Кавказ подо мною (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Напротив моста, метрах в пятистах, подполковник Ермолов расположил тридцать малокалиберных пушек заряжённых картечью. А справа от моста на высоком холме расположил крупнокалиберную артиллерию. И эти пушки предполагалось зарядить ядрами. Ядра были двух видов. Обычное чугунное ядро и гранаты, что немецкие химики зимой понаделали в Дербенте. Ермолов лично участвовал в приёмке этих гранат у немцев. Честно говоря — остался недоволен. Как не бились немцы, а треть взрывателей либо не срабатывала, либо срабатывала в воздухе. Нет стабильности. Профессора продолжали экспериментировать, но пока дела обстоят именно так.

Обычное чугунное ядро, посланное по настильной траектории, поражает же не одного человека в которого попадёт, она нескольких соседей покалечит, а потом упадёт на землю, отрикошетит и ещё парочку из строя выведет, а может и снова отрикошетит. Граната же лёгкая, и если не взорвётся, то много вреда не причинит. Зато, если взорвётся среди большой группы людей, то поражённых будет достаточно.

Разведка доложила, что к мосту движется совсем небольшое войско в пару тысяч человек. Одеты и вооружены они, во что придётся, а значит, это ополчение. У него у самого настоящих воинов по пальцам пересчитать, но всё же Мехти оставил почти тысячу воинов, что регулярно принимают участие в набегах всяких местного значения, а, следовательно, пусть и с натяжкой их можно считать регулярными войсками. И плюсом есть две с лишним сотни именно профессиональных воинов — городская стража Дербента. Ополчение с Шекинского ханства тоже есть, человек четыреста. Вот и все его силы. Так, что надеяться нужно на себя и артиллеристов.

Пётр Христианович оставляя Ермолова руководить этим участком обороны, не сомневался, что тот отобьётся. Здоровый плотный подполковник одним своим видом внушал уверенность. Брехт про житьё в Реальной Истории его нового родственника много баек слышал. Личность известная. В одну не сильно верил. Но приехал на Кавказ и порасспрашивал местных. Точно, не всё врут календари. А байки были такие. Тут на Кавказе у многих народов есть обычай покупать себе жену во временное пользование. Как прямо у кота Матроскина. Взял в аренду холодильник, пусть холодильник не твой, а вот холод уже твой. Так и здесь. Можно взять девушку в аренду попользоваться ею, а потом вернуть родителям. Дети же при этом тебе остаются. Вот так и жил на Кавказе в Реальной истории генерал Ермолов. Своей жены не было и он по очереди, слава богу, купил себе во временные жёны трёх местных девушек. От одной быстро избавился, видимо характерами не сошлись, а вот с двумя, жил подолгу, от одной двое детей у него было, а от второй один. Когда его Николай отозвал с Кавказа и в отставку отправил, то забрал с собой в Орёл детей, а последнюю жену вернул родителям. Детей честь по чести воспитал, чуть не впроголодь жил, но учил их. Выковыривал бриллианты из орденов.

Но сейчас не до покупки жён Ермолову. Брехт его женил на Стефании фон Витгенштейн. Графине целой. Ну, и что, что подложная. Проверить невозможно, все нужные бумаги Брехт с помощью выкупленных из тюрьмы стряпчих подделал очень тщательно. Графом Ермолов не стал. Там сложности всякие. Но скоро же начнётся на территории Австрийской империи война с Францией, можно попросить императора Римской империи немецкой нации присвоить графский титул Алексею Петровичу. И Александр тогда тоже вынужден будет графом Ермолова признать.

Про самого Витгенштейна в реале именно так и читал Брехт. Он станет князем не потому, что спаситель Петербурга и потом большой начальник в армии будет, даже Главнокомандующим всей русской армии в 1812 после смерти Кутузова, а потому, что его сын Лев, отреставрирует семейный замок и император австрийский за этого его князем сделает. А уже в России всю семейку возведут в княжеское достоинство, в том числе и Петра Христиановича.

