Альпинист. Книга 2 (СИ) - Волков Тим

— Верно. Он парень нормальный.

— Вряд ли бы кого-то ледорубом оглушил бы?

Я вновь напрягся.

— Андрей, я просто переживаю. Ты пойми, я из вас толком никого не знаю, а тут такое. Я на всех на вас с опаской смотрю. Ну на тебя конечно не смотрю, по тебе сразу видно, что ты нормальный парень. А вот остальные…

— Остальные тоже нормальные, — ответил я.

— Даже Костарев и Артем?

Вопрос был с подвохом.

— Даже они, — после паузы ответил я. — Своеобразные, эмоциональные, но нормальные.

— Тогда Рудов сам себя, получается, огрел ледорубом, если все нормальные?

— Не мне судить кто из них убийца, — холодно ответил я. — Пошли вниз, скоро спуск будет.

Частью разума расспрос Марка я понимал, парень переживает. Я бы и сам переживал, окажись на его месте. Но другая моя часть напряглась. Не понравился мне этот диалог.

В лагере уже все были собраны. Пора было возвращаться вниз. Высота взята, необходимые дела сделаны, организм подготовлен. Теперь вниз. Отдыхать, чтобы потом подняться еще выше.

— Андрей, привет! — воскликнул Молодов, едва увидев нас, спускающихся с Победы. — Рад тебя видеть! Как хорошо, что все целы! Не поранились? Руки, ноги в порядке? Никаких эксцессов? ЧС? Травм? Ну вот и хорошо!

Тренер подскочил ко мне, обнял.

Усталость была неимоверной, но понимание того, что мы в базовом лагере приятно грели душу. Да и воздух тут был более обогащен кислородом, поэтому дышалось сладко.

А Молодов не унимался с расспросами.

— Что там с веревками? Провели?

Я подробно отчитался о проделанной работе. Молодов удовлетворенно кивнул:

— Не сомневался в тебе. Все сделали как нужно, как учил. Эти веревки понадобятся.

Потом, немного отведя меня в сторону, шепнул:

— Подарок мой получили от Ефима?

— Получили, — улыбнулся я. — Спасибо! Он был весьма вовремя.

— Это я по себе знаю, — кивнул Молодов и голос его стал задумчивым и немного грустным. — Первая ночевка — самая острая. Может быть все идеально. А может быть совсем все швах. Нервы на пределе, натянуты и иногда не выдерживают у ребят. Бывает, и матерые парни зубами скрипят. А молодняк — и подавно. Поэтому очень важно, чтобы в первую ночь все было нормально. Дальше проще будет, но начало — самое важное. Вот я втихаря и отправил Ефима. Он тоже парень сообразительный, тоже видал многое. Поэтому согласился. Но только пусть этот эпизод останется в тайне.

— Конечно!

— Вот и хорошо, а сейчас иди, отдыхай. У группы три дня перед очередным выходом.

Помни — дальше будет легче.

Я искренне на это надеялся.

— Заодно газеты почитай. Там почти на каждой ваши фотографии! А какие статьи! Как написано — закачаешься! В редакцию уже и письма начали люди писать с разных уголков Союза, представляешь⁈ Такие теплые слова пишут! Ну глянешь, порадуешься.

Я кивнул. И немного подумав, осторожно спросил:

— А что там с расследованием?

— Ай-й… — махнул рукой Молодов, словно отгоняя надоедливую муху. — Как-как… Сам в общем увидишь. Кстати, вон они, следователи. Нарисовались. Задыхаются, блюют, высоту не переносят, а все сидят, бумажки заполняют. Вот это самоотверженность в работе! Двоих уже свезли, с высотной болезнью. На их место других приволокли. Пишут протоколы.

— Есть подозреваемые?

Молодов тяжело вздохнул.

— Костарева раскручивают. Я им пытался перечить, просил, чтобы все версии проверяли, но те отшучиваются. Правда, ребят с базового лагеря опросили давеча. Плотно обрабатывали. Но видимо все пустое. Уже и телеграмму подали в Москву к себе, мол, почти раскрыли, ждут окончания восхождения, чтобы потом…

Молодов не договорил.

— Я считаю так: если виновен — получи заслуженное наказание. Но если не доказали, то и наказывать не имеют права. А что Костарев? Ну, подрался с Рудовым. И что с того? Не улики это и не мотив. Отпечатки пусть ищут. Или что-то более основательное, а не вот эти вот домыслы.

