Барин 2 (СИ) - Соловьев Роман Васильевич
— Так точно. Где он сейчас?
— Известно где. В камере. Позавчера в ямщицкой бузу затеял. Двух мещян помял изрядно…
— Понятно. Я готов компенсировать все издержки.
— Это вам к капитану-исправнику Шварцу. Последняя дверь по коридору налево.
Я показал супруге на кресло.
— Аглаюшка, посиди пока немного здесь.
Капитан-исправник Шварц оказался худощавым носатым мужчиной с маленькими хитрыми глазенками. Когда я изложил свою просьбу, он удивленно покачал головой.
— То есть как это отпустить? Ваш холоп побил двух добропорядочных граждан. Уже ведется расследование… Вы вообще откуда?
— Из Саратовской губернии.
— Дело это очень серьезное господин…
— Никитин.
— Господин Никитин. Это вам не провинция, где многое дозволено…
— Я готов встретится с пострадавшими, компенсировать моральный и физический ущерб.
— То есть вы действительно считаете, что можно вот так запросто приезжать в Москву, устраивать пьяные дебоши, а после спокойно компенсировать все деньгами. Или вы думаете, что в нашем участке сидят одни казнокрады?
Похоже, я нарвался на честного, да ещё отмороженного полицейского, ей-богу, иногда проще иметь дела с такими, как пристав Самохвалов… тем более, это дело не стоило и выеденного яйца. Как говорил мой приятель: «суслик в поле агроном», и этот капитан явно набивает себе цену.
И тут у меня промелькнула мысль. А что если воспользоваться Императорской печатью?
Я вытащил из кармана кожаный футляр, извлек медный жетон и показал капитану-исправнику:
— Нам нужно немедленно забрать своего извозчика и уезжать. Дело государственной важности.
Капитан-исправник внимательно осмотрел печать и тут же подскочил со стула. Он приоткрыл двери и выкрикнул:
— Ефрейтор, немедленно освободить Герасима Копылова!
— Что? — переспросил полусонный квартальный.– Как это освободить?
— Выполнять!– взвизгнул капитан и повернулся ко мне. Его взгляд сразу превратился из надменного в подобострастный.– Господин Никитин, можете забирать своего извозчика, не смею вас задерживать…
Надо же. И вправду сработало. Прямо волшебная палочка, даже денег не пришлось платить…
Через несколько минут привели растрепанного и растерянного Герасима, в слегка порванной рубахе.
Он увидел меня и тут же начал падать в ноги:
— Барин! Простите!
— Все, успокойся! Пойдем отсюда…
Когда мы вышли из участка, Герасим грустно спросил:
— Много за меня внесли, Андрей Иванович?
— Ни копейки. Просто поговорили по душам. Ты что там начудил, Герасим?
— Позавчера ужинал в ямщицкой, взял заодно шкалик для аппетита. Тут двое гавриков подошли и пристали: «продай коня!» Очень им кони ваши приглянулись. Я так и сказал: ' Никак не могу. Кони барина, он должен из столицы вскорости вернуться' А они: ' Не продашь — тогда украдем!' И давай мне шилом в ногу тыкать. Ну я тут и вмазал одному да второму «леща» для проформы… Сразу полицейские образовались, скрутили и в участок повели… Я пока сидел, все время думал, как бы эти ухари и вправду наших лошадок не стибрили…
— Лошади вроде в порядке, так сказал хозяин постоялого двора.
Я вытащил часы и посмотрел время:
— Уже половина второго. Герасим, приводи себя и лошадей в порядок. Завтра, как рассветет — сразу выезжаем. А мы пока в гостиницу устроимся…
После небольшого отдыха в гостинице, я вспомнил, что у меня имеется незакрытый гештальт. Нужно обязательно посетить графиню Волконскую, пока мы в Москве. Поговорить по душам и отдать долг за своего нерадивого двойника…
Глава 21
Мне пришлось немного обмануть Аглаю. Я сказал, что нужно съездить по тайному поручению и оставил супругу в гостинице. А сам направился в усадьбу к графине Волконской. Дом графини я нашел без особого труда, Волконская оказалась весьма популярной личностью в Москве. Да и Москва в это время была еще далеко не мегаполисом.
