Вероятность выживания - Вячеслав Ануфриев
Единственным светлым пятном во всей этой непроглядной черноте её жизни был Дин. Эрия прекрасно помнила их первую встречу. Тогда её тётя, на тот момент показавшаяся растерянной и плачущей двенадцатилетней девочке очень хорошей и доброй, приехала в опустевший родительский дом, где Эрия, до получения вестей с войны, следила за хозяйством и дожидалась родителей. Тётя привезла её в Озёрный и познакомила с другой тётей, сестрой мамы. Но этой тёте маленькая Эрия жутко не понравилась, та кричала и злилась на девочку каждую встречу. А вот бледный и очень красивый мальчик, ходящий при помощи палочки по двору, наоборот, сильно обрадовался её появлению. Они с Дином как-то сразу нашли общий язык и сдружились на почве любви к магам и магии.
Окружённая любовью и заботой тёти, Эрия старалась радоваться каждому дню в память о тех, кто уже ничему не может радоваться. Ей всегда хотелось иметь большую и дружную семью, но родители вечно были заняты и часто переезжали, не давая дочери и шанса с кем-либо сдружиться. И теперь, когда ей больше не придётся уезжать, Эрия наконец-то могла не бояться дружить.
Время шло, девочка превратилась в девушку, которая начала думать о единственном близком ей объекте мужского пола уже далеко не с сестринскими чувствами. Она никому не говорила о том, что испытывает к Дину, тем более ему самому, бережно храня проснувшуюся привязанность внутри себя. С момента знакомства он значительно вырос и повзрослел, из хилого бледного паренька превратившись рослого крепкого юношу. В глазах девушки он был самым прекрасным человеком на свете, самым честным и добрым, самым сильным и справедливым. Эрия часто мечтала, что Дин неожиданно влюбится в неё, они признаются друг другу и будут жить долго и счастливо, однако, в глубине души она понимала всю несбыточность подобных мыслей. Зачем такому красавцу нужна подобная замухрышка, которой ещё и волосы обкорнали. Объект её мечтаний всегда казался Эрии слегка не от мира сего, словно он знает что-то, недоступное окружающим людям, и постоянно мыслями находится где-то далеко. Девушка замечала, как на него смотрят служанки, особенно эта, новенькая, и в глубине себя жутко ревновала Дина, не подавая вида. Рассказать ему обо всём этом Эрия до жути боялась, вдруг его доброта к ней окажется проявлением жалости, а не симпатии, и юноша после признания просто исчезнет из её жизни.
Теперь же, когда Дин уехал надолго, а возможно и навсегда, внутри девушки словно образовалась пустота. Ей не хотелось ничего делать, просто лежать и жалеть себя. Но конечно же, тётя не дала ей разлёживаться, быстро найдя занятие по хозяйству — приборка, мытьё посуды, стирка. В последнее время она сваливала на племянницу много своих обычных занятий, предпочитая вместо этого подолгу задерживаться вне дома. Девушка не жаловалась, ей очень хотелось жить в любящей семье, и ради надежды на то, что отношения с тётей и дядей вновь вернуться к прежним теплым, она готова была быть послушной, терпеть и выполнять всё, что возможно. Быстро разделавшись с текущими делами, Эрия решила не ждать, пока домой придёт Пин, работающий лекарем для животных, и поэтому то подолгу отсутствующий, то наоборот, постоянно пребывающий в доме. Решив пойти к Болдорам и подождать вечера там, Эрия направилась по дороге к их дому. На подходе девушка увидела у ворот незнакомую ей повозку, не ту, что она видела вчера. Она подождала немного, из калитки вышел незнакомый человек с одной из служанок, они сели внутрь и повозка покатилась по дороге, проехав мимо наблюдательницы.
В надежде на то, что ей удастся поговорить с тётей раньше, и возможно даже переночевать там, если тётя будет добра к ней, Эрия двинулась, но не к калитке, а пройдя вдоль забора, нашла в зарослях дырку в ограде и пролезла на территорию сбоку. Этот путь показал ей Дин, он сам часто им пользовался, если нужно было незаметно покинуть дом, поскольку калитку закрывали на ночь. Проползая в густых зарослях, невидимая из окон дома, девушка вновь слегка замечталась. Эту часть сада не облагораживали, летом заросли были достаточно густыми, чтобы скрыть человека.
Удобно устроившись, девушка собралась немного отдохнуть и поразмышлять. Растения создавали приятную после жары прохладную тень, в окружающей тишине раздавались только голоса певчих птиц, тоже облюбовавших эту малопосещаемую часть сада. Под эти трели, успевшая наработаться уже с утра, вдобавок не выспавшаяся Эрия сама не заметила как уснула.
Проснулась она от громких голосов, доносящихся со стороны основного входа. Слов было не разобрать, передний двор с того места, где находилась девушка, никак не просматривался. Подождав, пока голоса стихнут, Эрия задумалась. Она не знала, сколько проспала, но по ощущениям уже перевалило за полдень. Хотелось есть и пить, а ещё больше хотелось в туалет. Мочить кусты было как-то некультурно, лучше было уже идти в дом и дожидаться тётю там со всеми удобствами. Но как только девушка решилась выползать из укрытия, над ней внезапно открылось окно.
— Я думаю, ты уже выяснил, где я была, и догадываешься, зачем я ходила, — донёсся до неё голос Килики. Эрия, боясь, что её услышат и заметят, затаилась на месте. Из разговора девушка поняла, что её тётя обвиняет своего брата в каких-то провинностях, а тот отказывается признавать вину. Слышно было плохо, Эрия решила подползти тихонько к самому окну и послушать, хоть это и неправильно — подслушивать, но никто же не узнает, если она будет осторожна.
— Мне вот интересно, Корин знал, что ребёнок Шерры не от него? — Донёсся до неё голос дяди. Эрия напряглась, ведь это были имена её родителей. — Или он так и умер в неведении, думая, что Эрия его родная кровь? Я думаю, понимал, он же не полным идиотом был. А ты сестру покрывала, причём знала, что за скот её обрюхатил, и боялась, что в ней проявится кровь настоящего отца, не так ли? Обрадуется ли Эрия, узнав об этом? Может, она тебя возненавидит? — сыпал откровенностями голос дяди. Тётя Килика при этом молчала и не возражала, косвенно подтверждая этим правоту сказанного.
Девушка, от услышанного находясь в шоковом состоянии, не вполне отдавая себе отчёт в своих действиях, поползла к дырке в ограде. Ей уже неважно было, услышат её или нет, только что всё, во что она верила и что ей говорили родители, оказалось ложью, её мир словно рухнул за мгновение, на
