Гай Орловский - Королевство Гаргалот
– Что ж, – проговорил он с той же ноткой презрения, – ты прав, для нас золото – такой же металл, как и любой остальной.
Второй бросил резко:
– Неси накопитель!
– Щас, – ответил я, – уже бегу.
Они с недоверием смотрели, как я вытащил из мешка приплюснутую штуку размером с перевернутое блюдце, но горбатее, похожее на черепаху со спрятанной под панцирь головой.
– Это он и есть?
Гердерт Горный сразу протянул руки, я сказал поспешно:
– Там сложный ритуал включения!
Он задержал руки на полпути.
– Какой?
– Все маги должны сесть вокруг, – сказал я, – протянуть правую руку и коснуться поверхности хотя бы пальцем, но лучше – ладонью, так магия пойдет в их тела быстрее. Но кто осторожничает, тот пусть касается пальцем, чтобы убрать его сразу, как только магии вольется уже достаточно…
Гердерт Горный поморщился.
– Для великих магов достаточно не бывает. Это начинающие не могут вобрать в себя больше чем на одно заклятие.
Второй ухватил мой накопитель и прижал к груди, по движениям чувствуется, что штука тяжелая даже для него.
Я сказал торопливо:
– Мы договорились?.. Золото нам придет, как только убедитесь, что магией заполнены по уши?
Гердерт Горный сказал небрежно:
– Договорились, договорились… Что еще нужно знать?
Я сказал с неловкостью:
– Да ничего… Но все должны прикоснуться одновременно. Потом кто-то свободной рукой переведет вот этот единственный рычажок вниз… Видите? Вот и все. Но только одновременно!.. Потом, конечно, накопитель снова заполнится магией, но на это могут уйти годы, он же вбирает в себя целое море!
Гердерт Горный покосился на соратника, тот прижимает находку к груди и смотрит с нетерпением.
– Хорошо, – сказал Гердерт. – Вы получите золото, если накопитель передаст нам магию. Вы получите его целые сундуки, если магии окажется много.
– И договор, – вставил я быстро, – на будущее! Я вам находки, вы нам – золото!
Он кивнул.
– Да, конечно… Щеперт, готов?
– Да, ответил второй маг уже в нетерпении.
Герберт взмахнул рукой. На их месте коротко блеснуло, на поляне остались только мы четверо.
Рундельштотт сказал со вздохом:
– Вот какое заклинание нужно осваивать, Юджин!.. Перемещение. Самое важное – перемещение. Все остальное потом…
– Они сейчас уже у себя? – спросил я. – Завидую, конечно. За мгновение ока через два королевства… Да еще наверняка и на самую вершину башни!
Рундельштотт взглянул с изумлением.
– А как же иначе? Чем могущественнее маг, чем выше создает для себя башню.
Я вытащил меч, потрогал рифленую рукоять. Вообще-то я мог бы носить с собой только рукоять, хотя это и вызвало бы смешки и ехидные вопросы, но, конечно, мог бы, скажем, объяснять, что несу в ремонт, хотя это достало бы…
Фицрой вскрикнул и тоже выхватил меч. На ствол дуба упал странно призрачный свет.
Я сказал быстро:
– Все сюда!.. Смотрите!
Фицрой вытаращил глаза, Понсоменер покачал головой, а Рундельштотт пробормотал заклинание. Высветилась сильно раскачивающаяся картинка просторного и достаточно аскетичного помещения. На участке толстого ствола, как в окошке, появилось изображение большой и богато обставленной комнаты, хотя и в слишком мрачном стиле.
– Это глазами накопителя магии, – пояснил я.
– У твоей штуки есть глаза? – спросил Фицрой.
– Даже у холмов есть глаза, – ответил я. – Наш мастер смотрит через глаза птиц, когда посылает их к окну чьей-то спальни, так вот мы смотрим, ага…
Рундельштотт недовольно хмыкнул, а Фицрой спросил:
– К женским спальням? Здорово… Чего оно так?
– Кладут на стол, – сказал я. – На самую середину…
Изображение перестало прыгать из стороны в сторону. Теперь хорошо видно, как в помещение не входят, а прямо появляются в нем угрюмые старцы в плащах до пола. Балахоны надвинуты до глаз, в руках посохи, а плащи, как Гердерт Горный и сказал, черные, серые и сильно подрезанные снизу, что уже и не плащи, а так, куртки.
Рундельштотт сказал горько:
– Они и так сильнее некуда… Думаешь, забыли про накопитель магии, что поменьше?
– Не забыли, – согласился я. – Даже удивительно, что не взяли сразу.
– Вернутся, – предупредил он. – Проверят сперва этот накопитель, потом постараются и тебя захватить.
– Зачем?
– Допытаться, откуда взял, где нашел, у кого купил… Боюсь, твои арбалеты их защиту не пробьют.
Фицрой вскрикнул:
– Смотрите, смотрите!
