ОПГ «Деревня» 2 (СИ) - Alchy
Никита говорил, что преследователей было не меньше пятидесяти, старовер настаивал на трёх десятках. В том, что убили именно деревенского — сомнений не было. Старовер так и сказал: «Ваш это был, рожа сытая, хоть и не русская, и одежа нездешняя, на голове — черная шапка содомитка». «Какая, какая шапка?» — переспросил Серёга. Лёха посмеялся: «Пидарка же, не тупи!»
Со слов старовера, в отличие от показаний бывшего депутата: «Никто за нами не гнался, они нас и не заметили. А что бунтовщики — то верно, там и крестьяне были, и башкиры. Из оружия — только луки, вилы и косы, видно что не вои». Решили дождаться возвращения казаков, посланных на разведку. Участковый приказал утроить бдительность, особое внимание уделяя трем дорогам: со стороны Ая и староверов (откуда и произошло нападение, но сектант яростно отрицал, что в бунте замешаны его братья по вере), дорогу от Могузлов и накатанный тракт от Айлинско-Мордовского поселения.
Уже темнело, собравшийся народ давно разогнали по местам, успокоив, что все под контролем — а высланный разъезд не возвращался. Обеспокоенный Серёга, собрав человек восемь казаков — пешком выдвинулись на край деревни, встретить дозорных, а при необходимости — оказать огневое прикрытие. По дороге продолжив мозговой штурм, пытаясь выяснить, что это было: кого из наших убили и кто восстал.
У Егора душа болела за Известковое и оставленных там деревенских под управлением Федуса, причин для возникновения бунта он не видел. Но на то он и русский бунт, бессмысленный и беспощадный, со счетов не следовало сбрасывать ничего. Крестьянам с поселения возле Айлинского сторожевого поста бунтовать резона не было. Во первых — почти все они был заняты на работах в деревне, основная масса валила и вывозила лес, часть занималась извозом, тоже в интересах деревни. Бунтовать было некому. Во вторых — почти все их дети сейчас находились в Попадалове, в обучении.
По поводу участвующих в беспорядке башкир — сомнений не было, это старые знакомые из рода Айле, жившие на отшибе от Айлинско-Мордовского поселения. За рабочую версию приняли то, что беспорядки затронули Известковое и Новую Пристань. После чего восставшие по льду добрались до Старой Пристани, где до аула Айле было рукой подать.
Башкиры из аула жили, мягко говоря — не очень сытно, после нового года случился инцидент, о котором в деревне не распространялись. К руководству приезжала делегация от аксакалов, предлагали купить девочек. В ответ на негодования Захара, как так можно, детьми торговать — равнодушно отвечали, что всё равно помрут. Так хоть пользу принесут. Председателя тогда чуть удар не хватил, покупать детей он не стал, распорядившись выдать бедствующим провианта.
Пытался договориться со старейшинами, чтоб отдали ребятню в обучение, но те шарахались от этого предложения, как черт от ладана. «Покупайте девок и делайте с ним что хотите!» — Стояли на своем приехавшие башкиры: «А детей не отдадим!» Председателю бы тогда вникнуть и попытаться разобраться в происходящем, но было не до этого. Поэтому, отдав распоряжение о выделение гуманитарной помощи и попросив не распространяться об этом факте по деревне — посчитал ситуацию не критичной. Торгуем мол, и всё тут — рабочие моменты. А то прослышат о доброте и потянутся страждущие со всех концов волости.
Так что башкиры к бунтовщикам присоединились не из озорства, надо полагать. Под вопросом была судьба Старой Пристани, скорей всего, как во время пугачевского восстания — сожгли и пограбили. О Новой Пристани и Известковом старались не говорить, отводя взгляды от Егора. Тот не находил места и требовал от брата не стоять здесь, как бараны, а выдвигаться туда. Может ещё удастся спасти кого.
— Да угомонись ты! — Взорвался наконец Серёга. — Сейчас наших дождемся, вон, кажется и они! Потом вечером Викуловские возчики приедут за детьми, они в обед в Известковом были, должны знать, что там происходило. Никто своих бросать не собирается, ты пойми! Надеюсь, что они успели в завод уйти, там всё таки и заводские казаки были, и Вахромеевских половина обосновалось. Соберем пазл из того, что известно и в ночь на трех снегоходах рванем по льду вниз!