Я согласился с тренером. И глянул на Костарева. Он по обыкновению своему был молчалив.

Три дня отдыха прошли в нервозности. Я ожидал, что мы сможем в полной мере отдохнуть, но люди в штатском не дали нам этого сделать. Расследование продолжалось, но больше походило на пытку. Нас вызывали по одному, вновь и вновь расспрашивали об одном и том же.

Молодов нервничал, кричал на следователей, чтобы те не мешали и дали нам нормально отдохнуть перед очередным восхождением. Следователи вроде соглашались, но тут же вступал в спор Кайрат Айдынович и требовал, чтобы работа по выявлению преступника была продолжена. Это удивляло всех. Но только не меня. Что еще ожидать от Айдыновича, как не этого? Планы его понятны — не дать нам нормально отдохнуть, вымотать морально.

В редкие минуты спокойствия удавалось провести время с Лесей. И каждая встреча была теплой и приятной. Я чувствовал, что наша с ней связь становиться все крепче.

Прошло три дня, и мы вновь выдвинулись на маршрут. На этот раз рюкзаки были не такими тяжелыми, и мы довольно спокойно преодолели расстояние до второго лагеря. Там переночевали, используя провизию, которую доставили в первый наш заход. Правда особо не шиковали, понимая, что будет еще одни, последний подъем. В этот раз нам предстояло добраться до пика Важа Пшавела.

Эта была важная точка. На ней предстояло устроить штурмовой лагерь. И именно с этой точки и будет бросок до Победы, самый сложный и невероятный.

Ночь на перевале Диком прошла спокойно. Все уже были не так нервозны и даже радовались, что удалось вырваться из базового лагеря, где, словно комары и слепни донимали следователи.

Проснулись бодрячком. Вышли на маршрут с шутками и прибаутками.

До третьего лагеря на высоте 6200 метров добрались к трем часам. Тут предстояла ночевка на снежной полке. Воздух тут был каким-то пустым, им сложно было надышаться. Я с трудом сдерживал себя, чтобы не начать быстро и часто дышать, уподобившись собаке. Нельзя. Ни в коем случае нельзя использовать собачье дыхание. Я помнил лекции Молодова. И это ни к чему хорошему не приведет. Делать глубокие вдохи, давать организму высосать из воздуха весь скудный кислород. Выдохнуть. И так каждый раз.

Остальным ребятам тоже пришлось не сладко. Особенно страдал Костарев. Не удивительно. Он был новичком, особого опыта походов не имел и сейчас из-за этого сильно страдал. Но надо отдать ему должное держался парень хорошо, хоть и едва шевелил ногами.

— Привал! — скомандовал я, скидывая рюкзак.

Теперь он казался не таким легким, напротив, в него будто наложили булыжников под самую завязку.

— Генка! Мы с тобой организуем питание. Остальные — кидаем силы на сооружение жилища.

Выбор такой работы был не намеренным. На такой высоте вскипятить воду — не простая задача. А что-то сварить — и вовсе. Сказывается высотное давление и потому процесс простого даже не закипания, а создания воды из снега обычно занимает от сорока минут до часа. Поэтому мы приступили к процессу сразу, едва поднялись.

Мы накипятили воды, сварили кашу. А потом, сняв с огня, укутали в спальник, оставив там доходить ее еще минут на двадцать. Такую хитрость подсказал нам Молодов. Это очень экономило горючее.

«Экономии веса подчинен весь быт в горах!» — говорил он и был абсолютно прав.

Когда все было готово, мы едва держались на ногах. Заползли в палатку, принялись есть, зверски оголодав от физических нагрузок.

— Кулинары из вас, конечно, еще те! — усмехнулся Володька, уплетая кашу.

— А что такое? — напрягся Генка. — Нормальная каша, гречневая, и масла добавили как надо. Вкусно!

— Не солено! У девчат наших куда лучше получалось.

— Ну это ты просто в угоду комплимента нашим красавицам почем зря нашу еду ругаешь!

— Да я честно говорю! Не солено.

— Признаюсь, я согласен с Володей, — кивнул я. — Пресновато. А может, просто вся соль вышла с потом? Не хватает организму.

— Андрей, это нож в спину! Мы же вместе готовили! Ну поддержал бы хоть.