слово лучше подойдёт для описания действия, так как взглядов-то никто не опустил и не отпустил. Но, в результате, обе стенки, к моменту выхода Императора из передней подъехавшей машины, оказались по разные стороны от него. И головы к нему повернули совершенно синхронно.
Блин, странная сцена! Она показалась бы мне смешной или сюрреалистичной, если бы я её со стороны наблюдал или мне рассказал бы кто её, описал бы. Но я в ней непосредственное участие принимал!
— Становись! Равняйсь! Смирно! — прогаркал команды, непонятно когда успевший объявиться Булгаков. И самое интересное, что все присутствующие эти команды выполнили. В том числе и я. И Максим Тверской, и Мари Борятинская, и тот пацан, который с Белозёрским приехал.
Занятное получилось построение: справа трое Князей, слева, напротив них ещё трое Князей, посередине, верхней планкой буквы «П» к ним — полковник, я, Мари, Максим и тот парень. И ровно напротив нас — Император. А за его спиной уже вся остальная его свита, что приехала за ним следом ещё на семи или восьми машинах.
И по стойке «Смирно» вытянулись все, кроме Императора. Он просто остановился.
Булгаков, промаршировал к Императору, остановился перед ним за три шага и принялся громко и чётко рапортовать.
— Ваше Императорское Величество! Личный состав Лицеистов для прохождения экзамена прибыл! Личный состав проверяющей комиссии построен! Доложил Директор Царско-Сельского Императорского Лицея полковник Булгаков!
Такой порядок построения и такой доклад были для меня странными. Непонятными. Даже нелогичными. И, главная нелогичность: какого хрена, командует и производит доклад ПОЛКОВНИК⁈ Тут шесть Князей, блин! У каждого из которых, насколько я понимал, звание и чин не ниже генеральского. Полковник генералами командует⁈ Это как вообще?
Видимо, я чего-то в здешних порядках, всё ещё не знаю и не понимаю. Ну, да на мои личные действия это, всё равно, никак не влияет — я всяко ниже по званию, чем генерал или полковник. Моё дело, в этой ситуации, выполнять команды и стоять смирно, не привлекая к себе лишнего внимания.
— Вольно, — выслушав рапорт, бросил короткую команду Император. — Приступайте.
Полковник развернулся на месте, гаркнул, дублируя команду.
— Вольно! — всем остальным. После чего народ отмер и зашевелился.
Булгаков бегом вернулся к нам и погнал нас в сторону бетонированной площадки перед бетонным зданием. Князья отмерли и неторопливо присоединились к свите Императора, мгновенно оттерев от него всех остальных.
И теперь это выглядело правильно, в отличии от того, что было минутой ранее.
Борис Иванович из Рода Рюриковичей, Царь-Император Всероссийский. Именно Царь-Император, тут нет ошибки. Именно так звучит его здешний титул. Просто, для краткости, обычно называли только вторую часть. Но это не означает, что первой нет. Или, что она не важна.
Так-то понятно, что полный титул его ещё длиннее, но я, к стыду своему, так и не озаботился его худо-бедно выучить. Он несколько строк занимает.
В общем, Император Борис Иванович выглядел… обычно. Высокий, но не выше Петра Андреевича, широкоплечий, но не массивный, в отличии от того же Петра Долгорукого, который, вроде бы тоже Рюрикович по Роду, светловолосый, голубоглазый и светлобородый.
Одет он был в военный мундир. Вот только на этом мундире не было ни погон, ни эполет, ни каких бы то ни было наград или значков. Даже обязательный к ношению знак Ранга Одарённого отсутствовал. И, если бы я не видел раньше этого человека на видео из Всесети и фотографиях в учебниках, то, наверное, и не понял бы, что это именно он — Император.
По одежде не понял бы. А вот по ощущению от него, по тому впечатлению, которое он производил одним своим присутствием, пожалуй,
