Три родинки на левой щеке. Восток (СИ) - Таня Рысевич
***
Корон не мог заснуть, переполненный впечатлениями этого дня. Вопреки обыкновению многих людей ворочаться в подобной ситуации, мальчик лежал неподвижно, чтобы не потревожить Юну. Они почти всегда спали вместе и Корон уже давно отвык лишний раз шевелиться во сне. Сейчас он лежал с закрытыми глазами и вспоминал, что сегодня произошло и что нового он узнал. Это здорово помогало всё хорошенько запомнить. Корон беззвучно засмеялся и спрятал лицо в серый мех. Когда он впервые наткнулся на предсказания об Ордене Пятнадцати, он долго мечтал о том, что однажды войдёт в его ряды. До тех пор, пока не понял, насколько это маловероятно. Мечты поутихли, но в глубине души сохранились. И сегодня, когда Ренар представил ему Искру и её спутников, Корон сразу догадался, чем это пахнет. А уж когда Дон почти прямым текстом предложил им присоединиться… Уж Корон-то прекрасно понимал, что его сухой ответ был всего лишь попыткой удержать себя и Юну от радостных прыжков по поляне. До настоящего Хранителя, который сохраняет способность трезво мыслить в любой ситуации, Корону было ещё ох как далеко.
Корон осторожно натянул на голову капюшон. Свежевыбритый затылок с непривычки мёрз. И всё же Корон знал, что поступил правильно, избавившись от волос, как только понял, что тесное общение с сестрой заставляет его слишком много думать о причёске. Хранитель должен думать о совсем других вещах.
Согревшись, Корон начал погружаться в дрёму и тут на границе сна и яви на него навалились непрошеные воспоминания.
Босоногий деревенский мальчишка показывает товарищам выводок щенят, народившихся у его собаки. Половина чёрные — в отца, половина рыжие — в мать. Только приготовившиеся открыть глаза, пушистые и пухлые маленькие существа. И один из них на треть меньше других, но упорно ползущий к материнским соскам, невзирая на сопротивление братьев и сестёр.
«Дохляк!» — хмыкнул хозяин и оттолкнул щенка в сторону, чтобы посмотреть, как он снова поползёт к цели.
Корону тогда было восемь и он, конечно, не сдержался.
Мальчик сердито засопел в полусне, не зная, на кого он сердится больше: на того мальчишку или на себя.
Обратно они шли втроём: Корон в порванной и запылённой рубашке, прижатый к его груди отбитый щенок и Юна, нетерпеливо вьющаяся вокруг своего Спутника в надежде увидеть, что же там такое интересное у него в руках.
Семь недель Корон возился с щенком днём и ночью. Наставник, который был с ним в той деревне, не поверил, что рыжий щенок может быть зверем-Спутником, но разрешил оставить его и забрать с собой в Ремен. Юна, в то время ещё более непоседливая, чем сейчас, хотя и доросшая уже почти до своих взрослых размеров, часами неподвижно лежала на одном месте, согревая маленькое рыжее тельце.
Щенок открыл глаза на неделю позже своих братьев и сестёр. Когда он впервые посмотрел на Корона, мальчик почувствовал в его взгляде разочарование. Щенок хотел видеть рядом с собой совсем другого человека. Но чтобы встретиться с тем человеком, надо сначала вырасти и щенок терпеливо рос.
А потом он заболел. Почти перестал есть, а всё больше лежал пластом, изредка тонко поскуливая. Юна почти не оставляла его, проявляя необычайную заинтересованность. Ночью щенок плакал, всхлипывая почти по-человечески, а под утро затих и умер.
Корон, разумеется, не мог ничего доказать. Но всё же его не покидала мысль о том, что где-то — может, в соседней деревне, а, может, на другом конце материка — той ночью умер двухмесячный человеческий младенец.
Юна настороженно подняла голову и Корон тоже проснулся и насторожился. Но это всего лишь Арн заглянул в сруб, скрипнув дверью. Он, как обычно, сторожил стоянку. Арн успокаивающе кивнул Корону, что-то взял и вышел обратно, на сей раз открыв и закрыв дверь совершенно бесшумно.
Корон снова лёг, пытаясь успокоить бешено стучащееся сердце. Арн совершенно необоснованно внушал ему какие-то смутные подозрения. Впрочем, не ему одному. Все, кроме Искры, так или иначе чувствовали себя неловко рядом с Арном. Кроме того, от Арна странно пахло. Однако Юне он очень нравился, она с первого нюха воспылала к Арну какими-то особенно тёплыми чувствами. Наяна и Дон тоже пахли необычно, но к Дону Юна относилась совершенно нейтрально, а от Наяны старалась держаться подальше.
Юна ткнулась Корону в шею холодным и мокрым носом, мол хватит думать, спать мешаешь и Корон послушно постарался изгнать из головы лишние мысли. Получилось не идеально, но достаточно для того, чтобы Юна могла снова заснуть. Корон запустил пальцы в серую шерсть.
Ему снилась их Встреча с Юной. Томительное и непонятное волненье, охватившее его перед этим. Невозможность усидеть на месте, когда Юна оказалась поблизости. Побег из дома. Долгий и страшный путь по ночной дороге. Голос Лины позади. И безмятежное спокойствие, когда Встреча состоялась.
С тех пор не было ничего более приятного, знакомого и постоянного, чем ощущение шерсти под пальцами и её совершенно особенный запах.
***
Маиран лежал на боку, упёршись локтем в пол и подперев голову ладонью и смотрел на спящую Лину. В срубе было темно, но воин всё-таки мог различить лицо в обрамлении тёмных волос. В детстве они с Линой часто ночевали вместе. У них даже было своё любимое место среди кустов и ив на берегу озера, которое служило им убежищем. Прошло столько лет, а выражение лица Лины ничуть не изменилось. Она казалась задумчивой и немного хмурой, будто обуревавшие её мысли не давали ей покоя. Лина была мыслителем, даже если и не показывала этого. Это Маиран прекрасно помнил. Но её настойчивость и смелость его удивили. Казалось невероятным, что та робкая девочка, которую он знал, решилась покинуть родной дом. С другой стороны, Лина на многое могла пойти ради тех, кто ей дорог. И необходимость проводить маленького брата на другой конец материка того стоила. Наверняка и в Орден она пошла чтобы оставаться поближе к Корону. Не зря ведь выбрала Орден Воздуха, располагающийся ближе всего к Ремену.
Взгляд Маирана упал на конец Лининой косы, и он не удержался от того, чтобы коснуться её. Давным-давно Ренар неудачно размахнулся горящей палкой и спалил Лине волосы. Тогда, недовольная своей новой короткой причёской, она пообещала больше не стричься. Но Маиран ни за что бы не подумал, что шестилетняя девочка сдержит своё слово. Впрочем, Лина всегда трепетно относилась к клятвам, за что Маиран был ей очень благодарен. Маиран ещё раз потрогал кисточку на конце косы. Нет, волосы тут были слишком
