Егерь: назад в СССР 2 (СИ) - Рудин Алекс

— Не, на автобусе нельзя. Спалят. На попутках поедем. Допивай, и пошли на трассу!

Они вышли на трассу, по которой проносились машины. Семён придержал Рыжего за рукав.

— Слушай внимательно! Поедем по отдельности — так меньше подозрений. Ты первый. У поворота на Морозовку попроси тебя высадить, и жди меня. Там дальше пост ГАИ — мы его пешком обойдём, по полям. Выйдем обратно на дорогу, а там уже поедем автобусом. Понял?

Рыжий торопливо закивал. Семён внимательно посмотрел на него.

— Не вздумай слинять. Без меня пропадёшь на хрен. А я тебя вытащу. Понял? Всё будет тип-топ!

Рыжий снова кивнул.

— Ну, давай! Лови тачку!

Рыжий вышел к обочине и поднял руку. Какой-то самосвал загудел и пронёсся мимо, чуть не сбив Рыжего. Тот еле успел отпрыгнуть.

Семён покачал головой. Угораздило же связаться с идиотом!

Через пять минут возле Рыжего остановились бежевые «Жигули». Форточка опустилась, и Рыжий просунул туда голову. Потом открыл заднюю дверцу и сел. «Жигули» рванули, умело встраиваясь в поток.

Семён посмотрел вслед приятелю. Не хотел он отпускать Рыжего одного, но что делать?

Он тоже подошёл к обочине и поднял руку. Идущий из Ленинграда «ЗИЛ» мигнул поворотником и качнулся к обочине. Семён сделал два шага назад. «ЗИЛ» прогрохотал мимо и остановился метрах в двадцати. Семён подбежал к машине. Влез на широкую ступеньку и открыл дверцу.

— До поворота на Морозовку подбросите?

Усатый седой водила в промасленной кепке махнул рукой.

— Залезай!

Не дожидаясь, пока Семён захлопнет дверь, он воткнул передачу и нажал на газ.

За сорок минут пути водила даже не поинтересовался у Семёна, куда тот едет. А Семён всю дорогу сочинял убедительную версию. Оказалось — зря.

Ну, и чёрт с ним! Так ещё и лучше.

У поворота на Морозовку никого не было. Семён выпрыгнул из кабины и растерянно огляделся. Тут же взял себя в руки и помахал рукой вслед отъезжающему «ЗИЛу». Он понимал, что водитель наверняка наблюдает за ним в зеркальце. Ни к чему давать случайному человеку понять, что Семён не один.

Когда «ЗИЛ» укатил, Семён шагнул к придорожным кустам.

— Рыжий! — вполголоса позвал он.

И почти сразу, намного громче:

— Рыжий, б...!

Неужели свинтил? Вот сука!

Но тут кусты шелохнулись. Из желтеющих листьев показалась голова Рыжего.

— Я здесь. Живот что-то прихватило!

Семён был готов убить Рыжего и одновременно обнять.

— Вылезай оттуда?

— А если заметят? — возразил Рыжий.

Резонно.

Мгновенно поменяв решение, Семён сам шагнул в кусты. До поста ГАИ оставалось чуть больше километра. Трудно что-то разглядеть, но лучше перестраховаться.

Сразу за кустами была канава, а за ней начиналось поле. Коротко стриженная пожелтевшая трава напомнила Семёну о зоне. Вот так же подстригут и отправят...

На хрен! Нечего и думать об этом!

Семён снова хлопнул приятеля по спине. Хотел добродушно, а получилось зло.

— Шагай быстрее! Жрать охота!

Они пошли вдоль канавы по краю поля. Некоторое время Семён внимательно смотрел в сторону дороги, но ему быстро надоело. Да и пост был всё ближе — пора было искать дорогу вглубь полей, чтобы обойти милиционеров подальше.

Умом Семён понимал, что сквозь кусты их никто не разглядит, если только не будет вглядываться специально, но рисковать не хотел. Лучше сделать крюк в пару километров. Так оно надёжнее.

Семён настолько углубился в свои мысли, что не сразу заметил, как Рыжий дёргает его за рукав.

И только повернувшись к приятелю, увидел сквозь листья и ветки жёлто-синий бок милицейской машины. Она медленно катилась по шоссе.

Рефлексы сработали прежде, чем Семён успел хоть что-то сообразить. Бежать в поле — глупее не придумаешь! Заметят и спеленают.

Он схватил Рыжего за шиворот и толкнул прямо в канаву возле кустов. А сам навалился сверху, зажимая тому рот.