Сражение началось и завершилось точно по плану. Пару тысяч всадников и несколько сотен пеших воинов скопилось перед мостом через Куру и начало тоненькой цепочкой просачиваться через узость моста. Когда с этой стороны скопилось порядка двухсот всадников, по ним отработала малокалиберная артиллерия прямой наводкой. И тут же зарявкали большие пушки по столпотворению на той стороне моста. Пять залпов успели сделать и те и эти пушки. Малютки замолчали, потому что все противники были убиты или ранены, а большие сёстры по тому, что стрелять больше не нужно. Все цели исчезли. Сбежали. А следом, уже через то же игольное ушко моста, просачиваются всадники Мехти, преследовать убегающих ополченцев Карабахского ханства. Лишь бы в азарте Шушу не взяли, что потом с ней делать?

Событие пятьдесят четвёртое

Поражения являются следствием собственных ошибок, а победы — результатом ошибок неприятеля.

Сунь-цзы

Майор Эрнст Георг фон Плеве пенял себе регулярно, за дурацкую, с точки зрения окружающих, привычку подкручивать вверх правый ус. Даже как-то задумался над этим своим действием, почему так делает, с чего началось? И успокоился, осмыслив почти, чешут же некоторые затылок, вторые кончик носа теребят, третья подбородок массируют. Ничем ус затылка не хуже. А почему так делает? Да, тоже понятно, думать это помогает. Началось же, когда только поступил на русскую службу. Язык русский не знал совсем, а французский, на котором все офицеры говорили, слабовато, вот и крутил ус, подбирая слова. Лодырем и зазнайкой майор не был, с тех пор и французский выучил и русский более-менее, особенно в последнее время, под руководством соотечественника — князя фон Витгенштейна. Тот и сам отлично знал русский и всех подчинённых ему офицеров принуждал просто говорить на этом языке. Стимул в виде грозного князя всегда перед глазами, не захочешь — выучишь.

Ждать противника пришлось не долго. Высланная на тот берег Аракса разведка из местных татар на второй день после того, как Витгенштейн умчался исправлять ситуацию, доложила, что войско идёт. И к вечеру подойдёт к броду. Не подошли. Майор забеспокоился и снова разведку отправил. Те вернулись в сумерках уже и доложили, что всё, мол, путём. В версте от брода остановились персияне и лагерем встали.

Опасаются, значит, а что правильно, сам бы фон Плеве так же поступил, зачем же противника дураком считать. Утром бы отправил разведку к броду, и уже основываясь на полученной информации, лез в воду.

И что? Придёт завтра разведка и увидит и батарею и гусар его. Ломанутся татары к своим и доложат, что засада тут. Как поведёт себя ворог? А чёрт его знает. Сидел майор сейчас возле палатки на куске поваленного дерева, что пушку маскировал и крутил ус правый. Что сделал бы на его месте генерал фон Витгенштейн, майор догадывался. Он бы ночью или с самым рассветом атаковал соизмеримое по размерам войско на том берегу. Панику посеял, а дальше пошла бы рубка.

А что произойдёт, если не напасть. Приедут, увидят и что? Назад по домам разбредутся. Сейчас!!! Не для того сабли точили. Атакуют, массой всей задавить попробуют? Сам бы он выслал около взвода вперёд, чтобы вскрыть огневые точки и вообще определить силы противника и его местоположение. Эх, посоветоваться не с кем. Отличный был бы вариант, если бы всей массой бросились, чтобы накрыть выстрелом батареи в упор, а потом усугубить разгром ружейным и пистолетным огнём. Как бы спровоцировать ворогов на атаку?

Ус закручивался, закручивался и кончился. И тут прямо сразу хорошая мысль пришла фон Плеве в голову. Он её так обдумал, потом эдак обдумал. А ведь должно, донер ветер, получиться. Сам бы клюнул. Майор ещё раз подкрутил волшебный ус и отправился в шатёр к Шейх-Али-хану.

Утро выдалось прохладным и ветреным. И ветер этот спускался с северо-востока, с гор. Со снежных ещё шапок. Прямо до костей пронизывал. Всадники собирались медленно, так что с них взять, это не армия, и они ему не подчиняются, а Шейх-Али-хан и сам не сильно спешил. Нету. Спит, или кофий турецкий распивает. А то и одну из наложниц с собой прихваченную пользует. В удобстве воюет. Ох, намаются они с такими союзниками.