Дом с мезонином и уютным садом стоял чуть в стороне от широкой улицы. У калитки встретила круглолицая женщина-служанка и всплеснула руками:
— Андрей Иванович? Божечки мой… пойдемте…
Она подвела меня к деревянной беседке в саду. В кресле-качалке дремала слегка полноватая брюнетка лет тридцати шести.
— Екатерина Кирилловна! — окликнула служанка.
Брюнетка тут же встрепенулась, приоткрыла глаза и удивленно взглянула на меня. Она обернулась к служанке и тихо произнесла:
— Пошла прочь!
Графиня оказалась некрасива, со слегка грубоватыми чертами лица. Но фигура вполне приятная, женственная, с круглыми покатыми плечами, тяжелой грудью и пышными бедрами под пестрой юбкой. Мне показалось, что у графини небольшой животик и тот час пронзили смутные сомнения…
Когда служанка удалилась, Волконская внимательно осмотрела меня с головы до ног и тихо произнесла:
— Вы не Андрей, хотя чрезвычайно похожи. Так кто вы такой, милостливый государь?
— Я его кузен. Кстати, меня тоже зовут Андрей Никитин. Такое вот странное совпадение. Андрей Иванович уехал на Кавказ, воевать с Шамилем и его нукерами.
— Уехал на Кавказ… это на Андрюшу совсем не похоже… раньше он не отличался патриотическим настроем. Я всегда считала его картежником и повесой…
— Андрей Иванович просил заехать к вам, передать извинения и сожаление о своем низком поступке.
Я достал бумажник.
— Кстати, сколько он у вас украл?
— Да вы с ума сошли…– покачала головой графиня.– Никаких денег мне не нужно. Волконские никогда не нуждались в деньгах…
— Но зачем тогда эти письма с жалобами?
— Да, я действительно писала подруге в Петербург, ее муж служит в Третьем отделении. Жаловалась дядюшке-министру… мне просто было обидно, что этот подлец сбежал… теперь время несколько смягчило мой пыл. Я вовсе не в обиде, что Андрей прихватил побрякушки из фамильных драгоценностей…– графиня печально вздохнула.– Если встретите Андрея Ивановича — пусть немедленно возвращается, он прощен.
Волконская улыбнулась и нежно провела по округлившемуся животу:
— Передайте еще, что у меня будет от него ребенок… может хоть это событие заставит Андрея вернуться…
Вот это новости…
— Екатерина Кирилловна, при встрече обязательно передам обо всем кузену. У меня к вам только одна просьба, отпишите дядюшке в Петербург, что не имеете материальных претензий к Никитину, а то князь Волконский рвет и мечет, уже самому императору пожаловался…
— Дядюшка действительно страшен в гневе… Хорошо, напишу, но только с одним условием. Если вы отобедаете со мной, милый кузин моего сбежавшего жениха…
— Всенепременно отобедаю…
Время уже приближалось к пяти часам, однако я прекрасно знал, что иные аристократы обедали в любое время, в какое им только заблагорассудится…
Служанка принесла в беседку тарелки с лапшой, мясные нарезки, кулебяки с капустой, вареники и блинчики с медом. Поставила на соседний столик пыхтящий самовар.
— Так вы тоже с Нижнего Поволжья? — спросила графиня.
— Да, имею небольшое поместье, копаемся понемногу…
Когда я опустошил тарелку с лапшой и приступил к кулебяке, графиня
неожиданно спросила:
— Говорят, у вас на Волге много смутьянов…
— Нет, это совершенно не так. По крайней мере, в нашем уезде все спокойно.
— Мужиков часто порете?
— Екатерина Кирилловна, я вовсе не сторонник физического наказания.
— Сажаете в сырую яму? В колодки?
— Да нет же… — рассмеялся я.– Нашел с крепостными общий язык. У нас почти не бывает конфликтов.
— Да бросьте вы, помещик… как можно найти с чернью общий язык? Они же ненавидят нас всей душой. Дайте им только слабину и волю! Да вспомните хоть Емельку Пугачева…
— Открою вам страшную тайну. Я даже женился на крепостной.
— Да вы просто сумасшедший,– покачала головой графиня.– Впрочем, все Никитины немного сумасбродны… скажите, когда вы видели Андрюшу?
— Месяца полтора назад. Он заезжал попрощаться, когда я лежал в больнице.