В окошке на дереве видно, как чародеи медленно и степенно рассаживаются вокруг стола, лица угрюмые и настороженные. Губы Гердерта Гордого постоянно шевелятся, но слов не слышу, моя вина, не успел включить аудиопередатчик.
– Тихо, – сказал я. – Не галдите, только смотрите.
Гердерт Горный строго поглядывает на всех, по его команде подняли руки, смотрят на него. Он произнес еще слово, и все начали тянуть вытянутые пальцы в центр стола, где расположилась металлическая тарелка.
Я наконец сумел включить встроенный микрофон, донесся резкий голос Гердерта:
– Застыть!.. Не шевелиться!.. Череварт, я вижу, ты задумал коснуться всей ладонью и получить магии больше других!
Один из магов сказал сварливо-испуганно:
– Ничего я не задумывал…
– Я умею читать по лицам, – отрезал Гердерт зловеще. – Помните, я слежу! Да никто не имеет преимущества. Я, верховный маг, следил и буду следить за равноправием и порядком в нашей гильдии…
Ага, сказал я мысленно, но за вторым накопителем вернешься, чтобы забрать его тайно уже для себя. Такое видно и без умения читать по лицам.
Рундельштотт шумно вздохнул, я даже не взглянул в его сторону. По слову Гердерта Горного все одновременно начали тянуть кончики пальцев к блестящему горбику металла, задержали в сантиметре, глядя на Гердерта.
Тот шумно выдохнул:
– Можно!
Все разом коснулись пальцами чудо-накопителя, на лицах страх и тревожное ожидание.
Я сказал резко:
– Пора!
И прижал кончиком пальца третью пуговицу на рубашке. Изображение мгновенно сменилось ярчайшей вспышкой, тут же исчезло. Фицрой, Рундельштотт и даже Понсоменер все еще тупо смотрели на стену.
Фицрой повернулся первым, глаза вытаращенные, спросил свистящим шепотом:
– Что это было?
– Мина, – сообщил я.
Он вздрогнул, потом радостно заулыбался.
– Такая, какие закладывали на мосту в Ииссор?
– Нет, – ответил я, – то были так, семечки. А эта…
Рундельштотт и Понсоменер молчали, лица потрясенные, а Фицрой сказал с пониманием:
– Такая полгорода разнесет!.. Хорошо, колдуны строят свои башни в стороне даже от мелких деревень, сел и дорог… От нее ничего не остается! Разве что яма…
Рундельштотт сказал с нервным смешком:
– Да, с тобой в кости играть лучше не садиться.
– Он такой, – подтвердил Фицрой.
– Я уж было поверил, – сказал Рундельштотт, – от сердца отрываешь самое ценное, что у тебя есть!
– Ценное, – согласился я. – Но еще несколько штук захватил. На всякий случай. Жизнь такая тревожная… А теперь уходим! Наша цель – море! Нет, даже океан… Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног.
Понсоменер сказал ровно:
– Оседлаю коней.
– Мои старые мешки, – сказал я, – повезет Фицрой. Те, что я принес сегодня, погрузи на моего запасного.
– Хорошо, – ответил он бесстрастно.
Фицрой собрал чаши и аккуратно завернул в скатерку, а Рундельштотт тяжело поднялся, опираясь на посох.
– Ох, как хорошо сидеть…
– Нужен ковер-самолет, – сказал я. – Не придумали еще?.. Тогда групповое перемещение. Вон маги могут!.. Когда видишь, как они делают, то хоть и не слишком завистливый, но все-таки…
Рундельштотт пробормотал:
– У тебя все впереди. Возможности у тебя… гм… хоть и дикие. Ладно, чем скорее отправимся, тем быстрее.
Понсоменер вскинул на спину своего коня седло, оглянулся на меня.
– Вернемся на прежнюю дорогу?
– Ну да, – ответил я. – Там привычно, дорога накатанная… А что?
– Отсюда можно по прямой, – сообщил он. – В Дронтарию. На пару дней быстрее. И хотя не спешим…
– Как это не спешим? – оборвал я. – Мы спешим жить!.. Веди, Сусанин.
Фицрой сказал бодро:
– Новые дороги – новые люди!
– И новые приключения, – пробормотал Рундельштотт неодобрительно. – Когда вы поймете, что их лучше избегать?
Глава 15
У Понсоменера чутье, как у птицы, что за тысячи миль через полгода возвращается из чужих краев прямо в родное гнездо. Едва только отъехали от нашей поляны, как отыскал довольно сносную, хоть и заброшенную, дорогу в сторону юга.
Некоторое время двигались по двое, потом дорога сузилась, и снова Понсоменер далеко впереди, за ним я и Фицрой, а Рундельштотт то в самом хвосте, то мы его пропускаем в середину, следуя знаменитому приказу Наполеона «Ученых и ослов в середину!».