Зрение участкового не подвело — со стороны Кулемки подъехали дружинники, слова свидетелей подтвердили: «Кого-то точно убили, кровищи как со свиньи, все в следах истоптано. К нам следов нет, видать — догнали убегавшего, ссадили с лошади стрелами, потом добивали дружно. После к лошади прицепили и волоком утащили, в сторону реки. А там или к староверам, или вниз к старой Пристани».
Вернулись в деревню, Егор, дожидаясь приезда Викуловских возчиков — мерил шагами площадь, накручивая себя: «Не дай бог что с Федусом или нашими случилось, хоть как-то пострадали — никакой пощады!» Серёга, беспокоясь за брата — держался неподалеку. Поняв, что на Егора доводы разума не действуют — распорядился приготовить к выезду снегоходы, и добровольцев четырех. Егор, видя это — несколько успокоился.
Завидя обоз из поселения — Егор бросился навстречу, не дожидаясь когда те подъедут. Викул от вопросов Егора растерялся: «Перед обедом перекусили там и домой тронулись, всё спокойно у Федуса было. Потом дома управлялись со скотиной перед тем как к вам выехать, да, у соседей башкир праздник какой-то или похороны, весь день шумели, потом ускакали почти все в сторону реки…»
Егор, взвинченный — бросил Серёге: «Это ещё ни о чем не говорит, могло и после обеда полыхнуть. Поехали съездим!? Я хуй себе прощу, если там наши в пиздарез попали, а мы им ничем не помогли!» Участковый кивнул соглашаясь: «Поехали!» У снегоходов уже курили собравшиеся добровольцы, которых матом увещевал разойтись вооруженный СВТ Анисим, оседлавший Лёхину «Тайгу»: «На всех мест не хватит, расходитесь подобру мужики!»
Егор деду обрадовался, тот его подбодрил, чтоб не кис: «Всю контру перебьем сейчас! Никто не уйдет безнаказанным!» — И потряс над головой винтовкой. Современная техника — не гужевой транспорт, до места расправы возле свалки в овраге долетел в момент, при свете фонариков рассмотрели место преступления. Все было так, как рассказывали казаки — большое кровавое пятно, вокруг натоптано и дальше следы волочения тела по снегу. «Я не следопыт, конечно» — заключил участковый: «но здесь человек сто бесновались…»
Долго задерживаться не стали, рванули по следам, которые вели по дороге через Кулемку к реке, тем же путем, что с осени ездили рыбаки. На Аю следы поворачивали вниз, прямо по льду, по ним и тронулись — до Старой Пристани оставалось немного, меньше трех километров, с учетом изгибов и поворотов реки. Несколько минут езды, правда, домчавшись до деревни — следы лошадей бунтовщиков потеряли.
— Вот дела… — Сняв шапку, поскреб затылок Серёга. — Видать, они по голому льду в сторону свернули, а мы проскочили. Да и хрен с ними, деревня вроде целая стоит, сейчас старосту спросим. Я его с багренья помню.
— Куда они свернуть могли, зачем? По сугробам пробираться? — Не мог понять Егор, которого просветил Лёха.
— Ты чо, тут в низовьях Кулемки мельница и два хутора стоят, бывшие казаки живут. И по Бие три или четыре хутора ихних, ты чо, Егор, историю родного края не знаешь?
— Не, не знаю. — Сознался Егор сконфуженно.
— Да не парься ты так! — Хлопнул его по плечу Лёха. — Я тоже не знаю, просто с вахромеевскими бухали, они и рассказали. Тут этих тропок через горы и леса — умотаться, концов не найдешь.
Вернулся от старосты Старой Пристани участковый:
— Дело ясное, что ничего не понятно! У них все как обычно, зимняя спячка, никого не видели. Может домой?
Егор возвращаться, пока невыясненным оставалось положение своих в Известковом — не желал, его поддержал и ветеринар, и Лёха с казаками. Проворчав: «Только опозоримся, вот увидите!» — Серёга согласился с ними и полетели дальше, вниз по реке. У Новой Пристани, внезапно вылетев из-за поворота — напугали вышедшую на ночь глядя за водой на реку бабу. Увидев их, та с размаху села на лед, попытавшись убежать. Ведра слетели с коромысла и раскатились по сторонам, баба, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении молодой ещё девчонкой — тоненько подвывала, закрываясь руками.
