Никогда не было, но вот опять. Попал 4 - Константин Богачёв
— Мы тут с Карлом Оттовичем посоветовались и решили пойти тебе навстречу. Вот держи! — и он передвинул по столу бумажку.
«Паспорт» — догадался я и, взяв его в руки, радостно вздохнул. Наконец-то! Ибо теперь я, Щербаков Алексей Софронович, 25 января 1869 года рождения, могу самостоятельно заниматься коммерческой деятельностью и совершать любые сделки, не напрягая старого кержака.
Забавно, но в паспорте не было привычной мне фотографии. Не было даже и описания внешности, но что характерно, печати были проставлены и подпись должностного лица имелась. Задвинуть им что ли идею фотографирования личности на паспорт?
— Благодарю вас. Доверие оправдаю. Но господа, а почему бы не клеить на паспорт фотографию установленного образца? Тогда варнакам будет труднее скрываться по чужому паспорту.
— Фотографию? — заинтересовался большой полицейский начальник.
— Ну да! Фотографию. Вот здесь наклеить и потом печать поставить, — показал я на своём новеньком паспорте. — В конце концов, вы все равно к этому придёте. Так уж лучше начать пораньше использовать технический прогресс в благородном деле сыска.
Начальники на мой стёб не отреагировали и лишь переглянулись, и Мещеряков задумчиво произнёс:
— Пожалуй, в этом есть некий резон, а вы как считаете, Карл Оттович?
— Здравое предложение, Арсений Владимирович. Готов в порядке эксперимента осуществить эту идею в Барнаульском уезде.
— Только господа, фотография должна быть небольшая и её размеры четко определены в инструкции, — снова влез я.
— Это само собой, — сказал Мещеряков. — Да вот ещё! Итальянцы согласились заплатить «виру» родственникам убиенных.
— Так это великолепно! — воскликнул я и чуть, подумав, добавил. — У меня есть предложение! Деньги за, так сказать, «моё убийство» предлагаю передать от полицейского управления города Барнаула «Обществу попечения о начальном образовании» и осветить это богоугодное дело в местной прессе.
— В местной прессе? — удивился Мещеряков.
— Ну да в местной барнаульской газете, — как о чём-то банальном сообщил я.
— Но в Барнауле нет газеты! — сказал Граббе.
— Нет газеты…? — деланно изумился я. — А ведь это, господа, большое упущение. Как вы будете вести контрпропаганду? Или вы наивно думаете, что запретом можно остановить продвижение всяческих разрушительных идей? Нет господа! Одной идее может противостоять только другая идея, которая нуждается, разумеется, в продвижении в массы. И газета правильно освещающая те или иные события играет важную роль. Ведь что такое запрет? Это по большому счёту мера защитная, так сказать, оборонительная. Но одной обороной войну выиграть невозможно.
— Войну? Какую войну? — высказал своё недоумение Граббе.
— Войну, Карл Оттович! Именно войну, которую против нас уже не один век ведут европейцы. И продвижение революционных идей в России это один из способов ведения войны. Вспомните хотя бы Герцена с его «Колоколом». Где парнишка окопался? У наших заклятых друзей в Англии. А кто его денежками снабжал, чтобы было ему, на что пропаганду вести? А снабжали его банкиры Ротшильды. Так что война против нас, господа, идёт и война беспощадная, а мы здесь розовые сопли пускаем и всё в Европу стремимся попасть.
— А не кажется ли вам юноша, что вы перебарщиваете в своём стремлении настроить нас против европейцев? — перешёл на «вы» Мещеряков.
— Может я немного утрирую, но поверьте, Ваше превосходительство, Россию ждёт громадная волна террора. В том мире террористами из партии эсеров было убито не одна тысяча разного рода чиновников и если ничего не делать, то и здесь будет то же самое. А денежки на проведения акций эти так, называемые революционеры, получали из-за рубежа. Вы, господин Мещеряков, тоже в зоне риска, и вполне можете получить револьверную пулю в живот или самодельную бомбу под ноги. А кстати, один из самых успешных организаторов терактов, был одновременно и высокооплачиваемым агентом охранки. Вот такие пироги, господа.
— А вы фамилию этого агента назвать можете? — прищурился Мещеряков.
— Могу конечно, но сейчас ему всего лет двадцать и он пока ещё ни в чём не виноват.
— А все-таки?
— Да пожалуйста! Евно Фишелевич Азеф его зовут. Можете его уже вербовать. Но в том мире он организовал убийство министра внутренних дел Плеве и убийство московского губернатора Великого князя Сергея Александровича. Изрядную долю денег выделенных на этот теракт партией эсеров, он прикарманил. Кроме того, вашим Департаментом ему выплачивались изрядные суммы за доносы на своих партийцев. Эсеры его разоблачили и хотели прибить, но он вовремя смылся за границу и умер там своей смертью от болезни.
— Этого не может быть! — воскликнул Мещеряков.
— Тем не менее это было. Очень ловкий еврейчик. Одновременно тех и этих доил. Так что, Ваше превосходительство, вы уж там поосторожнее с агентами от партии эсеров. Правда такой партии пока ещё нет, но появится обязательно, не сомневайтесь. И насчёт барнаульской газеты. Я, пожалуй, взялся бы за издание такой газеты, но необходимо разрешение властей. Может, господа, поспособствуете делу просвещение барнульских обывателей?
Мещеряков поморщился и сказал:
— Хорошо! Мы с Карлом Оттовичем попробуем этот вопрос решить.Но что нам делать с «вирой» за Степана Бахарева? — сменил тему полицейский начальник.
— У Степана осталась только мать и сестра малолетняя. Поскольку Степан был в нашей команде, то его мать с сестрой мы не бросим. Будем помогать. Большие деньги им в руки давать не стоит. Банка в Барнауле пока нет, поэтому деньги эти отдайте мне. Я их сохраню как приданое для девчонки, — предложил я.
Полицейские начальники переглянулись между собой. Граббе кивнул и Мещеряков сказал:
— Хорошо! Мы, пожалуй, так и сделаем. Надеемся, что вы распорядитесь этими деньгами должным образом.
— Уверяю вас, что как только в Барнауле появится надёжный банк, я эти деньги положу на счет Матрёны Бахаревой, сестры Степана.
— Ну что ж, разумно! — высказался Мещеряков и, помолчав, добавил. — Алексей, ты обещал нам полеты показать на этом, как его…?
— Параплане, — подсказал начальнику Граббе.
— Вот-вот, на нём!
— Погода вроде установилась. Ветерок восточный. Значит в воскресенье, я всё и организую, специально для вас.
— Почему только для меня? Пусть и горожане посмотрят, — сказал Мещеряков, завершая разговор.
Наконец я был отпущен. Выйдя из управы, я стал размышлять, кого же привлечь для организации ещё одного мероприятия. Ничего не придумав, отправился к Саре-Серафиме. Надеюсь, что мадам мне поможет.
Женщина мне обрадовалась, усадила за стол, и за чаем я ей