— Тихо!

В канаве было полно воды. Рыжий почти утонул в ней и барахтался под Семёном, глядя на него вытаращенными от ужаса глазами.

— Тихо! — повторил Семён, а потом чуть отодвинул ладонь со рта Рыжего. Тот судорожно вдохнул.

— Лежи, не шевелись! — прошептал Семён. — Не должны заметить!

И тут же услышал резкий хлопок автомобильной дверцы.

Чёрт!

Семён чуть приподнял голову над краем канавы.

Проклятые менты! Ну почему они остановились именно здесь? Или всё заметили их сквозь кусты? Тогда хана!

Жёлто-синяя машина с мигалкой остановилась на обочине. Один мент стоял возле неё, второй вылезал из-за руля.

Наверное, по выражению лица Семёна Рыжий что-то понял.

— Давай сдадимся! — вдруг зашептал он. — Сами! Нам же меньше дадут тогда! И отец поможет!

И вдруг закричал:

— Эй! Мы...

Но горло у Рыжего пересохло от волнения, и крик вышел хриплым, тихим.

Тут же Семён двумя ладонями надавил ему на лицо. Голова Рыжего ушла в тёмную воду.

Рыжий забился, засучил ногами, а руками попытался оторвать руки Семёна от своего лица.

Но Семён навалился всем весом, распластавшись по телу Рыжего. Он боялся только одного — чтобы его спина или голова не показалась над краем канавы.

Локти и колени ушли в воду. Опереться было не на что, и поэтому Семён тупо давил вниз, пользуясь весом тела. Рыжий трепыхнулся, дёрнул головой, выскальзывая из-под ладоней. Тогда Семён подобрал руки и навалился локтями. Он даже губу закусил, стараясь не выпустить Рыжего.

Рыжий ещё несколько раз дёрнулся и обмяк. И тут снова хлопнула дверца.

Семён приподнял голову.

Один мент уселся в машину. Второй шёл к ней, на ходу застёгивая ширинку. Он обошёл «Жигули» и тоже хлопнул дверцей. Машина тронулась в направлении поста.

Чёрт!

Семён слез с Рыжего. Тот лежал, не шевелясь. Одежда пропиталась грязной водой, облепила тощее тело.

Семён вытащил голову Рыжего из грязной воды и вздрогнул.

Рыжий широко распахнутыми глазами смотрел прямо на него. На глазных яблоках налипла грязь, к щеке пристал бурый прошлогодний лист. Губы Рыжего были плотно сжаты.

В груди Семёна шевельнулось отчаянное злорадство. А ещё глупая зависть к Рыжему, которому теперь не надо бояться и скрываться. Лежи себе в канаве, и всё.

— Вот тебе богатая хата! — негромко сказал он. — Вот тебе сильный батя!

Семён отпустил голову Рыжего, и она безвольно откинулась назад.

Опираясь на тело Рыжего, Семён приподнялся и вылез из канавы. Его мокрые, грязные руки заметно дрожали.

Надо забрать бабки, подумал он. Рыжему они теперь на хрен не нужны.

При одной этой мысли Семён почувствовал тошноту, но пересилил себя и повернулся лицом к канаве.

В этот момент из канавы послышался судорожный всхлип, а за ним — надрывный кашель.

— Проходите, Андрей! — сказал Дмитрий Николаевич, пропуская меня в крохотную комнатку за деревянной дверью. Комнатка располагалась за кулисами клубной сцены.

Мальчишки-волонтёры жили прямо в актовом зале. В репетиционном зале с большими, во всю стену зеркалами разместили камеральную лабораторию. Там находки очищали, реставрировали и заводили на каждую специальную карточку.

Девочки жили на втором этаже клуба в гримёрках. Они поселились по трое или четверо в комнате, и мальчишки из-за этого отчаянно завидовали девочкам.

Впрочем, все вечерние посиделки проходили внизу, у мальчишек.

В «кабинете» Дмитрия Николаевича едва помещались письменный стол и два обыкновенных колченогих стула. На одном сидел хозяин кабинета, второй стул предназначался для гостей.

Я заподозрил, что раньше комнатка служила кладовкой. Несмотря на это, в ней даже было крохотное окно, через которое пробивался дневной свет.

— Тесновато у меня, — улыбнулся Дмитрий Николаевич. — Но зато есть возможность поработать спокойно. А с этим контингентом, — он показал в сторону двери, — покой мне только снится.