Неприятнейшая неожиданность - Борис Владимирович Попов
Вот это меня насторожило. Строгим голосом произнес:
– Забава! Отпусти меня. Не до шуток!
Богатырка неохотно выпустила супруга из сладкого плена. Быстро оглядел ее всю – абсолютно здорова, нареканий никаких нет. Хотя постой, постой…
Внимательно вглядевшись, усмотрел внизу живота малюсенький красный мерцающий огонек. Неужели свершилось, и наша борьба за появление ребенка увенчалась успехом? Сильно мешал какой-то нетипично яркий для осени солнечный свет.
Дал немножко глазам отдохнуть и опять посмотрел. Солнце как раз скрылось за подошедшей тучкой. Сомнения рассеялись – получилось! И, похоже, в тот самый день, когда я несколько раз пал жертвой необузданных женских страстей.
– Знаешь, Забава, похоже, что через девять месяцев ты станешь матерью.
Сначала она не поняла. Потом усомнилась.
– Может ты ошибаешься?
– Вряд ли.
– А как бы это проверить?
– К волхву Добрыне надо ехать. Другие не увидят. Да и то несколько дней надо переждать – срок слишком маленький.
Тут она все-таки решила порадоваться и начала подбрасывать меня в воздух, как плюшевого мишку, и, надо сказать, довольно-таки высоко. Силища-то у жены невиданная… Планировал вниз я каждый раз с некоторым сомнением: поймает или не поймает? Вспоминалась стародавняя шуточка: подкинуть подкинули, а поймать забыли. Позабавившись, оставила в покое. Поэтому она и Забава, а не как мне истолковывали ее имя – утеха, услада.
– Когда же все-таки поедем, Муся?
Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Сроду меня никто Мусями, Пусями, Зайками или Кисками не называл! Возмущение просто захлестнуло мое мужское достоинство. Забава же в это время взялась меня расцеловывать. Сначала я отмяк, потом размяк, а затем просто потек… Моя стальная воля потихоньку превратилась в пластилиновую игрушку для любимой. Ну, звали меня раньше Атосом и Банзаем, самураем и немцем, теперь побуду Мусей и Пусей – лишь бы Забава была рядом. Чтобы почаще целовала, а называет пусть как хочет.
Любимая уже что-то начала увлекаться, и к страстным поцелуям стали прибавляться поглаживания самых неожиданных мест. Что-то мне кажется, что, если бы мы были не у ворот кремля, а дома, со мной бы сделали что-то интересное не меньше двух раз практически немедленно. Ах, как жаль, что мы не дома…
Сзади раздалось деликатное покашливание. Забава немедленно отдернула руки, которые, уже подняв мне рубаху, начали беззастенчиво играть с завязкой на моих портках.
– Здравствуй девица-красавица, – поприветствовал ее Богуслав, – ты чья будешь?
Забава потупилась, как провинившаяся маленькая девочка.
– Я евонная законная жена…
Боярин вздохнул.
– Скучновато вам, наверное, порознь. Давно женаты?
– Медовый месяц у нас.
– Тогда тем более. Может придешь к нам в гости сегодня к ужину? А там, чтобы одной вечером не бродить, на ночь и останешься. Комнатку я вам выделю. И тебе, Володя, чего возле князя-то всю ночку торчать?
Что-то он какой-то подозрительно ласковый.
– Тебя как звать?
– Забава.
– Я боярин Богуслав. Вечером на входе меня спросишь, проведут куда надо.
Он улыбнулся, поговорил с дружинниками и ушел назад в терем. Забава просто ликовала.
– Опять вместе будем! Какой душевный человек!
Я эту душевность повидал в деле и знал, что просто так она у боярина не появляется. Гораздо чаще засеку чередуется с зарублю. В то, что он полюбил меня, как родного, очень слабо верится. Какая-то есть у него цель, но какая?
Ладно, вернемся к нашим делам.
– Значит, ты на ночь уйдешь, а дом брошенным оставишь?
– Да чего у нас красть-то? Вдобавок там собака караулит.
Такие песни я слышал и в 20 веке. Одних моих знакомых ограбили два раза подряд, и каждый раз нашли, чем поживиться. Потом муж озлился и поставил в квартире железную дверь. Самое забавное в этой истории то, что он был очень хорошим сварщиком, и эти двери делал сам, а железо ему доставалось бесплатно.
Это мнение жены надо было исправлять.
– Давай кратенько обсудим, что у нас можно украсть. Собака, вдобавок такая молодая, как наша Марфа, без поддержки хозяина, годна только из-за забора гавкать. Любой вор ткнул ее ножом и дорога свободна. А в доме твои драгоценности. Их если продать, два таких дома, как наш, можно купить. Они не только красивые, они еще и очень дорогие. В конюшне бьют копытом две отнюдь не дешевые лошади, подаренные мне князем Давыдом. Их продать, несколько лет на эти деньги можно жить, не работая. И на прощанье еще могут избу поджечь, что бы ни одна собака-ищейка их след не взяла.
Забава оценила возможный размер убытков и понурилась.
– Что же делать, дома мне теперь сидеть, имущество караулить?
– В этом нет нужды. Надо просто оставить двух верных людей для охраны.
– А где их искать?
– Они обычно возле кирпичников отираются.
– Кто же это такие?
– Иван и Наина.
Забава хлопнула себя по лбу.
– Как все просто! – Тут ею овладело беспокойство. – А они согласятся?
– Если артачиться будут, скажешь, что я просил. Отказа не будет.
Супруга вновь расцвела.
– И имущество будет цело!
– Мне лишь бы ты была цела. Остальное все ерунда.
– К ужину приду! – проворковала Забава, и, окрыленная мыслями о предстоящей ночи, исчезла.
А я отправился продолжать наблюдение за послеоперационным больным. Когда зашел в опочивальню, князь сразу спросил меня:
– Владимир, а как это твоя жена изловчилась тебя в воздух подбросить?
– С ее силой особой ловкости и не надо – она богатырка. Если захочет, троими такими, как мы, может жонглировать.
И по ходу рассказал историю про медведя.
– А ты-то как на ней женился? По ошибке что ли?
– Какая уж тут ошибка, нарочно ждал, когда Забава придет к двум своим братьям-кузнецам и наковальню переставит, которую неслабые молодцы на пару не осиливали. Предлагал им своим конем двинуть – отказались, сказали, что тут тяжеловоз нужен, а лучше два.
– Зачем же они этакую орясину тяжеленую соорудили?
– Ее их отец сделал. Он тоже богатырь был, и эту плевую для него наковаленку без особых усилий куда надо перекидывал. Забава в него и удалась. А два брата хоть и сильные, но обычные ребята.
– Эх, мне бы такую силищу! – мечтательно сказал Мстислав – я бы того медведя голыми руками на куски порвал!
– Спасибо скажи, что Христина не такая. Она бы тебя, за твои дела хорошие, порвала на мелкие кусочки, – заметил боярин.
Видимо, история с задранным сарафаном у дворовой девки (явно совершенное князем второпях и по ошибке деяние) была известна и ему. Посмеялись. Мстислав в это время, лежа на боку лицом к нам, придерживал живот левой рукой. Смеяться, видимо, было еще больновато.
– А
