Лисовский. Всевидящий барон - Антон Старновский
Но мне больше ничего не оставалось, как лететь дальше. Повернуть на такой скорости я не мог, пока не сбавлю высоту.
— Ай! — вырвалось у меня, когда стало невыносимо жарко. Пламя впечаталось в спину, как я и предвидел. Через боль и пот, я продолжил движение, вцепившись в руль изо всех сил. Я летел вперёд, а прямо за мной двигался огненный шлейф. Словно я долбаная ракета!
И лишь когда приземлился, скинул с себя охваченный пламенем пиджак. На остальную одежду он перекинулся лишь постольку поскольку, поэтому несколько хлопков по спине хватило, чтобы потушить огонь.
Да, больно, да, жарко, да, неприятно. Но я выдержал, и, не оглядываясь, поехал дальше. Очень скоро снова скрылся на узенькой улочке и затерялся в одном из дворов.
— Ну, наконец-то… — я спрятал самокат в кусты, а дальше двинулся пешком с одним лишь мешком. Прошёл ещё немного, и остановился возле заброшенной будки, разрисованной граффити. Она была полуразрушенная, покосившаяся. Зашёл внутрь и, глубоко вздохнув, пристроился у стены.
— Ну, наконец-то…
Настал долгожданный момент. Теперь-то я в спокойной обстановке, без следящих за мной дронов отведаю два вкусных, и дающих силу глаза.
Я раскрыл мешок и достал из него голову глурка. Изначально серая, теперь она процентов на семьдесят была покрыта чёрной копотью. Огненный ублюдок испортил её. Но, главное, что целыми остались глаза.
Всё такие же жёлтые и манящие.
— А вот и время обеда, — я выковырял глаза из башки чудовища, и отбросил её в угол. Посмотрел на “лакомство” в последний раз и закинул его в рот. Быстро прожевал и вздохнул. Прислонил голову к обшарпанной стене.
Пока что ничего не чувствовал, кроме чувства удовлетворения. Чувства спокойствия, что нахлынуло после изматывающей погони.
— Наконец-то это закончилось, наконец-то… ДЕРЬМО! — воскликнул я и в голове случился взрыв.
Перед тем, как отключиться, увидел, как пространство вокруг покрывается красным.
* * *
— Фенрис Великолепный, — вдруг раздался чей-то голос. Он был одновременно рядом, и где-то далеко. Он был везде. Вездесущий, всепоглощающий голос. Успокаивающий, но в то же время к чему-то побуждающий. — Фенрис Великолепный! — голос стал громче.
Фенрис Великолепный… хм… чёрт. Так это ведь я. Моё настоящее имя.
Хотя и от дополнения “Великолепный” я отрёкся ещё давно. Слишком уж оно дурацкое, отдаёт излишним пафосом и юношеской заносчивостью. Правда, именно так меня по сей день и называют во Вселенной. Именно как Фенрис Великолепный я и прославился.
— Да? — произнёс я в пустоту. Вообще, вокруг не было ничего и никого. Да и меня не было. Оставался только голос. Мой, и его.
Его голос…
А кому он принадлежит?
— С кем имею честь разговаривать? — спросил я.
— Я Хронос, — твёрдо заявил голос.
Чёрт меня дери… Хронос? Сам Хронос? Но он же мёртв.
— Ты же мёртв, — так я и сказал.
— Да, ты прав, Фенрис Великолепный. Я и правда мёртв, но почему это должно мешать мне разговаривать с тобой?
Действительно…
— … я мёртв, но частичка моей души осталась в моих глазах. В глазах, один из которых теперь принадлежит тебе.
И правда ведь.
Я вдруг вспомнил всё, что было со мной до этого момента. Локхуда, переселение в новое тело, глурков, погоню, полуразрушенную будку…
— И чего ты хочешь, Хронос? — задал я вопрос.
— Я хочу помочь тебе.
— Оу… и чем я это заслужил, позволь узнать?
— Ты меньшее из двух зол, между которыми мне приходится выбирать, — заявил Хронос.
— Речь о моём брате?
— Локхуд Ужасающий украл мои глаза, присвоил себе. И у него исключительно плохие намерения. Он хочет использовать их для того, чтобы навредить многим мирам. Ему под силу нарушить баланс вселенной, если его не остановить.
Вот же… патлатый ублюдок. А я догадывался, что ничем хорошим присваивание им столь сильного артефакта кончиться не может.
— А в моих намерениях ты уверен?
— Ни в чём нельзя быть уверенным, — ответил Хронос. — Но на твой счёт у меня более оптимистичные прогнозы. Твоё имя знакомо многим, ты уже успел заслужить себе репутацию храброго воина. Ты знаешь, что такая сила и как с ней обращаться, понимаешь, какие могут настать последствия в случае оплошности. Ты не тот, кто станет разрушать Вселенную ради подкармливания собственных пороков.
Хм… а Хронос чертовски прав. Может, это будет звучать не так уж и скромно, но… я действительно такой, как он описал. Знаю цену большой силе.
— Хорошо. И что ты предлагаешь?
— Я мёртв уже ни одну тысячу лет. Я ничего не могу. Я бессилен. Но зато кое-что можешь сделать ты. Убить Локхуда Ужасающего и отобрать у него второй глаз. А потом… делай с ними, что хочешь. Используй так, как считаешь нужным. Хоть уничтожь.
А вот это мне уже нравится.
Впрочем… как-то так я и собирался поступить. Слово Хроноса тут не является решающим. И вообще, я пока что не понимаю, к чему этот разговор? Если Хронос абсолютно бессилен, то в чём смысл? Как он сможет мне помочь?
— И как ты собираешься мне в этом помогать? — снова спросил ровно то, о чём и подумал.
— Да, у меня нет ничего. Но… есть память и знание, которые могут подсказать, каким образом тебе стать сильнее и научиться лучше управлять моим глазом.
Вот это звучит уже намного интереснее! Побольше бы конкретики только.
— Хорошо. Но сначала расскажи мне, как связаны глаза монстров, которых на Земле называют “глурками” и то, что сила моего управления глазом из-за них возрастает?
— Это очень просто. Всё дело в том, что…
* * *
— Сразу в отдел его?
— Естественно. Куда же ещё? Покажем этого сумасшедшего мудака майору. Он и решит, что с ним делать.
— А как думаешь, что ему светит?
— За кражу башки глурка максимум посидит недельку другую, но… больно уж мы с ним намучились. Да и дерзость через край прёт. Можно ему воспрепятствование работе сотрудникам Третьего Отдела приписать. А это — угроза жизни гражданских, опасность разрушения инфраструктуры. А в нескольких километрах еще и военная часть расположена, а значит — в потенциале и оборонка могла пострадать. И всё это — на пожизненное тянет. А если ещё и окажется, что парень “с историей”, так и смертной казнью может закончиться.
— Хм. Звучит, как отличный план…
Глава 18
— Это очень просто, — продолжал говорить Хронос о глурках и той причине, как они связаны с его глазами. — Всё дело в том, что…
Ничто зарябило красным. Затряслось.
— Всё дело в том,
