Ниочёма 2 - Дмитрий Николаевич Матвеев
Олег убрёл в свою спальню.
— Хранитель!
— Да, хозяин.
— Ты знаешь, какие накопители имеются в сейфе. Подбери такой, чтобы его ёмкости хватило для ритуала дарования имени.
— Ты собираешься дать мне имя, хозяин?
Опять это радостно-удивлённая интонация. Такая же, как и у Аргуса полгода назад.
— Да. У нас гостья. Она будет жить в этом доме довольно долго, от месяца до двух, и не поймет, если не сможет к тебе нормально обращаться.
Через мгновение перстень с бриллиантом лег на прикроватную тумбочку.
— Этого будет достаточно с большим запасом.
— Хорошо. У тебя имеется пожелание насчет имени?
— Да, хозяин. Я хочу, чтобы меня звали Маркус.
— Неплохо, мне тоже нравится. А теперь сделай так, чтобы за пределы этой комнаты не вырвался ни один звук до самого конца процедуры.
— Готово, хозяин.
— Итак, я даю тебе имя Маркус.
Вера проснулась лишь во второй половине дня. В комнате было темновато: весна, Питер, и солнце показывается далеко не каждый день. Пасмурно на улице и сумрачно в комнате. Зато роскошь и комфорт, которые её окружали, были совершенно бесподобными. Она за свою сознательную жизнь в таких условиях и не бывала. Даже когда её мать, окончательно оставшись без средств к существованию, вышла замуж за Оленева, комната её была обставлена как у прислуги.
Нет, конечно, если бы она согласилась сменить фамилию, тогда и у неё была бы мягкая кровать, личная горничная и всё остальное. Но тогда род Лебедевых угас бы окончательно и бесповоротно, а Вера об этом даже слышать не хотела. Её уговаривали, убеждали: рано или поздно ей всё равно придется выйти замуж и взять фамилию мужа, но она упёрлась, и в наказание была лишена многих благ, по умолчанию полагавшихся детям Оленевых. А у Песцова это — так, подарок. Интересно, от кого и за что?
Где-то в Санкт-Петербургской гимназии для одаренных
— Ты где был? — обеспокоенно спросила Алёна. — Мы тебя потеряли. Ты должен был приехать еще вчера.
— Дела рода задержали, — устало ответил Олег.
Он, конечно, чувствовал себя намного лучше, чем сразу после ритуала. Но до нормы было еще далеко. Хорошо, если удастся восстановиться к утру. Утешало лишь то, что цель в итоге достигнута: пятый ранг. Всё, больше мазохизмом заниматься не придётся. Безумная гонка завершена.
— А можно было как-то сообщить, предупредить, что вернешься позже? Мы ведь беспокоимся.
Песцов прислонился к стене, исподлобья взглянул на девушку.
— Ты говоришь прямо как жена.
Он чуть не сказал «моя бывшая», но вовремя опомнился.
— Для того, чтобы кого-то предупреждать, нужно иметь либо обязательства перед человеком, либо некие романтические чувства, заставляющие беспокоиться о предмете своего обожания. А теперь скажи: есть у меня обязательства или чувства хоть к кому-нибудь из вас? То, что вы себе придумали и для себя решили, на меня не распространяется. Хотя бы потому, что мне об этом вы не сказали, а мысли читать я не умею.
— Но ведь…
— Что «ведь»? — передразнил Песцов. — Извини, я устал. Если мы продолжим разборки, то наговорим друг другу гадости, и ваши радужные мечты превратятся в тыкву. Ты этого хочешь?
— Н-нет.
— Тогда я пойду отдыхать, а ты можешь обсудить мои слова со своей подружкой. Она более рациональна, и всё тебе объяснит.
В Санкт-Петербургском доме рода Песцовых
Что-то было не так с этим пятым рангом. При попытке посмотреть на внутреннюю энергосистему всё тело казалось залитым сплошным белым светом. Ни тебе ядра, ни тебе каналов. Непонятно, каким местом теперь конструкты создавать! Кроме того, самочувствие всё никак не приходило в норму. То нападала слабость, то вдруг отказывало чувство равновесия, то приключалась ещё какая гадость. К счастью, подобные приступы быстро заканчивались. А ведь прошло уже четыре дня с момента перехода на новый уровень! Определенно, нужно было отдохнуть. Может даже, отлежаться. И потому, едва в пятницу закончились занятия, Песцов свалил к себе домой.
Есть не хотелось, но умом Олег понимал: надо положить в желудок хоть что-то. Он добрел до столовой, отдал мысленный приказ: чашку чая с лимоном и бутерброд с ветчиной. Через пару минут Маркус торжественно вкатил в комнату сервировочную тележку. Выставил на стол перед хозяином запрошенное и замер в ожидании приказа.
Олег почти что с отвращением отпил пару глотков и вспомнил еще об одном деле.
— Маркус, кто из нежити сейчас разбужен?
— Двое домовых, горничная, кухонный и дворовый.
— Давай сюда дворового.
— Я здесь, хозяин, — пробасило в голове.
Имя Трифон тебе нравится?
— О, да!
— Я даю тебе имя Трифон.
Что-то произошло внутри, что-то дрогнуло. Конечно, может, показалось, но после процедуры проклюнулась робкая тень аппетита.
Олег откусил бутерброд, запил чаем.
— Теперь давай займемся обликом. Вот погляди, так сейчас выглядит твой коллега из воронежского поместья.
Он представил в голове картинку.
— Мне нравится, — отозвался Трифон. — Только можно без бороды?
— Запросто.
Песцов произвел мысленную депиляцию образа.
— Годится?
— Да, хозяин!
— Трифон, я дарую тебе облик.
Миг — и рядом со столом возник дворник.
— Теперь, если тебя видят, все работы проводи в этом облике. Ступай.
Довольнющий дворовый степенно, вразвалочку, удалился, а Олег ощутил прилив аппетита. Заточил бутер, допил чай и быстренько разобрался с горничной. Симпатичная Марта в коричневом платье с белым передничком и с белой кружевной наколкой в волосах удалилась, эротично покачивая бёдрами, а Олег ощутил настоящий голод.
— Кухонный, у нас есть к ужину что-нибудь серьезное?
— Конечно, хозяин. Подождите
