Пекарь-некромант. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин
«Кондитерское тесто не обязательно сладкое, — заявил мастер Потус. — Хотя чаще всего — да, слаще хлебного. Но оно может быть и пресным. Мёд, етить его, и линевый сироп — не самые дешёвые продукты. Не всем горожанам они по карману. В тесто для тех же пирожков и вареников их не добавляют. И всё же то постное тесто — тоже кондитерское. Так в чём разница? Вспоминай, лодырь! Я же тебе рассказывал!»
Я смахнул со лба пот.
— Старик, не парь мне мозг. Не видишь? У меня муки творчества. Я занимаюсь кулинарным искусством. Ты меня отвлекаешь.
«Каким искусством?! За то время, что ты возишься с мукой, Полуша уже бы и тесто замесил!»
— Это потому что я ответственно подхожу к работе. Кулинария, старик — это не тяп-ляп и готово. Говорю тебе это, как дипломированный кулинар. В нашем деле торопиться нельзя. Так что там с разницей между этими… хлебным и кулинарным тестом?
«Повторяю для тугоухих, етить тебя. Основным компонентом для хлебного теста всегда является мука. Запомни это, парень! Её там больше, чем всех остальных компонентов вместе взятых. И да, хлебное тесто не бывает сладким: сладость мёда разжижает тесто, губит вязкость — хлебный мякиш теряет воздушность. Чтобы не погубить хлеб и придать ему лёгкую сладость, важно соблюсти правильные пропорции».
Призрак вновь промчался мимо стола, замер рядом с допотопными весами (никакой электроники — убогие гирьки), на которых заставлял меня взвешивать муку.
«Три части мёда на сто частей муки — полностью растеряют сладость, — сказал мастер Потус. — Ты не почувствуешь, что вообще добавлял мёд, спустишь уплаченные за него деньги на ветер. Шесть частей — превратят хлеб в противную лепёшку. То будет баловство, а не искусство. Тут нужно строго следить, парень! Четыре, от силы пять частей мёда — вот они и придадут караваю лёгкую сладость, и не позволят ему стать сладким коржом».
Никаких сокровищ в муке мне отыскать не удалось — сколько ни воображал себя золотодобытчиком. Однако я то ли превратил пекарню в мелодобывающий карьер, то ли украсил её на манер зимнего пейзажа: сам не понял, как умудрился припорошить весь зал мукой. А ведь пока не приступил и к замешиванию теста. Да уж. Всё же роль строгого начальника я пока исполнял лучше, чем роль пекаря.
— Всё, — сказал я.
Вытер руки о найденный в закромах мастера Потуса старенький поварской фартук.
— Опара готова. Муку просеял. Что там у нас дальше по расписанию?
* * *«… Жирные добавки — такие, как сливочное масло… или как то твоё пальмовое, етить его, нужно добавлять в тесто не больше, чем один к одному с водой, — говорил в моей голове голос мёртвого пекаря. — Бахнешь больше — испортишь тесто, сделаешь его сухим: таким хлебом только свиней кормить. Но и не пихай жиров много: три-пять частей — самое то. Не увлекайся и молоком. Молоко делает тесто мягким и пышным, но мешает ему хорошо пропекаться. Хлеб с молоком либо делай малого размера, либо разбавляй в равных частях водой. Куда потащил масло, бездельник?! Не надо его растапливать! Бросай так. Хлеб получится пышнее и мягче…»
* * *Вот уж когда я пожалел об отсутствии в пекарне Полуши, так это при замесе теста. «Любое хлебное тесто должно быть хорошо вымешено!» — наговаривал в моей голове мастер Потус. Все эти увещевания призрака о том, что «усталость в руках приятная», «тесто шелковистое и мягкое — просто восторг» не нашли во мне отклика. Я скрипел зубами, совершал руками однообразные движения.
Вот откуда у Полуши такие накачанные бицепсы и плечи. Утренняя зарядка — фигня полная! Зарядка — для офисных работников и импотентов. Нам, симпатичным кулинарам, она не нужна. Ночью занятия с вдовушками, днём — работа с «приятным и податливым» тестом. Да так я через месяц превращусь в заядлого физкультурника! Смогу бегать марафоны и гнуть руками гвозди!
«Растягивай его! — командовал мастер Потус. — Дай ему подышать, набрать побольше воздуха. Ты почувствуешь, как оно изменяется. Вымешивай его, но только бережно. Тесто — оно любит ласку и внимание. Не давай ему отдыхать, но и не жамкай сильно. Это не жопа твоей полюбовницы, етить её. Тут надо действовать не спеша, но уверенно. Сам поймёшь, когда надобно перестать. Растягивай его, бездельник, заворачивай в валик!..»
— Да какой тут валик! — возмутился я. — Тут здоровенный свёрнутый ковёр получается! Красная кремлёвская дорожка, так её растак! Никак не меньше! Нахрена я столько теста делаю?! Никаких денег на твоё баловство не напасёшься. Слепили бы парочку лепёшек. Зачем больше? Или ты собрался весь город накормить своим медовым хлебом, старикан?
«Ту всего-то на тридцать заготовок, парень! Слёзы, а не достойный объём работы для настоящего пекаря. Дай тесту подышать! Тяни его, тяни! Пусть вдохнёт хорошо. Да не гладь, активней надавливай! Титьки бабам мять так ты не стесняешься. Так чего ж ты теста-то боишься? Не сбегёт оно от тебя. И не укусит. Ручками его, ручками. И прекрати уже ныть, лодырь! Руками работай, а не языком!»
* * *Я смог отдохнуть лишь после того, как призрак признал мои старания по замешиванию оконченными. Мастер Потус велел накрыть таз с тестом влажным одеялом, сообщил, что у меня появилась пара часов на отдых. Двух часов как раз хватит, чтобы привести себя в порядок, закрыть магазин и расфасовать по бочкам выручку.
Из пекарни я вышел на дрожащих ногах, посыпанный мукой, в насквозь промокшей от пота одежде. Поднимался к себе наверх со смешанными чувствами: с одной стороны, я почти возненавидел пекарню — с другой, мне было интересно, к чему всё же приведут мои долгие мучения с тестом. Получится ли из меня пекарь?
Глава 13
Вечером я уже работал чётко и без эмоций, как кухонный робот. Перед продолжением работ
